— Что? Нравится смотреть на меня умирающего? Ну да ладно, не об этом я хочу с тобой говорить.

Голос его звучал глухо, слова он произносил с запинками.

— Что ты хочешь мне сказать, Акацель? Пока что я зря трачу на тебя время и силы.

— Прости… Тяжело говорить… Если бы ты перестал на меня давить, мне было бы проще. Пойми, я никогда не желал тебе зла. Я лишь хотел поделиться с тобой знаниями. Всегда кричал тебе и ждал, что ты меня услышишь. И когда тебе в голову приходили гениальные мысли, это на самом деле были мои мысли. Я смотрел на мир твоими глазами. Только вечно оставался в тени. Да, Нойлар, ты — тот самый свет. Я — та самая тьма. Я всего лишь хотел уважения и признания тех, кто понастоящему мог меня оценить. Я хотел возвыситься до твоего уровня. Хотел, чтобы ты хоть раз поблагодарил меня за те идеи, которыми я делился с тобой.

Я думал только ο том, что Акацель опять пытается меня надурить, я ему не верил, ни единому его слову. Тем не менее жалость снова прокралась в мою душу.

— Мне обязательно тебя убивать, чтобы попасть в свой мир?

— К сожалению, да. — Он опустил голову, выказывая тем самым полное смирение.

— Не слушай его, Нойлар. — К нам подошел Морей. — Хватит мучить бедного парня, Акацель.

— Морей, что ты тут делаешь?

— Акацель, покуда мир стоит на своем месте, каждый из нас должен также пребывать на своем. Ему здесь нечего делать, он своим невежеством тут все уничтожит. Так же, как из-за твоего невежества уничтожат и тебя в его мире.

— Почему? Я понять никак не могу. Ты каждый раз мне одно и то же говоришь, но так и не объяснил почему.

— Что ты будешь делать в его мире?

— Я дам людям знания.

— И что они сделают с этими знаниями?

— Они совершат прорыв во всех областях науки.

— А кому это нужно?

— Им, мне!

— Нет, им этого не нужно. Посмотри на него, разве он отправился за пределы собственного разума за знаниями? Нет! Если ты окажешься в их мире, то он тебя быстро поглотит и ты станешь таким же, как они, либо тебя просто сочтут сумасшедшим, потому что ты будешь от них сильно отличаться.

— Так нечестно. Почему со своими знаниями я должен учиться в этом мире?

— Потому что таково твое предназначение, ты был рожден для этого. Возможно, однажды тот мир будет готов принять тебя, но не сейчас.

— Что здесь происходит? — решил вмешаться я.

— Ты ему расскажешь или я? — спросил Морей.

Акацель посмотрел на меня, махнул рукой и начал:

— Нойлар, прости, я снова тебя обманул. Мне показалось, что я наконец-то понял, как возвыситься, но я ошибался. Я хотел, чтобы ты убил меня. Если бы ты меня убил, ты бы не смог отсюда выбраться, и тогда у руля оказался бы уже я, я бы стал светом, а ты бы остался в тени. Я хотел, чтобы ты узнал, каково это — вечно быть вторым. Каково это — быть тем, на кого смотрят, но не видят. Самое обидное, что меня даже ты никогда не замечал.

— Стоп! Если бы я тебя убил, то остался бы здесь?

— Да.

— Но ведь мне советовали тебя убить.

— Я же говорил тебе, что я единственный, кому ты можешь верить, я хотя бы в открытую говорю, что хочу тебя убить, остальные желают это сделать, не замарав руки. Хотя хватит, наверное, с тебя лжи. Тем более что здесь никого, кроме меня, тебя и Морея, нет.

— Тогда что же… Николай, Даша… они все были не настоящими? Это все был ты?

— Ты прекрасно знал, что все это было ненастоящим, но да, это был я. Корх, Борх, Гард, Брист, даже властелин памяти — тоже я. Единственный, кто в этом мире не я, это Морей. Когда говорят про меня, слушай свой разум. Когда говорят про Морея, слушай свое сердце.

Я сел на землю и с неожиданной ясностью понял, что с меня хватит. Это прекрасное чувство, когда тебе хорошо, плохо, грустно и весело одновременно. Когда ты готов закричать от боли и в то же время радуешься тому, что боль прошла. Вот что я ощутил, когда Акацель рассказал мне правду. Я сидел на земле и плакал. Мне было тяжело, мне было больно, я устал, не желал больше во всем этом разбираться и хотел только одного — наконец-то проснуться. Хотел вернуться домой и забыть все это как страшный сон.

— Нойлар, у меня для тебя хорошая новость. Ты сегодня проснешься, и это уже будет по-настоящему. Все плохое и страшное ты забудешь и станешь вспоминать порой как страшный сон. — Морей положил руку мне на плечо и сел справа. Акацель сел слева. Передо мной появилась прозрачная дверь, которая вела в больничную палату.

— Прости меня, Нойлар, но в этом было мое предназначение.

— Не обижайся на Акацеля, Нойлар, наоборот, слушай его советы и не забывай говорить ему спасибо.

Я сидел молча и смотрел на прозрачную дверь. Потом встал и уже хотел было уйти, но меня остановил Акацель:

— Ты можешь попросить научить тебя чему угодно, и я сделаю это, если захочешь.

Я смотрел ему в глаза и силился понять, что опять у него на уме.

— Научи меня читать мысли.

— Ты точно именно этого хочешь?

— Да.

— Ну как скажешь… — Он выдержал паузу и заговорил: — Люди очень похожи друг на друга, ты наверняка встречал человека, который думает так же, как и ты, у вас общие вкусы, и интересы, и мысли. И порой, чтобы понять, о чем думает человек, нужно всего лишь узнать его поближе. Тогда ты станешь понимать человека с полуслова или вообще без слов. Но еще проще — это читать книги. Книги — это мысли определенного человека. Читая книгу, ты заодно узнаешь и мысли человека…

На душе вдруг стало необычайно легко, я словно снова прозрел, и на лице моем заиграла улыбка.

— Каждую ночь, Нойлар, ты путешествуешь за пределы своего разума, но каждый раз ты не добираешься до конца и просыпаешься. В этот раз ты был близок к цели, как никогда. Но это отразилось и на твоем мире. Будь к этому готов.

— А что там, за пределами разума?

— Кто знает, Нойлар, кто знает… Если так интересно, можешь съездить в следующий раз.

— То есть, получается, каждый день, ложась спать, я туда отправляюсь?

— Да, но каждый раз ты выбираешь путь обратно домой и вспоминаешь происходящее, как обычный сон.

На душе было тепло. Я попрощался с Акацелем и Мореем и шагнул в дверь…

Больничная палата, я не мог пошевелиться, на мне были индикаторы и присоски. У окна в кресле спал Серега.

В палату зашла медсестра, увидела, что я смотрю на нее, резко вздохнула и выбежала вон. Серега проснулся и с широкой улыбкой бросился ко мне обниматься:

— Очнулся! Ну наконец-то! Мы все так переживали за тебя.

— Что со мной произошло?

— Ты был у своего психолога, и тот случайно ввел тебя в кому. Не волнуйся, его уже лишили всех лицензий и он больше не практикует. Но есть и плохие новости: ЕГЭ ты проспал, и тебе придется его сдавать в следующем году. Хотя, знаешь, это была не самая плохая новость. Тебе еще и повестка пришла, но, знаешь, армия — это хорошая школа жизни. Тем более все равно ЕГЭ только через год.

Слушая рассказ Сереги, я не знал, радоваться мне или расстраиваться. Друг всегда мне нравился тем, что любил поговорить. Порой он повторялся, порой противоречил сам себе, но с ним всегда было интересно. Есть люди, которых ты слышишь, но не слушаешь, а есть такие, которых ты не слушаешь, но слышишь. Вдруг что-то щелкнуло в голове, и я понял, что до сих пор не знаю собственного имени.

— Серый, а как меня зовут?

— Что? Степа, ты еще не проснулся, что ли?

Тот факт, что я теперь знаю свое настоящее имя, меня невероятно обрадовал. Под болтовню Сереги веки мои тяжелели, и я вскоре уснул.

Сны — очень странная штука: вроде бы мимолетное видение, которое едва можно запомнить, но если разобраться, то это целая вселенная. Я вспомнил частично то, что мне снилось: какие-то звери невиданной красоты, странные люди и даже красивые девушки.

Большое окно вагона поезда, а за ним — широкие поля и густые леса. Передо мной сидел старик и пил чай. Он читал книгу и, когда я с ним поздоровался, взглянул на меня. Его глаза были затянуты мутной пленкой, как у слепого человека, но смотрел он явно на меня, и я чувствовал его внимательный взгляд.