Ну да, в его мире люди не придают большого значения жизни вечной. Она кажется им чем-то придуманным. Они живут здесь и сейчас, как принято выражаться, в моменте. За прошедшие тысячелетия люди растеряли уверенность в существовании Дуата. Они научились делать замечательные вещи, совершили много открытий в науке. Их жизни не зависят ни от разлива Реки, ни от эпидемий. И поэтому они думают, что земное существование – это все, что у них есть. Они и не подозревают, что это лишь малая часть пути, о которой многие из них может и не вспомнят спустя сотни миров, в которых побывают после. Если бы люди современные Романову познали истину человеческого бытия, они бы жили совсем по-другому. Но они ни о чем таком не догадываются. И объяснять им бесполезно. Да и стоит ли. В конечном итоге все дойдут до горизонта. И вот там, на границе миров им придется принять истину как она есть. И сильно удивиться.

Я вздохнула и обреченно уставилась на экран.

– Откуда ты так хорошо знаешь о жизни древнеегипетских жрецов, а, Даша?

Сашка оказался слишком близко, и горячо выдохнул мне вопрос в шею. Я вздрогнула. Пожала плечами.

– Об этом много написано, – я не покривила перед правдой. Последние дни я много прочла всего, что написано по истории моей страны. В основном печальные нас ждут времена. Оказывается, я жила на самом пике величия своей страны. Мне, можно сказать, повезло. Дальше же мою землю ждет тысяча лет постепенного распада. Обидно. Хотя за плечами моего народа поистине великое прошлое.

– Даш, с чего ты так увлеклась древностью? Да еще такой. Я бы понял, если бы ты «Ромео и Джульетту» на староанглийском цитировала. Тут хоть по теме. У вас спектакль. Но Древний Египет…

Его пальцы недвусмысленно вцепились в мое тело. Чуть повыше талии. И вот чего он добивался? Откровенности? В каком смысле?

Попыталась высвободиться, потому что от близости с ним сердце наполнялось туманом. Мысли в нем терялись, хотелось расслабиться и отдаться чувствам. А ведь разговор-то важный. Или мне только так кажется?

Он меня не пустил, сцепил клешни и только прижал к себе сильнее. Задышал в рот, защекотал губы губами.

– Самое ужасное между людьми это ложь, – его шепот проникал в меня с горячим дыханием, – Ложь разъедает любовь как ржавчина. Я хочу, чтобы мы говорили друг другу только правду.

Я кивнула. Простые слова и такие правильные. Только вот, к сожалению, моя правда слишком странная даже для этого мира, пропитанного кривдой.

– Почему тебя так тянет туда, в Древний Египет, Даша? Что там тебя волнует? Почему ты так много думаешь о нем?

Его губы скользили по шее, вниз к ключицам, отдаляя шепот, превращая его в чувственное наслаждение.

– Что там? Что тебя влечет? – доносилось до меня все тише и тише, а поцелуи спускались все ниже и ниже, заставляя дрожать тело, проникали внутрь, рвались из горла стонами.

– Ах… мес…

Я замерла, распахнула глаза, уставилась в темный потолок. К моему ужасу, Романов тоже замер. Прямо с моим соском в зубах. Ну как с моим. С Дашиным, конечно. Временно мною оккупированным. Демоны! Возможно, она бы в ужас пришла, вернувшись в свое тело в это самое мгновение. И мне было бы стыдно за свою слабость. И за Ахмеса этого еще больше стыдно. Перед всеми сразу. Перед Романовым, который, наконец, отцепился от моей груди и теперь медленно возвращался к лицу. Наверняка, чтобы как следует посмотреть мне в глаза. Перед Дашей, за вот это вот все. Перед всеми, кого я оставила в своей далекой родине. Даже перед самим Ахмесом. А главное, перед собой! Неужели единственный, кто связывает меня с домом, кто держит меня, не давая навсегда покинуть свой собственный Ка и забыть свое истинное имя Рен, это подлец Ахмес? Человек, который убил моего отца?! Которого я должна ненавидеть и презирать? Да, как так-то?

– Ахмес? – Романов все-таки добрался до моего лица и, как ожидалось, уперся в меня требовательным, тяжелым взглядом, – Это еще кто?

– Э… – я пыталась придумать хоть что-то похожее на правду.

Да, врать плохо. Это разрушает границы миров. Это позволяет демонам портить нам жизнь. Но, кажется, мой случай исключение из общего правила. Моя правда разрушит больше, чем моя ложь. Это я не только понимала. Я это чувствовала.

– Даша! – вот чего он так нервничает? Подумаешь незнакомое имя. Древнее кстати. Раздражался тут пальцами как истеричка, виски сдавил!

Я замотала головой.

– Отпусти! Что тебя так напрягло?

– Что? Или кто?

– Это персонаж. Из игры!

– Какой еще игры? – он отстранился. Наверное, чтобы удобнее было сверлить меня взглядом.

Но я уже облегченно выдохнула. Потому что нащупала тропинку, по которой могла двигаться вполне уверенно.

– Я же тебе говорила про Клуб романтики. Пашка хочет сделать курсовую по мотивам одной из их историй. Про Древний Египет.

Теперь каким-то образом нужно донести до Пашки свою идею. Надеюсь, ему она понравится.

– Эта хрень, на которую все девчонки нашего института подсели? Хотя, чего еще от Пашки ожидать! То же мне тема!

– Завидуешь, потому что тебе самому это в голову не пришло! Клуб романтики – офигенно популярная игра. А какой там мерчандайзинг! Весь Wildberries завален. Вот увидишь, мы с нашим проектом еще вашу мажорско-режиссерскую группу победим.

– Погоди, мне все это не нравится. Дважды! – Он даже отсел от меня на полметра, настолько ему все не нравилось, – Первое: ты участвуешь в Пашкиной постановке параллельно с моим проектом?

– И что? – я передернула плечами, – Я же актриса. Я могу играть сразу в нескольких спектаклях. Что в этом такого?

– Пообещай, что в моем будешь больше стараться, – ревниво потребовал мой парень. Режиссер по совместительству. Ох уж эти творческие личности.

Ничего такого я ему обещать не собиралась. Актриса везде должна преуспеть. И отношения тут ни при чем.

– Это бизнес, детка, – я похлопала его по колену.

Но Романов и не думал расслабляться. Как раз наоборот. Напрягся нехорошо, недобро сверкнул глазами. И вот почему, оказалось:

– И второе… уж не тот ли Ахмес стоит в твоей комнате рядом с кроватью?

Я сглотнула. Что тут скажешь. Я была на грани провала. Спасло меня только чудо.

– Да, – будь что будет.

Романов поджал губы, и глаза прищурил. И выглядел сейчас таким злющим Чингисханом из учебника истории. Я видела на днях. Еще и ноздри свирепо раздул. А потом прошипел ядовитой змеей:

– Ты сейчас на моем месте представляла этого самого картонного Ахмеса?

Приехали! Он ревнует меня к ростовой фигуре. К нарисованному персонажу из телефона. Но чего я хотела, собственно? Он же мужчина, хоть и молодой. А я в пылу любовных утех прошептала имя другого, пусть и вымышленного парня. Хорошо хоть, он не знает всей правды.

– Извини, случайно получилось. Я вовсе не представляла никого. Ну… кроме тебя, конечно. Но ты требовал ответа. Я просто не знаю, как вырвалось.

– А этот Ахмес в твоей комнате разве древний египтянин?

Ну почему мне достался не дурак?! Я чуть глаза не закатила. Вместо этого изобразила невинность:

– А что не так?

– По мне так он больше на средневекового араба похож.

Думаю, Даша пришла бы ярость от того, что ее любимчика индийского принца посчитали представителем арабского халифата. Но мне было все равно.

– Это же игра. Там не все соответствует исторической действительности, – терпеливо врала я.

– Даш… – он снова подвинулся и, схватив меня за руку, потянул на себя. Лишь пристроив меня виском на своей груди, в которой бухало с надрывом огромное сердце, он прошептал, – Ты ведь выкинешь его из комнаты? Ради нас, а?

Конечно, я пообещала Романову избавиться от персонажа своих девичьих грез. Через пару сотен поцелуев я согласилась и на то, чтобы удалить Клуб романтики из памяти телефона. Но вот Пашкину постановку изъять из моей жизни Сашке не удалось. Как он не старался. Наш вечер был долгим и прекрасным. И я уже готова была отдать этому нежному парню свой первый раз. Остановило меня то, что Сашка был моим парнем. А первый раз все-таки Дашиным. И по отношению к ней я посчитала это нечестным. Романов не торопил. Он понял мои сомнения по-своему и сказал, что впереди у нас целая жизнь. И он готов ждать столько, сколько мне потребуется. Вот так замечательно закончился наш волшебный вечер. Кто же знал, что он будет у нас последним…