Лицо Канненберга стало серьезным. Наморщив лоб, он едва заметно покачал головой.
– Не может быть, – сказал он наконец.
– Почему? – озадаченно спросила Джульетта.
– Сами увидите. Но всему свое время.
В его блокноте появилась фамилия Ортман.
– Дамиан Альсина родился скорее всего в сентябре тысяча девятьсот семьдесят шестого года в Escuela Mecanica de la Armada, сокращенно ЭСМА, в Буэнос-Айресе. Его мать звали Луиза Эчевери. Ей было двадцать четыре года, но к тому моменту, как он появился на свет, она уже два месяца находилась в лагере ЭСМА.
Услышав это название, Джульетта вздрогнула. ЭСМА. Она слишком хорошо еще помнила ту свою поездку.
– Я слышала слово «ЭСМА» не один раз, – тихо сказала она. – Это ведь какие-то военные казармы в Буэнос-Айресе, не так ли?
– Училище внутренней полиции ВМС. В ЭСМА был организован один из самых страшных пыточных лагерей аргентинской военной диктатуры. Только за ее стенами исчезло около шести тысяч человек. Аргентина может гордиться: в книгу самых бесчеловечных ужасов двадцатого века ею вписана отдельная глава: los despararecidos, бесследно исчезнувшие. Дамиан Альсина – сын исчезнувшей женщины.
Откинувшись на спинку стула, он испытующе смотрел на Джульетту. Джульетта сглотнула, но выдержала взгляд. Как выразилась Линдсей? Освенцим.
– Продолжать?
– Да.
– Луиза Эчевери, мать Дамиана, была схвачена людьми в штатском двадцать четвертого июля семьдесят шестого года на автобусной остановке в центре Буэнос-Айреса. Ее насильно запихнули в машину, и после этого никто ее не видел. Это «исчезновение» описано, поскольку были свидетели, слышавшие крики о помощи. Госпожа Эчевери настойчиво выкрикивала свое имя, пока ударами кулака в лицо ее не заставили наконец замолчать.
– Известно, за что ее арестовали?
– Она была членом профсоюза. К моменту задержания госпожа Эчевери была на последних месяцах беременности, поэтому пытали ее исключительно «щадящими методами». Дети заключенных считались достоянием государства, и, по возможности, им старались сохранить жизнь. Обстоятельства появления ребенка на свет таковы, что человеческое воображение представить их не в состоянии, поэтому подробности я опускаю. Ребенок родился в сентябре. Документы о его рождении были намеренно сфальсифицированы, чтобы затруднить последующие поиски, поэтому точная дата неизвестна. С этого момента о госпоже Эчевери никто ничего не слышал.
Канненберг сделал паузу. Потом снова заговорил:
– В настоящее время известны несколько сотен случаев, когда молодых женщин арестовывали и помещали в пыточные лагеря, где они вынашивали и рожали детей. Новорожденных усыновляли родственники военных и полицейских, работавших в лагере, или люди, приближенные к этим кругам. Матерей убивали. Причем речь идет вовсе не о частных случаях, а о «программе очистки населения от чуждых элементов», как говорили аргентинские военные.
Адвокат снова остановился, глядя на побледневшую Джульетту.
– Вы уверены, что хотите все это знать?
– Да. Прошу вас. Я хочу знать все.
Он вздохнул и продолжил:
– Одна из сокамерниц Луизы Эчевери по имени Аиде Хибайдо после рождения ребенка заботилась о ней в течение тех нескольких часов, которые предшествовали ее «уничто-жению». Потом Луизу увели. Во время родов с нее хоть и не сняли наручники, зато отказались от темной повязки на глазах, которая помешала бы ей видеть лица акушерки, врача и других военных, присутствовавших при родах. Она знала, что это равносильно смертному приговору и она уже не покинет лагерь живой.
Самые разные мысли беспорядочно кружились в голове у Джульетты. Ей стоило большого труда представить себе то, о чем рассказывал адвокат. Наручники. Повязка на глазах.
– Аиде Хибайдо выжила. В тысяча девятьсот восьмидесятом году она вышла из лагеря. Если бы не ее упорные розыски, Джулиана Эчевери, он же Дамиан Альсина, никогда бы не нашли. Первым делом она поехала в Корриентес и отправилась по адресу, оставленному ей Луизой. Аиде Хибайдо нашла там старую, полусумасшедшую женщину, чей муж, оба брата, сыновья и дочь «исчезли» во время диктатуры. Мать Луизы. Всю ее семью истребили. Мужа убили еще во время бунта рабочих табачной отрасли в конце шестидесятых: он был одним из организаторов забастовки. Сыновья, тоже члены профсоюза, в начале семидесятых были похищены неизвестными – их так никогда и не нашли. Когда они пропали, Луиза улетела в Буэнос-Айрес и снова появилась у матери на несколько дней уже после путча семьдесят шестого года. Потом исчезла и она. Старуха дала Аиде несколько фотографий Луизы, ее братьев и своего мужа – фотографии, спрятанные Луизой у нее в доме в ее последний приезд.
– Когда это происходило? – спросила Джульетта.
– Социальные беспорядки, предшествовавшие диктатуре, начались еще в шестидесятых. Видите ли, северо-восточная часть провинции Корриентес – все еще забытая Богом область. Там нет никакого понятия о правах человека, там настоящий ад – бедность, произвол властей, постоянное насилие с их стороны по отношению ко всем и каждому, кто хоть в малейшей степени стремится изменить ужасные обстоятельства своей жизни. Жители провинции – бесправные рабы на своей же земле. Впрочем, такова ситуация во многих латиноамериканских странах.
– Скажите, как же этой женщине удалось в конце концов все-таки отыскать Дамиана, если не существовало никаких документов, все следы были уничтожены?
– Документы были. Просто сфальсифицированные. Но ведь даже в фальшивых документах можно обнаружить след.
Военная диктатура в Аргентине была бюрократизирована почти в той же степени, что и фанатична. После ее падения довольно скоро выяснилось, какие врачи сотрудничали с властями и выдавали поддельные документы. И значит, круг поисков теперь ограничивался детьми, чьи свидетельства о рождении подписаны врачами, работавшими в пыточных лагерях. Хотя таких было, конечно, довольно много. На то, чтобы отыскать их всех, понадобились бы годы. Сейчас в рассмотрении находятся около шестисот подобных дел. Лишь несколько десятков таких детей найдены. Требуется ведь очень кропотливая работа по изучению всех, даже самых незначительных обстоятельств. При этом приходится соблюдать строжайшую тайну – так как «родители», разумеется, пойдут на все, чтобы подобным поискам помешать.
– Но Аиде нашла его?
– Да. В один прекрасный день в феврале девяносто второго года она ждала его перед школой с фотографиями Луизы и ее братьев. Без всякой подготовки она поставила его перед фактом: рассказала, что он вовсе не Дамиан Альсина, а Джулиан Эчевери, показала фотографию его настоящей матери и обоих дядьев.
Джульетта была ошарашена.
– Ни с того ни с сего? Без всякой подготовки?
Канненберг пожал плечами.
– Да. Это кажется немыслимым. Но как тут подготовишь? Шок неминуем в любом случае, так ведь?
– И как он повел себя?
– Молча ушел. На следующий день она пришла опять. Так продолжалось несколько дней. Он не хотел с ней разговаривать. Через неделю он сказал ей, что плевать хотел на ее измышления. Она дала ему номер телефона и попросила звонить, если у него появятся вопросы. Через четыре месяца он ее разыскал. Конечно, он так и не смог успокоиться. Он узнал, что случилось с его матерью в лагере ЭСМА и что его приемный отец, Фернандо Альсина, по-видимому, поддерживал достаточно тесный контакт с военными из пыточных лагерей – раз таким образом раздобыл себе ребенка.
Он сделал глоток и посмотрел на Джульетту. Она отвела глаза. Сердце колотилось как бешеное. Какой ужас!
– Карьерное восхождение Фернандо Альсины началось еще во времена диктатуры, но он постарался своевременно уничтожить следы своих сомнительных связей с убийцами в погонах. И быстрый карьерный рост продолжался в последующие годы: как при правительстве Альфонсина 179, так и при Менеме. Единственным следом, который он не мог замести, оставался Дамиан.
