— А с виду не скажешь, что вы такая…

Я его тут же перебиваю:

— Предусмотрительная и осторожная?

— Старомодная и ограниченная, — смотрит недоброжелательно, но к двери идёт.

Приоткрыв её, зовёт сестру. Кто бы меня слышал. У меня рука сломана, я едва удерживаюсь от желания выть от боли, и при этом маюсь дурью, стесняясь показать зад врачу.

Впрочем, Леночка в кабинете появляется уже через минуту. Ткаченко передаёт ей шприц.

— Вы же сами хотели уколоть?!

— Коли, и всё. — Недовольно толкает её ближе кушетке, где расположилась я.

Оскорбленный и униженный, он садится за стол. Начинает молча писать.

Нарочно разворачиваюсь так, чтобы доктору не было видно. Впрочем, он и не смотрит.

Леночка мочит спиртом ватку, трёт, потом со всей силы втыкает в меня иглу. Больно. Но я не жалуюсь. Прижав мохнатый кусочек к коже, быстренько надеваю юбку обратно.

— Надо же, Константину Леонидовичу отказали в обнажениях, — констатирует факт медсестра, проходя мимо доктора и направляясь к выходу.

Хихикнув напоследок, удаляется. А я сажусь на любимую кушетку, жду, когда подействует укол и станет легче. По идее тогда до рентгена я доберусь без происшествий. Но у Ткаченко свои планы. Он суров, как древнерусский полководец, успешно воевавший против половцев.

— В коридоре посидите, потом на снимок! — чеканит Ткаченко, продолжая истерично чиркать по бумаге ручкой. — Снимка дождётесь, потом доктор Разумовский его посмотрит. Назначит лечение. Наложит гипс.

М-да! Вот и закончился наш страстный роман. Майка расстроится, будет плакать. Подумав об этом, поднимаюсь и, скривившись, ползу к двери. Выполнять указания не совсем лечащего врача.

Глава 5

— Ну и чего мы сюда приперлись, собственно говоря? — Усаживаюсь поудобнее в мягкое кресло актового зала медицинского университета, так, чтобы загипсованная рука была в наиболее комфортном положении.

— Это международный медицинский образовательный симпозиум. Мероприятие исключительной важности.

— Хорошо, Майка, а мы-то тут при чём? Я думала, что мы с тобой музыканты, а не медики.

— Папа сказал, что позже будет очень интересный концерт классической музыки. И шикарнейший банкет от ресторана итальянский кухни.

— Так и надо было идти на концерт и еду. Пупочная грыжа-то мне зачем? — закатываю глаза, глядя на огромный экран над сценой. Там показывают нечто невообразимое и страшное.

— Так нельзя. — Собирает пылинки с бордовой бархатной ручки кресла Майка, явно что-то недоговаривая и утаивая от меня. — Папа ведь заболел, его положили на обследование, и я должна всё записать.

Подпираю щёку рукой. Скучно. Но дома, на больничном, тоже не особо весело. Я люблю работать, а болеть не люблю.

Заглядываю в её блокнот, читаю вслух:

— Расширение пупочного кольца… О как! А дальше что? Потом оно сужается или сворачивается в дудочку?

Смеюсь.

— А дальше, Ульяна, я не успела.

— Ну ещё бы, ты же ни черта в этом не понимаешь. Сняла бы лучше видео на телефон, раз уж так важно было угодить папе и принести ему информацию.

Майка бормочет что-то невнятное и косится куда-то за мою спину. Выше на несколько рядов. Не могу понять, куда конкретно она смотрит. Оборачиваюсь.

Через два ряда от нас, немного правее сидит Ткаченко с незнакомой мне красивой девушкой. По крайней мере, я такой на его рабочих местах не встречала. Дама без остановки наклоняется к нему и беспрерывно шепчет что-то на ухо. Опершись на подлокотник кресла, он смотрит вперёд, позволяя себя развлекать.

— О господи, мы сюда что, ради него припёрлись? Майка, ну ты чего? Сдался тебе этот бабник.

— Неправда! Я вообще не знала, что он здесь будет.

— По красной пятнистой физиономии вижу, что правда и что очень даже знала.

— Я просто предполагала, что такое развитие событий возможно.

— Он здесь есть, и он с другой женщиной. На фиг тебе это надо, Май?

— Это несерьёзные отношения. Костя с ней ненадолго.

— С чего такие выводы, Майя? На них не написано.

— С того, что этой девушки нет в его социальных сетях, там вообще нет никаких женщин, а значит, его сердце свободно. Когда мужчины влюблены, они выставляют свои вторые половинки в посты и подписывают милыми цитатами.

Смотрю на неё как на ненормальную.

— О как! Вот, оказывается, как это работает, — зеваю, прикрывая рот здоровой рукой. — Неожиданно. Майя, этот фрукт оставил тебя одну с ребёнком. Он нехороший человек, и он никого никогда не полюбит!

— А вот ты откуда сейчас это взяла, дорогая? — Наклоняет голову к плечу Майя.

— Потому что ему лет, я извиняюсь, не музыкально-педагогически будет сказано, под сраку, а у него ни жены, ни детей. Обычно мужчины к тридцати пяти уже, угнездившись, размножаются.

— У него есть сын, просто он о нём не знает, — становится серьёзной подруга, поправляя юбку.

— Если бы ему было очень надо, он бы поинтересовался, не появился ли у него сын после вашего незащищённого полового акта. К тому же твой папа довольно известный в нашем городе человек в их общей сфере. Можно было смекнуть и посчитать, что его дочь родила вне брака. Аккурат через девять месяцев, после того как он, опять же извиняюсь, использовал её по назначению.

— Ой, ну какая же же ты…

— Я завуч в школе, Майя, пусть и музыкальной. А завучи никогда не строят иллюзий. Я только одного не понимаю: почему сейчас? Ведь столько лет прошло.

Майка опускает голову, стесняется. Теребит подол платья.

— Вначале я совершенно случайно наткнулась на сайт его частной клиники, потом нашла его самого, полезла дальше, насмотрелась и поняла, что совсем не остыла.

И смотрит прямо на меня. С мольбой в глазах. В поисках поддержки.

— Ну и пошла бы к своему доктору сама, меня-то зачем отправила?

— Нет, я не могу, — отводит глаза, смотрит прямо перед собой, на экран, где началась трансляция какой-то жуткой операции. — Я стесняюсь. Надо всё постепенно. Как-то придумать, чтобы всё организовать.

— Ткаченко головного мозга, — вздыхаю, комментируя её поведение.

Морщусь, глядя на экран. Не люблю медицину и всё, что с ней связано. В зале довольно душно. Терпеть не могу спёртый воздух. У меня низкое давление, и от недостатка кислорода я могу даже потерять сознание. Скучно. Заняться нечем, выступающие докладчики сплошь занудные врачи.

Забыв о нашем с Майкой разговоре, просто осматриваю зал и натыкаюсь на пристальный мужской взгляд.

Этого ещё не хватало.

Константин Леонидович явно не страдает пробелами в памяти и, несмотря на то что мы расстались на не совсем оптимистичной ноте, он медленно опускает голову, здороваясь.

Взгляд властный, пронизывающий, жаркий. Внутри вспыхивает огонь, и сердце неожиданно усердно разгоняет по всему телу застоявшуюся кровь. Вот этого мне очень не доставало. Аж не по себе. Сама не знаю почему.

Ёрзаю, отворачиваясь. Смотри-ка, какой профессионал, аж просканировал. Раздел и нагнул одним лишь взглядом.

Глава 6

Не могу! Мне не хватает воздуха! Здесь очень душно! Извинившись перед Майкой, аккуратно проползаю между сиденьями и покидаю зал. Выхожу в коридор, иду в туалет. На большой экран с изображением пупочной грыжи им денег хватило, а кондиционеры поставить не удосужились. Уйти бы совсем, но банкет и концерт жалко. В туалете тоже душно, я бы даже сказала, что здесь ещё хуже, чем в зале. Гудят виски. Используя одну руку, я едва справляюсь со своим нарядом. Топаю обратно в коридор. Жужжание в голове нарастает, как будто уши заложило ватой.

Даже качает. Надо было поесть, прежде чем отправляться в эту душегубку. Пора заканчивать с противотревожными препаратами, а то напьёшься пустырника с валерьянкой, а потом холл медицинского университета кружится вокруг тебя. И куда-то влево кренится.

И хоть бы свет включили, экономы, блин, ничего же не видно. Темно.

— Здравствуйте, Ульяна Сергеевна. — Судя по фигуре, передо мной не кто иной, как доктор Зло.