Но больше всего Пьетро нравились роскошные волосы матери, темно-русые, с легкой кудрявостью, особенно когда они распущенны и свободно рассыпаются по спине, доходя до талии. Сейчас же Аделина демонстрировала строгую прическу и холодный взгляд.

— Пьетро, — повторила она, подходя к юноше и беря его за руку. — Я очень беспокоюсь за здоровье отца и твою дальнейшую судьбу. Если это правда, что поведал сеньор Марани, мне будет тяжело защитить тебя.

— Мама, успокойся! Я не стану усугублять нервный припадок Его Светлости, — улыбнулся Пьетро. — Обещаю, дерзить не буду.

— Но твоя связь с Франческой…

— Всего лишь глупые слухи. Кому-то выгодно накануне приезда княжны Мстиславской извалять мое имя в грязи, — придавая голосу убедительности, прервал ее юноша. — Да будь это правдой, неужели я позволил бы так глупо попасться?

— Ох, Пьетро, твоя горячность и страсть к прекрасному приведут к печальным последствиям, — покачала головой матушка, прекрасно прочитав между строк то, что хотел сказать сын. Да и как ему удержаться от соблазнов, подносимых ему под самый нос в виде обольстительных красоток из благородных семей? Ведь он и сам недурен собой, а еще этот темперамент, доставшийся от бабушки, ныне покойной… Та еще прелестница была и шалунья.

— Ладно, мама, мне нужно торопиться, а то Паоло беспокоится за китайский древний фарфор, — молодой Мочениго погладил женщину по руке, и освободившись от ее цепкого захвата, легко взлетел по ступенькам на площадку второго этажа, где торчали двое бодигардов в темных пиджаках. Один из них, проводив взглядом юношу, приложил ладонь к уху и коротко произнес:

— Он пришел.

Пьетро небрежно засунув руки в карманы брюк, прошел по анфиладе комнат, предназначенных для гостевых бесед, кидая взгляд на хорошеньких горничных, которых подбирала лично матушка с надеждой, что взрослеющий сын избегнет соблазна близких взаимоотношений с дочерями из знатных фамилий, имея под боком такой цветник. Но так часто бывает, когда неправильно расставленные приоритеты начинают давать сбой. Это и произошло с наследником рода Мочениго. Аделина не раз корила себя за невнимательность к сыну, зная его темперамент и характер ловеласа.

Увидев принца, стоявший возле двери бодигард без единого слова распахнул ее и склонил голову, когда тот миновал охрану. Зайдя в рабочие апартаменты, делившиеся на помещение для секретарей, коих сейчас было двое, он даже не посмотрел на них и прошел дальше, в огромный светлый кабинет.

Отец уже ждал его, стоя спиной к двери в строгом костюме серо-стального цвета. Обернувшись на звук, он медленно снял пиджак, повесил его на спинку стула, и так же нарочито медленно расстегнул золотые запонки и стал заворачивать рукава белой рубашки.

— Доброе утро, отец, — вежливо, удивляясь такой реакции отца, произнес Пьетро, на всякий случай оглядевшись по сторонам, нет ли здесь рогоносца Марани. Осторожно прощупал астральный фон. Нет, кроме них двоих в кабинете никого. Разве что два человечка-секретаря за стеной маячат в виде аурных всполохов. — Ты меня искал?

— Ты знаешь, как я не люблю, когда мои слова игнорируются, — старший Мочениго закончил закатывать один рукав и принялся за второй. Причем, делал он это, глядя своими темно-серыми глазами на сына как удав на кролика. Кряжистый, высокий мужчина, несмотря на оплывающие формы и появившиеся брыли на лице, еще сохранил довольно привлекательную внешность. Его волосы, аккуратно зачесанный назад, блестели лаком, густые усы скрывали жесткую складку над верхней губой. — С каких пор старший сын перестал воспринимать мои указания?

— Ты похож на мафиозо, отец, — попытался пошутить Пьетро. — Зачем закатываешь рукава?

— Раз пошли такие сравнения, то, как крестный отец я сейчас буду учить тебя не словом, а более весомыми аргументами.

— Бить по лицу? — сморщился парень и на всякий случай выставил перед собой стихийный щит. — Ну, это уже не смешно. Ты бы еще клюшку для гольфа взял.

— Хорошая идея, — Мочениго-отец приблизился еще на пару шагов, а потом нанес оплеуху, влив в ладонь столько силы, что смял доспех, а Пьетро покачнулся и схватился за ухо. — Стоять, щенок! Руки по швам! Никаких щитов!

Хрясь! Новый удар, чуть слабее, но довольно ощутимый. Юноша покачнулся, но сжав зубы, удержался на ногах.

— Я предупреждал тебя держаться подальше от этой шлюхи Франчески?

— Да, — зазвенело во втором ухе у Пьетро.

— Я просил тебя быть осторожным накануне приезда русского принца-наследника со своей дочерью — твоей будущей женой? Все газеты пестрят только одним: где проводит время наследник рода Мочениго. Фотографии, пикантные слухи, скандалы, в которых замешана наша фамилия — это так ты выполняешь мою просьбу?

Хрясь, хрясь! Теперь щеки запылали огнем. В ушах уже звенело беспрерывно.

— Отец, прекрати! — не выдержал Пьетро. — Прости, если заставил тебя волноваться! Я очень старался быть незаметным!

— К черту твои старания! Два месяца у тебя был роман с Джокондой Панфили, который вовремя удалось разорвать! А ты еще мне о мафии напоминаешь! Нашел с кем путаться! Потом ты закрутил шашни с дочерью мэра Венеции Казони, причем столь открыто, что снимков наберется на два семейных альбома, подлец! Теперь решил с Франческой похоть свою унять! Совсем с ума сошел, идиото? Выслушивать нудные жалобы Марани в своем доме, портить настроение матери и мне — вот твоя благодарность за все, что я делаю для тебя!

Хрясь! К опухшему после первого удара уху присоединилось второе с пронзительным звоном колокольчика.

Луиджи Мочениго словно открыл невидимый клапан, его клекочущий яростью голос потух. Он развернулся и пошел к своему креслу. Сев в него, он закурил сигару и некоторое время молча созерцал покрасневшего от злости и стыда Пьетро.

— Мафиозо! — фыркнул Глава рода. — До сих пор из мальчишеских штанов не вырос. Ты хотя бы осознаешь, как подставляешь нас под удар? Золотой ручей, текущий из Петербурга, постепенно оскудевает. Последние три месяца транши сократились наполовину, а это серьезное предупреждение. Или царь что-то узнал, или это намек обратить на твои художества пристальное внимание.

— Может, не стоило связываться с семьей Панфили? — съязвил Пьетро и тут же улетел в угол, сшибая с пути журнальный столик и кресло. Дистанционный удар был настолько резким и неожиданным, что он даже не успел выставить щит.

Широкая ладонь отца с грохотом опустилась на крышку стола, органайзер с канцелярскими принадлежностями полетел на пол.

— Не твое дело, щенок! — рыкнул Мочениго, превратившись в скалящегося льва. — Если бы ты утихомирил свою похоть, русские ничего не узнали бы! Ты разве не знаешь, что в Петербурге есть филиалы итальянских газет, которые перепечатывают не только экономическую или политическую аналитику с родины? Пикантного тоже хватает.

Он вытащил из ящика стола стопку газет и швырнул по столу в сторону поднявшегося на ноги Пьетро. Юноша поймал их и пожал плечами. Газетные заголовки и статьи были на русском языке, который он, даже ради будущего брака с русской принцессой, до сих пор не удосужился выучить, пусть и на минимальном уровне. Свои прорехи в обучении принц собирался залатать с помощью лингво-амулета. Просто не хотелось сейчас воздействовать на мозги магией.

Его внимание привлекла одна фотография. Молодой человек, в котором Пьетро узнал себя, одной рукой обнимал черноволосую красотку в ультракоротком платьице, а другой со смехом поднимал бокал с мартини. Да, та самая Джоконда Панфили, с которой он славно провел время, пока папа-мафиози не запретил дочери приближаться к принцу на пушечный выстрел.

Он посмотрел названия газет. «Нуова Венеция», «Стампа», «XIX век»

— Впечатляет? — спросил Мочениго, заметно успокоившись, как только закурил.

— Неужели такие газеты читает русский император? — удивился Пьетро.

— «Нуову» точно читает. Хорошо, я вовремя предупредил главного редактора, чтобы ни одна твоя фотография не попала в русскоязычный вариант. А вообще, для таких случаев у императора есть штат секретарей, чья обязанность просматривать всю зарубежную прессу и составлять для него экстракт. Подозреваю, о твоих шашнях Мстиславским известно.