Литмир - Электронная Библиотека

Вера пришла на кухню. Она села на один из своих барных стульчиков. Украла из бара «За тобой», в котором работала несколько лет назад. Кажется, в один из последних там вечеров или утр, когда уже никому не было дела, Вера просто забрала их домой. Кинула на заднее сиденье такси. До переезда стулья были у неё дома. Один лежал под кроватью, ещё один заменил тумбу—для—зеркала. На третьем пытался повеситься её бывший парень, но и стул и парень оказались выше этого. Эти двое шутили намного лучше, чем всё остальное в её квартире. Особенно стул.

Вера взяла в руки пульт.

– Утро воскресенья, – сказала она. – Раньше в это время тут показывали мультики. Или тут, вот тут. А теперь этот—старушечий—хор.

– Нет, – сказал я.– Как-развсегда по воскресеньям и был этот—старушечий—хор. У них передача как-то «Звучи гармонь» или «Играй баян» называется.

– Б—У—Э—Э, – сказала она. – Ладно, кого я обманываю? Я всегда спала до 12.

– Переключи. Вдруг что-нибудь найдешь, – я поставил перед ней тарелку с омлетом. – Приятного аппетита.

– Черт. А что у тебя с лицом? По тебе кто-то хорошо проехался.

– Я плохо помню. Кажется, они говорили что-то о стенд-апе, – сказал я, дотронувшись до губ. – В этом городе они не знают, о чём говорят. Но это пока.

– Бедняжечка.

– Да ладно, – я отвернулся к раковине. – Хоть было смешно. Я знаю, что город отстает от всех остальных лет так на пять.

– Черт, – сказала Вера. Ей больше не интересно. – Теперь я хочу мороженого. Мороженого и мультиков. Нуу-у! Где ты, Микки Маус!? Тимон и Пумба! Арнольд! Эй, Арнольд!?

– Арнольда не показывали по первому. Он шёл по 11—му*. (*в Пензе есть «11 канал». Какое-то время он сотрудничал с ТНТ, пока последний не добился собственной цифры на пульте. «11 канал» транслировал утреннюю передачу «Проснись и пой», дневные, вечерние и недельные новости, еженедельное ток—шоу «ОТК» и тележурнал для подростков «Тин-Клуб» (из самого популярного))

– Да! А потом наш Тин-Клуб. Я всегда его смотрела, – сказала она. – Точно. Я хочу этот сраный Тин-Клуб. Хоть убей меня. Я даже возбудилась! – и захихикала. – Сейчас он, наверное, сильно поменялся. Теперь там, наверное, дети, которые ходят с селфи—палками. Которые катаются на электросамокатах впятером. Которые мечтают стать блогерами. А знаешь, почему они все хотят стать только блогерами?

Я не знал.

– Да просто потому, что они даже не знают, какие ещё в мире есть профессии.

Я сел рядом, или напротив, пока она щёлкала каналы.

– Только не говори, какая я старая.

Я не сказал.

– Может, я говорю всё это потому, что у меня нет высшего образования?

– Какая разница? Ты человек и у тебя есть право на мнение.

– Мнение, на которое всем плевать.

– Просто люди любят только себя. Любят, когда ты любишь их, а не себя. И если ты хоть раз покажешь, как ты любишь себя, они тебя возненавидят.

– Гады!

– Посмотрим, чем это всё закончится.

– А! – крикнула она. – И тут эти старики! Зачем старикам смотреть телевизор по утрам в воскресенье? Для них есть всё остальное время, – она продолжала переключать каналы. – Старики. Бабки. Ясновидящие. Сучки! Скучные клипы. О, котики! – даже вилка упала. – Ой.

Я поднял.

– А сделаешь нам чай? Ну, то есть мне. У тебя уже есть.

– Окей.

Я закрыл глаза, чтобы стать обласканным чайным паром. С запахом черешни, кажется. Если у меня и были герои в детстве, то по утрам все они умирали с похмелья и обязательно носили солнцезащитные очки. Да. Такие персонажи нравились мне больше всего. Пряча красные глаза за мрачными стёклами, мне всегда казалось – они скрывали настоящее добро. В Супермене нет ничего привлекательного. Другое дело мой милый Дьявол—Адской—Кухни. С кровью из—под ребра, на последнем издыхании…Наверное, утро он встречал так же, как и я сейчас. Обласканный паром. В костюме с галстуком. Черт. Эти парни научили меня мечтать стать клерком. Или кем-то вроде того. Рубашка, тоска, жжение в глазах.

Единственное, что осталось в моей голове от детской мечты – желание ходить по центру города в красивом коричневом пиджаке—с—локтями и обедать в каждом понравившемся кафе. Это всё, но там точно было что-то ещё.

Клерком я так и не стал. Потерявшись в тесных переулках старого Арбата, слетев с обледеневшего тротуара в грязный сугроб и очарованный этим видом – ярких и пустых домов на фоне густого черного неба, я решил, что хочу стать писателем. Я даже сразу сказал:

– Хорошая идея. Это правда хорошая идея, – повторял я.– Ведь это именно писатели ходят в таких пиджаках, как тебе нравится. Именно они обедают в любом кафе, лишь бы на народ посмотреть. Так красиво и легко.

Утром в воскресенье я тонул в чайном пару.

– Вот твой чай. А у нас есть мороженное?

– Конечно! За кого ты меня принимаешь? Ай! Горячий чай.

– Ты не любишь?

– Любф—лью, – говорила она с обожжённым языком. – Прьям—жсить—нье—мохгу. Дай мне тоже мороженного и пойдём в комнату. Ай. Мнье—здьесь—ньеудопно.

– Крем—брюле? Очень мило. А ложечки маленькие есть?

– Нет. Я минималистка! Ешь так.

– Как?

– Большой и одной на двоих. Посмотри, там же должна лежать ложка. Вместе с мороженным.

Да, ложка, большая и холодная, лежала рядом с ведерком мороженого.

– Сейчас бы в гости, – сказал я, усаживаясь на кровати в комнате. – Вот бы у кого-нибудь сегодня был день рожденья. Я бы сходил. Как это бывает по утрам в выходные. А потом вечером на такси.

– Так только у детей бывает, – сказала Вера и снова начала щёлкать каналы.

– А разве у твоих подружек нет какого-нибудь ребенка?

– Все, кто родил, исчезли. Никто не готов проводить время с весёлой Верой. Теперь всем нужна «тётя Вера». Господи, мне же нет 25!30! – сказала она. – Бли—ин. Хочу мультики.

– А я торт.

– Мультики и торт. Хочу. Я хочу этого. Нам и правда нужен ребёнок.

– Тогда нам надо заняться сексом.

– Ну—у. Я так не хочу. Хотя, не знаю. Вчера под окнами сигналил какой-то мужик на сером—лексусе. Я не могла уснуть. А если бы у меня был ребёнок? Он бы тоже не давал мне уснуть. Ну что бы тогда это было за гадство? У меня от этого только депрессия, а весёлых—таблеток нет. Даже торта нет. Нет. Сегодня нам нужен чужой ребёнок.

– Да. Тем более я не хочу много тратить. У меня одна моя зарплата с той недели. И больше не будет. А дети— это дорого. Но на торт хватит. Сходить за тортом?

– Это не то. Я хочу чужой день рожденья. Хочу прийти на день рожденья к какому-нибудь хорошему мальчику и смущать его своим непревзойдённым одиночеством. Пусть подумает, что я когда-нибудь стану его женой, пока я буду смущать его отца.

– Но я хотел просто торт.

– А ты поешь просто тортик. И салатики. И курочку.

– Но тогда мне придётся разговаривать с чьими-то родителями…

Однажды я уже общался с чужими родителями. Я ходил с подругой на день рождения её племянника. Его мама спросила меня:

– Чем ты занимаешься?

– Я писатель.

– О, я так и подумала. Ты выглядишь как настоящий писатель.

– Это как? – спросил я.

– Плохо, – ответила она.

–…Не люблю разговаривать с чужими матерями. Они меня смущают, – сказал я.

– А может, всем сказать, что у меня день рожденья? – сказала Вера. – Напишу об этом на странице и выйду. Пусть все звонят.

– С днём рожденья.

Кажется, она это серьезно.

– Сволочь, – сказала она. – Как же я тебя обожаю. И как же я ненавижу эти тупые клипы. Зачем мне знать, что ты синий? —сказала она телевизору. – Это все и так знали.

– Я всё ещё хочу праздника, – сказал я.– Вау. Никки Минаж очень хороша. Этот клип мне нравится.

– Подожди, я уже пишу, что у моей кошки сегодня день рожденья. Да, кошка?

–Ты назвала свою кошку Кошкой?

– Нет. Ты что? Нет, нет, нет. Просто я постоянно забываю её имя и придумываю ей новое. А ей плевать.

2
{"b":"888004","o":1}