Впрочем, то, что покорило ее в нем, лишь отчасти связано с внешностью. Конечно, он красив, но сколько красивых мужчин пытались уже добиться ее благосклонности? Да, черты лица действительно хороши, хоть и не слишком правильны, оно кажется юным и одновременно мужским. Но есть и еще что-то, притягивающее и одновременно пугающее ее. Вот он стоит перед ней в застегнутом плаще, концы красного шелкового шарфа разбросаны по плечам, перчатки зажаты в левой руке, капля пота над верхней губой.

– Прости, – сказал он, – тебе могло показаться, что я прогнал тебя. Ты ведь так подумала? Прости. Я не хотел. Про конкуренцию я просто так ляпнул – конечно же, это чушь. Если хочешь узнать что-то о танго, вот тебе моя карточка. Звони когда захочешь, хорошо?

– Как вы… Откуда у тебя мой адрес?

Он усмехнулся:

– Я ясновидящий.

– Ах вот как.

– Espezislist 26 по нестандартным ситуациям. Джульетта Ваттин. Гзовскиштрассе, тридцать один. В Берлине такая одна. – Он постучал себя по лбу. – Телефонная книга.

Он протянул ей визитку. Она взглянула на карточку, потом на его лицо. Внезапно ее охватило странное спокойствие. Его акцент стал заметнее. Espezislist? И «р» раскатистое.

– Хочешь поесть? – У нее просто вырвалась эта фраза. Она сделала шаг в сторону, открывая ему проход. Поесть? Почему поесть? Она же собиралась сказать «выпить»?

Он наклонил голову.

– Bueno 27… – неуверенно сказал он.

Он тоже нервничал. На свой лад. И ей захотелось обнять его. Его голос слегка дрожал. В висках стучало. И он вспотел. Собрав все свое мужество, она развернулась и пошла в комнату. Потом, уже из кухни, услышала, как тихо защелкнулась дверь. Открыла холодильник, достала бутылку белого вина, наполнила два бокала. Обернувшись, увидела, что он стоит к ней спиной и осматривается. Он уже снял плащ и небрежно зажал его под мышкой. Темно-зеленая рубашка с засученными рукавами. Брюки обтягивают бедра и нисколько не мешают составить довольно точное представление о его фигуре.

Джульетта сглотнула. Как сама она выглядела в тот момент, ей и по сей день неизвестно. Сердце вдруг начало бешено колотиться. Атмосфера в комнате вмиг стала какой-то странной. Дело было не только в том, что мужчина, который очень ей нравился, вдруг возник прямо посреди ее комнаты, будто с неба свалился. Было во всем этом что-то особенное. В животе затрепетали крылышками множество мотыльков, ей захотелось немедленно утопить их в вине. Дамиан вошел в комнату. Его движения пробуждали в ней какие-то смутные воспоминания, оказавшиеся, правда, слишком мимолетными и растаявшие, словно круги на воде.

Дамиан положил плащ на диван, подошел к ней, взял из ее рук бокал. Они чокнулись и выпили.

– Мне стыдно, что я так бесцеремонно вломилась к вам во время репетиции, простите, – сказала она, только чтобы что-нибудь сказать. – Поэтому я и ушла. Еще?

– Да, с удовольствием.

Он сел на диван. Она принесла бутылку, снова наполнила бокалы. Он пригубил. Почему-то она не могла спокойно смотреть на его мускулистый торс. То ли природа оказалась очень щедра к нему, то ли он сам потратил много времени и сил на тренировки.

Джульетта устроилась на безопасном расстоянии, на табурете в виде верблюда, привезенном родителями из Египта, и приступила к расспросам. Откуда он, что тут делает, давно ли в Германии, где так хорошо выучил немецкий? На первые три вопроса он ответил не задумываясь, четвертый проигнорировал, встал, подошел к ней, взял из руки бокал, поставил на пол, обхватил ее голову ладонями и поцеловал в губы.

Она отпрянула.

Он остановился.

– Но… – начала было она.

Он, ничего не говоря, снова поцеловал ее. На этот раз поцелуй оказался более долгим. Потом он снова остановился, глядя ей в глаза. Его лицо оказалось так близко, что ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы поймать его взгляд. Цвет его глаз невозможно было определить даже с такого расстояния. Серо-зеленые, с очень яркими темными зрачками, они просто парализовали ее.

Его левая рука коснулась ее бедра, правая гладила щеки, затылок, мягко притягивая голову. Она закрыла глаза. Дыхание стало прерывистым. Если он еще раз поцелует ее, она задохнется. Нет, кажется, все наоборот. Похоже, она задохнется, если он перестанет ее целовать. Хорошо, что он не перестает. Он нежно провел нижней губой по ее губам. Она почувствовала прикосновение его языка и чуть-чуть приоткрыла рот. Его язык исследовал мягкие своды ее нёба. Она приоткрыла рот шире и вдруг обхватила руками его шею. Пальцы скользили по его волосам, она искала в нем опору, потеряв ощущение реальности. Ей хотелось что-то сказать, но язык жестов выглядел уместнее. С нежным любопытством она исследовала его затылок, прижимаясь к нему, пока его руки, забравшиеся к ней под майку, гладили ее спину. Она почувствовала, что он поднял ее. Закрыла глаза, крепко сжимая его шею, будто ища в этом объятии защиты от него же. Он бережно положил ее на диван, и одним движением стянул с нее свитер и майку.

Она открыла глаза и взглянула на свое обнаженное тело. Плечи и грудь до самых сосков покрылись гусиной кожей. Дамиан жадно смотрел на нее. Джульетта лежала неподвижно, парализованная желанием и страхом. Мышцы влагалища сжимались помимо воли. Она искала подходящие слова, но таких даже не существовало. Руки все еще стягивали рукава пуловера. Она и не пыталась их высвободить, просто неподвижно лежала, отдавшись его рукам, губам и глазам, томимая ожиданием, что он каким-то образом избавит ее от невыносимого напряжения. Она зажмурилась и ощутила его губы на своей груди. Ей хотелось чувствовать его каждой клеточкой своего тела. Его рука потянулась к пуговицам на джинсах. Она распахнула глаза и посмотрела на него. Он наклонился и припал к ее губам долгим нежным поцелуем, расстегивая при этом пуговицы одну за другой. Когда он снял с нее джинсы, она с ужасом ощутила мокрое пятно у себя на трусиках. Ей было неприятно, что он это видит, и она сдвинула ноги. Но он раздвинул их, высвободил наконец ее ладони из рукавов и притянул их к воротнику своей рубашки. Пока она расстегивала пуговицы, он заговорил по-испански. Она не понимала, что он говорит, но интонации заставляли действовать быстрее. Когда она стянула с него рубашку, он встал и сам снял носки и брюки. Теперь он стоял перед ней в одних трусах, которые топорщились спереди и тоже слегка увлажнились. Джульетта откинулась назад. Происходящее казалось полнейшим безумием, хотя с самой первой секунды, едва увидев его в театре, она не сомневалась, что хочет отдаться именно ему. При этом рассудок не мог примириться с абсурдностью ситуации. Что происходит? Она никогда в жизни никого не хотела так, как этого полураздетого танцора, стоящего сейчас перед ней, хотя три часа назад даже не подозревала о его существовании. Может, она еще слишком молода? Или молодость только мешает? Хотя вообще-то ей не нужен сейчас никакой ответ. Впереди целая жизнь, чтобы его найти.

Дамиан опустился на колени, приподнял ее ноги и снял трусики. Сердце перестало биться. Нагота превратилась в прохладное одеяние, по которому глаза Дамиана скользили, словно невидимые руки. Он развел ее ноги в стороны и стал целовать. Она закричала, оттолкнула его. Но в следующий же миг притянула к себе и, обхватив ногами, прижалась к нему. Он не двигался, только гладил ее.

– Стань моей женой, – тихо сказал он. – Давай, стань моей женой, сейчас.

Дыхание сделалось глубоким, свободным, ровным. Весь мир сосредоточился у нее в лоне и постепенно превращался во что-то неописуемое.

Потом они тихо лежали рядом. Его дыхание шевелило волосы у нее на затылке, она чувствовала капли его пота на своей груди. Открыв глаза, она удивленно уставилась в потолок. Рассудок пытался вернуть ее назад, заполняя сознание неприятными мыслями. Дамиан уткнулся лицом в ее шею и нежно покусывал. Она засмеялась, пытаясь вывернуться и его объятий. Он поднял голову, оперся подбородком о ладони с любопытством посмотрел на нее. Она поцеловала его брови, щеки, кончик носа.