Зато седовласый Кононов хохотал. Она ему вторила, и её заливистый смех что-то тянул из середины его нывшей груди…

Глеб хмурился. Не так давно, во время того памятного спора в библиотеке она обвинила его в ревности…

Он ревновал её сейчас. Ревновал её рассказы. К очарованному ею Кононову. Потому что это он должен был услышать их первым.

Но он был слишком увлечён их гражданской войной, которая не слишком-то располагала к беседам по душам.

Владелец участка распрощался с ними так, будто они стали его добрыми знакомыми, и попросил Полину держать его в курсе работ.

— Возьмите шефство над вашим супругом, — ухмыльнулся он и пожал её руку.

Она порозовела и смущённо пробормотала, что выполнит все пожелания.

Шефство.

Он… и в её подчинении.

На подобное он согласился бы лишь в одном случае. За закрытыми дверьми супружеской спальни.

— Он — хороший человек. Добрый. Строгий немного, — её голос ворвался в водоворот внезапно накрывших его фантазий. — А куда мы едем?

Глеб кашлянул и вцепился в руль своего мерседеса, чтобы напомнить, где находится.

— Вернёмся домой другой дорогой, — отозвался он. — Хотел взглянуть на коттедж, который строят на одном из соседних участков.

Он покосился на её тонкий профиль:

— Если ты не против.

Она бросила на него удивлённый взгляд, но не стала комментировать очевидное. Лишь качнула головой:

— Нет, не против.

И остаток пути они провели в тишине, каждый наедине с собственными мыслями. Молчание давалось ему нелегко. Но тогда он ещё не мог знать, что дорога из коттеджа домой окажется для него куда мучительнее…

Глава 34

В коттедже всё было готово к сдаче в аренду — и снаружи, и внутри. Подрядчик справился на отлично. Даже вся техника установлена и функционировала. Неплохая, кстати, идея — соединить впоследствии коттеджный посёлок, который он начинал тут возводить, с будущим санаторием для детдомовцев. Эдакий загородный комплекс…

Идеи уже крутились у него в голове, но нужного разгона пока так и не получили — они безнадёжно гасли, как только в поле его зрения попадала блуждавшая из комнаты в комнату супруга. Сосредоточится на деловых вопросах сегодня совсем не получалось.

Эта поездка разбудила в нём почти забытые ощущения — будто впервые за несколько лет он вырвался из бесконечной суеты, ненадолго исчез со всех радаров и мог вроде как отдохнуть.

— Ты же говорил, это коттедж, — Полина заглянула в просторную гостиную, обвела взглядом стеклянный экран посреди потолка и тихонько присвистнула.

— Это и есть коттедж, — он, прислонившись к перилам, наблюдал за ней с просторной террасы, куда вели раздвижные двери гостиной.

Было странно говорить с ней вот так… просто. Они будто объявили негласное перемирие. И пока никто не решался нарушить его первым. Будто общались не два заклятых врага, а… два обыкновенных человека.

— Да тут пол-Китая расселить можно! — она осторожно, почти боязливо провела кончиками пальцев по обивке дивана цвета слоновой кости.

Глеб невольно поёжился, будто пальцы эти только что прошлись по его собственной коже.

Что за чёрт?..

День сегодня какой-то… странный.

— Не планирую, — сухо отозвался Глеб. — Эти дома сугубо для отдыха.

— Не каждый отдыхающий себе такое позволит.

— Не каждый, — согласился Глеб. — Но на то и расчёт, чтобы коттеджи понравились нужной публике.

Она кивнула, но так, будто вдруг подумала о чём-то своём.

— Это как… как охотничьи домики в королевских угодьях.

Глеб усмехнулся неожиданному сравнению:

— Ну да, подходящее место для тайных встреч со своими...

Слово «любовницы» по какой-то непонятной причине застряло у него в горле. Не хотело произноситься.

Но этого и не требовалось. Она, конечно, всё поняла. Метнула на него нечитаемый взгляд, снова кивнула:

— Некоторым для этого и за город ехать не нужно.

— В смысле?

Иллюзия перемирия дала первую трещину. Наивно было бы верить, что они надолго сумеют выдерживать этот непривычный стиль общения.

Он видел, как похолодел её взгляд и напряглись плечи.

— Ни к чему обременять себя лишней поездкой, когда не слишком-то переживаешь о скрытности, — пробормотала она, но он всё же услышал.

Напрягся и невольно скрестил на груди руки, следя за тем, как она, отвернувшись, медленно следует к выходу.

— Стоп, — скомандовал Глеб. На повышенный тон не переходил, но ясно дал понять, что непослушания не потерпит.

Она послушно застыла. Развернулась и уставилась на него, будто вызов бросала.

— Будем старое вспоминать? По склокам затосковала?

Голубые глаза сверкнули.

— Ничего вспоминать мы не будем. Я помню наш уговор. До тех пор, пока ты их в дом не таскаешь, делай с ними что хочешь. Я… я постараюсь впредь эту тему не поднимать.

О чём она, чёрт возьми, вообще говорила?

— Какую тему, Полина?

— Не будем больше об этом.

— Поздно. Отвечай.

— Не буду я ничего тебе отвечать, — тихо отозвалась она, но в голосе прорезалась сталь. — Моя вина. Это я за языком не уследила. Мы можем ехать?

— Нет, мы не можем, — покачал он головой, — пока ты не объяснишь.

Она явно жалела о сказанном и теперь пыталась отыграть всё назад.

— Не нужны тебе никакие мои объяснения. По этому вопросу мы уже объяснились. Все границы проведены и… я во дворе подожду.

Она развернулась и едва не бегом бросилась из гостиной.

Подождёт она. Как же.

В просторном коридоре, куда она вылетела из гостиной, он перехватил её за руку и потянул на себя — так, что она едва не повалилась на него всем своим телом.

— Полина, не делай так никогда, — второй рукой он обхватил её за талию и зачем-то ещё крепче прижал к себе.

По телу прокатилась волна приятного озноба, лёгким покалыванием отозвалась на кончиках пальцев.

Она его ощущений не разделяла. На побледневшем лице читалась едва ли не боль, губы сжались в тонкую линию:

— Опять приказываешь?

— Предупреждаю.

— Форма содержания не меняет.

— Так на что ты в гостиной мне намекала?

— Ни на что я не намекала, — она опустила взгляд и принялась вырываться.

Зря.

Очень зря. Сегодня это его не бесило. Хуже. Сегодня это его заводило.

— К чему вообще поминать старое?

— Старое? — вся сдерживаемая до этого момента горечь выплеснулась в одном-единственном слове. — У нас разное понимание этого слова, должно быть.

— Прекрати ходить вокруг да около, — прорычал он.

— Больше и не собираюсь. Ни около, ни даже близко.

— Ты опять на любовниц собиралась мне попенять.

— Не имею права, — сверкнула она глазами. — Жаловаться не на что. Ты ведь их подальше от меня держал.

— Подальше?

Да о чём она вообще?

— Что случается в Москве, остаётся в Москве. Отпусти меня! — она рванулась от него, и Глеб развернулся, прижал её к стене, чтобы пресечь любые попытки вырваться.

— Что случается в Москве… ты в своём уме? Я дневал и ночевал в офисе.

— Уверена, в столице такую услугу можно и в офис заказать. Как суши!

— Какого чёрта тебе вообще это в голову втемяшилось?

— Никакого. Догадалась.

— От своего большого ума или кто-то наплёл?

В голубых глазах что-то мелькнуло, но тут же исчезло. И она принялась вырываться с новой силой.

— Никто. Просто… просто знаю, что гулял напропалую!

— Да я и рад бы! — рявкнул он, вжимая её в стену. — Рад бы, слышишь? Но ты у меня в башке двадцать четыре на семь! Не вытравишь!

Идиотка, внушившая себе чёрт знает что. Надо валить отсюда. Побыстрее вернуться домой и избавиться от её склочной компании.

Хватит с него ссор и препирательств, хватит…

— Отпусти меня!

— Поздно, — хрипло выдохнул он.

Она застыла, вглядываясь в его лицо.

— П-почему?..

Он ответил без слов. Сдаваясь на милость чего-то, что сильнее него, склонился к её дрожащим губам.