Брачный, добавить хочется, не нарушал контракт.

Должного воспитания Сара его была,

Родом с Месопотамии, предков закон блюла.

В древней той Вавилонии сор не несли на двор,

Не выносил зловония Навуходоносор.

Семьи богоугодные был сохранять указ.

Дрязги бракоразводные муторней чем сейчас

Были у тех кочевников, невыносимей срам…

Женщине в облегчение срам победил Аврам,

Быть с молодой сожителем переборол искус.

Как мы в Египте видели, был дальновиден трус.

«Это твоя уборщица, ею сама и правь,

Делай с ней, что захочется, только меня оставь

В мыслях моих возвышенных с Богом наедине» -

Муж говорил обиженный Саре, своей жене.

Сразу не по-хорошему та за Агарь взялась,

Стала теснить за прошлое, употребила власть.

Дело совсем не в ревности, это всё ерунда.

Комплекс неполноценности в Саре взыграл тогда

Тот, что сосёт под ложечкой, гложет без выходных.

Боль и обиды множатся, рушатся на других.

Рок обделённой семенем недетородной быть,

Глядя на всех беременных, злобой не победить.

Плачущих и рыдающих от передряг своих,

Боль на других срывающих – кто остановит их?

Сара, жена примерная, не избежала зла.

Бабой обыкновенною в чувствах она была.

Женщиной самодуристой Сара была порой,

Выгнать Агарь на улицу в холод могла и в зной.

Вот уж в рыданьях корчится, ненавистью дыша,

Девушка у источника, раненая душа.

Сары остервенение снимет кто, защитит

Лаской, прикосновением, словом приободрит?

Всхлипы неслись под вязами. Дело здесь не в словах.

Слышалось между фразами: Тоже мне, патриарх…

Дед обошёлся с девушкой, как записной нахал…

Слишком огульно дедушку я б осуждать не стал.

Будь ты семейства древнего хоть десять раз главой,

Шея, жена примерная, вертит той головой.

Смотрит куда предписано мужняя голова.

В Книге меж строчек втиснуты мудрые те слова.

Происхожденьем, званием аристократ живёт.

Нет у рабынь в Писании шансов возглавить род,

Даже когда отмеченный Господом твой малец…

Жалко Агарь как женщину, сломленную вконец.

Выплакать горе некому. Пропасть, над нею рожь…

Ангел Господень лекарем: «Кто ты, куда идёшь?

Стой, возвращайся в хижину, ненависть спрячь, уймись,

Саре, тобой обиженной, в ноженьки поклонись.

Ты же раба, наложница, знай своё место впредь.

Богом рабе положено от госпожи терпеть.

Хватит в соплях, в стенаниях горе носить в трусах.

Слышал твои рыдания Бог наш на небесах.

Семя Аврама считано, твой на учёте плод.

Сыном твоим упитанным мы зачинаем род.

Век ему необученным диким ослом ходить,

И при удобном случае братьев копытом бить».

Так успокоил девушку Ангел, что послан был.

Как-то не очень вежливо. Видимо, для рабынь

Слово звучало грубое в древние времена…

Груди зато упругие – Ангелов слабина.

(Вечно тому, кто пыжится прыгнуть за облака,

Вместо поддержки слышится: Врёшь брат, кишка тонка.

Если кому обломится выскочить за предел,

Быстро ему напомнится, сколько он каши съел.)

Вышел со знаком качества первый лихой араб,

Но чтоб евреем значиться, был он кишкою слаб.

Рос Измаил упитанным, вёл от рабыни род.

Стать парню богоизбранным слабый не дал живот.

Может, подпортил мальчика орган какой иной,

Сросшиеся там пальчики, вылезший геморрой

Или иное пугало, требует что ножа,

Раз невзлюбила смуглого белая госпожа.

Но воздадим ей должное. Что если бы Аврам

Не поимел наложницу, превозмогая срам?

А не случись соитие за перебором лет

Мы бы и не услышали, кто такой Магомед.

Кабы не Сары рвение деву лишить прыщей,

Есть у меня сомнение, был бы ислам вообще?

Племени сын семитского мог бы евреем стать,

Да подкачала низкого происхожденья мать.

Гуленый от наложницы, названный Измаил,

Под ритуала ножницы мальчик не угодил

(Резали избирательно)…Стал он при всех делах

Племени основателем, хоть и не патриарх.

(Как полукровке первому славу ему пою,

С Пушкиным я, наверное, здесь на одном краю.

Предкам от Измаила мы можем вести свой счёт,

Пушкин – талант невиданный, я – неизвестно что).

Род свой ведут по матери неполукровки сплошь,

Так что смотри внимательно в жёны кого берёшь.

Красит жену не талия, мёд вам не пить с лица.

Нужно в Месопотамию слать за женой гонца.

Чем патриархи славились первые от сохи -

Жёны у них красавицы, Сара, потом Рахиль.

Лия, Ревекка пихтами вырастут средь невест,

Даже служанки ихние родом из нужных мест

Будут. Лицом, сложением – персики, мармелад.

В дело деторождения тоже внесут свой вклад,

Будут плодить невиданно избранных, как песок.

Лишь с поклоненьем идолам был Иегова строг.

Позже, когда не выгорит всех обратить, тогда

Многих с евреев выгонит чистых кровей Ездра.

Жён из своих, по вере чтоб, следует в дом вести.

А на чужие прелести Господи упаси

Слюни пускать и пялиться – пишет Ездра Закон.

Так бы повырождались все, кабы не Соломон.

Женщин им перемечено было из разных мест

Сколько во всём Двуречии не отыскать невест.

С ним укрепилось мнение: разницы нет, поверь,

Рода для укрепления чьих будет сын кровей.

Тот, кто отнюдь не дразнится, стоит задуть фонарь,

Не обнаружит разницы Сара под ним, Агарь.

Мудрая Сара женщина, Бога ей не гневить.

Мужу её завещано род, как песок, плодить.

Умная, но бесплодная (нынче почти типаж)

Женщина благородная мужу дала карт-бланш.

Это ж не просто пьянствовать, на стороне блудить..

Что мужику препятствовать? Разве что пожурить…

Господа обещания стали почти клише.

Дальше об обрезании всенепременнейше.

В главе сей вновь еврейские дела: