Он же твои выправит пути,

Выведет на свет из тьмы заблудшего,

Сколько бедолаге ни блудить.

Жизнь прожить – не поле перейти.

Что ни сделает Господь – всё к лучшему.

О льстивой женщине царь Соломон вёл речь

Неоднократно, лично знал последствия,

Как можно при чужой жене обречь

Себя на гибель без суда и следствия.

Когда ж не сам умрёшь, то рогоносец муж

Погибнет, как с Давидом вышло ранее.

Псалмы слагал царь для церковных служб,

Ведь что без епитимьи за раскаянье?

Вирсавию тогда в пруду он отловил,

А мужа погубил без сожаления,

Когда гормон, играющий в крови,

Довёл царя до белого каления.

Вирсавия сама сподобила на грех

Давида, довела до исступления,

И мы сейчас поговорим о тех

Чьи действия достойны осуждения.

Мёд источают льстивой женщины уста,

Елея мягче речь, но всё, что далее,

Полыни горче, ягоды с куста

Те волчьи, а последствия летальные

Ждут каждого, кто пил отвар утех срамных,

На чарах обольщенья приготовленный.

Та женщина позор семьи, родных,

Стопы её нисходят в преисподнюю.

Непостоянны все пути плутовки той.

Их не узнать тебе. В них мало путного.

И если угодил к ней на постой,

Не поведись на прелести минутные.

А лучше вовсе сторонись её дверей,

Чтоб от заразы той не скособочиться,

Не впасть во зло и если ты еврей,

Упасть в глазах собрания и общества.

Сын! Наставлениям отца ты не перечь.

С советом матери тебе даны они,

Чтоб от негодной женщины сберечь.

Храни в груди их, как ключи не вырони.

Ты женской красоты себе не пожелай.

Не увлечёт она тебя ресницами.

Своим очам взять в плен себя не дай,

Они всегда в подельниках с блудницами.

Дом обнищает до последнего куска,

В котором адюльтер найдёт пристанище.

В дому том по сусекам не сыскать

Горбушки хлеба при жене гуляющей.

Возможно ли хранить за пазухой огонь,

Чтоб от углей не прогорело платье бы?

Так и супругу ближнего не тронь,

Не лезь к ней с непристойными объятьями.

К ней прикоснувшийся не будет без вины.

Неважно, был охоч он или голоден

По недосмотру собственной жены,

Когда гормон ему ударил в голову.

Так есть ли ум у тех, кто в прихоти своей

На женщину соседскую позарится?

Застигнутый врасплох прелюбодей

Позор найдёт на собственную задницу.

Отдаст имущество своё, попавшись, вор,

За краденное он заплатит всемеро.

С ревнивым мужем здесь недолог торг –

Из жеребца конь сделается мерином.

Когда же душу выбивают с тела вон,

Не помогают споры, словопрения…

Лишь крики осуждения вдогон.

Бесчестье не изгладится со временем.

Свой след оно оставит глубже чем праща.

Замеченным в разврате нет прощения.

Что оскорблённому ни обещай,

Ужасен в гневе муж в момент отмщения.

Того гляди убьёт, так сильно будет бить,

От ярости глаза его на выкате.

И как тебе ревнивца ни просить,

Не примет он за униженье выкупа.

Царят иные нравы нынче, но подруг

Друзей не тронь, как шаровые молнии.

Ведь что с тобою будет, если вдруг

Поступит друг как в притчах Соломоновых?

Пей воду лишь из водоёма,

Колодезя лишь своего.

Сам предложи попить другому

И всё, не более того.

Покуда люди не напьются,

Твои источники вдоль ям

Пусть чашей полной не прольются,

Потоки вод – по площадям

Не растекутся против ветра,

Мешая людям при ходьбе.

Воды той тонны, кубометры

Принадлежать должны тебе

Лишь одному. С чужими вместе

Их не дели. Источник твой

Благословенен, из невесты

Он сделался твоей женой.

Подругой юности в невзгодах

Ты утешайся. Лишь она

В немолодые ваши годы

Тебе нужна (хоть чуть полна).

Когда домой придёшь нетрезвый,

Любезной ланью свою длань

Подаст (насколько быть любезной

Умеет при копытах лань).

Прекрасной серной резвой, рьяной

Жена украсит дни твои,

Ей услаждайся постоянно,

В момент любви одежды рви.

Доступны груди для услады

Супруги суженной твоей.

Так для чего тебе, сын, надо

Иных ненашенских грудей?

(Зря в Соломона пальцем тычут,

Что он не раз сдавал соскоб -

Имея жён своих под тыщу,

Что ему делать на Тверской?)

Пред Божьими очами чётко

Всё подытожится. В актив

То, что с женой своей, зачтётся,

С чужими что – пойдёт в пассив.

Не выйдет так, чтоб шито-крыто.

Без наставлений одному

Жить человеку – лабиринтом

Безумных дел бродить ему

И множить глупость. Лишь покойник

Лежит и Бога не гневит.

И погибает беззаконник

От беззаконий, что творит.

Судьбой обиженный жестоко,

С печатью мерзости на лбу

Он будет думать о высоком,

Когда окажется в гробу.

Когда поручился за друга,

Дал руку свою за другого,

Иль ближнего взял на поруки,

Буквально, под честное слово,

Себя ты словами опутал

Из уст твоих чистосердечных

Весьма опрометчиво, глупо,

Хотя благородно, конечно.

Ты к ближнему в руки попался

заложником собственной чести,

И дальше за всю его пакость

Ответственность делишь с ним вместе.

Впредь будешь с подобной опекой

Дрожать за любую пропажу.

Ведь что на уме человека,

Про ближнего даже не скажешь.

Пойди же к нему, сними клятву,

Что ты не в ответе за злыдня,

Накрой, если надо, поляну,

Оформи всё в письменном виде.

Не спи и не ешь, а спасайся,

Как птица из рук птицелова.

Впредь к другу в плен не попадайся,

Держи при себе своё слово.

Будь мудрым, даже с муравья

Бери пример, ленивец.

Ему, чтоб хлеб заготовлять,

Не нужен очевидец

Трудов его и погонять

Его не надо вовсе.

А ты валяешься полдня,

Хоть в дверь стучится осень.

Не попадает зуб на зуб,

Когда зима сурова.

Ты ж не читал про стрекозу

У дедушки Крылова.

Что мудрость – это не балдёж,

А труд другим на благость,

И ты когда-нибудь поймёшь,

Как поумнеешь малость.