Annotation
Кто-то говорит, что в глухомани Баварских лесов ещё живо наследие языческого прошлого. Другие уверяют, что там поселился Дьявол. Но одинокий рыцарь, к своему сожалению, не знаком ни с одним из этих суеверий, чтобы представить, какая роковая встреча поджидает его в таинственном замке.
Дмитрий Цымбал-Ерохин
Действие первое
Действие второе
Действие третье
Эпилог
notes
1
2
3
4
5
Дмитрий Цымбал-Ерохин
Ночное бдение
Действие первое
Темный лес
Дыханием ночи холодный ветер проскальзывал в сочленения лат и гонял мурашки по телу рыцаря. По обеим сторонам тропы с одиноким всадником смыкался лес. Рыцарь не гнушался прибегнуть к заступничеству, которое строго порицала церковь — латная перчатка сжимала амулет ведьмы: завернутые в кусок савана кости черного петуха, зарезанного в канун Дня Всех Святых. Колдунья заверяла рыцаря, что оберег отгонит порчу и нечисть. В Баварском лесу нечисть обитала. Как и во всех лесах, озерах и болотах, издавна считавшихся логовами потусторонних сил.
Трясясь от укусов ветра, баварец Герхард Вайцер недобро вспоминал барона. Его Милостью рыцарь отправился в дебри вслед за пропавшим гонцом, которого посылали в недавно захваченный замок Айнзидлерхёле. «А вдруг и я пропаду?», — размышлял рыцарь, ерзая в седле. — «Сдалась ему эта затерянная в глуши крепостица, где нередко пропадают люди?». Не было у рыцаря даже собеседника, за болтовней с которым он мог отвлечься от шорохов леса. В мимо плетущемся пейзаже суеверному Герхарду мерещился то косматый шрат1, на деле оказавшийся хвойным кустом, то бледнеющий нахцерер2, клацавший клыками, коем служило всего лишь иссушенное дерево, об которое билась на ветру сломанная ветка. На пригорке, увенчанном изъеденными червями ведьмином кругом, рыцарь не стыдясь осенил себя крестным знаменем той же рукой, в которой сжимал колдовской оберег. С минуту на минуту, как считал Вайцер, сюда сползутся костлявые вихты и темные альвы, чтобы в пляске и оргиях славить ложных богов Баварских лесов, чьи имена первые проповедники огнем и мечом выжигали и вырезали из памяти язычников.
Плюмаж на шлеме задел низколетящий филин, которого Герхард в неверном свете луны принял за нетопыря. Боевой конь, чувствуя тревогу хозяина, недовольно фыркнул и сам нырнул в лес, бредя по теряющейся в папоротнике тропе. Рыцарь не осмелился обернуться на ведьмин круг, преследуемый студенистыми взглядами и ледяным ветром. Для Герхарда, как для дневного жителя, ночью все переворачивалось с ног на голову, приобретало потусторонний облик и выглядело неестественным. Как и неестественным ему казалось то, что основатели замка Айнзидлерхёле забрались в баварскую глухомань, когда вокруг столько оживленных дорог и рек, а между ними толкались границами деревни и города.
Поносить барона у Герхарда не было сил, поворачивать назад уже не имело смысла, потому что до замка путь был ближе, чем до окраин леса. К тому же, позади раскинулся ведьмин круг, притягивающий нечистую силу. В спутавшихся мыслях рыцарь поминал святых покровителей, да покрепче сжимал ведьмовской талисман — что-нибудь из этого уж должно помочь ему в борьбе со страхами ночи. Баварец позабыл о нетопырях и лесных духах, когда из-за скрывавших поворот тропы сосен в спор с тьмой вступил свет фонаря. Незнакомец слепил бликам и покачивался навстречу Герхарду. Тревожные мысли уложили руку рыцаря на меч. Он окликнул низкого бродягу, чей силуэт маячил за светящимся ореолом. Тот молчал.
— Следующий вопрос я задам, приставив тебе лезвие к глотке! — крикнул Вайцер, влив в голос сталь.
— О, что? — ответил мужской голос.
«Вот так всегда, — мелькнуло в голове баварца. — Никто не понимает по-хорошему».
— Я слаб слухом, — продолжал незнакомец с фонарем.
— И умом, раз бродишь в такой час в одиночку. Кто такой?
— Ночной сторож из Айнзидлерхёле. Иду возжечь придорожный фонарь. Я встречаю и сопровождаю путников.
«Как же! Придорожный фонарь, встреча путников в никому не нужной глуши. Ещё б сказал, что к покаянному камню помолиться вышел. Либо колдун, либо разбойник».
— Ну давай, зажигай.
Светящейся точкой незнакомец несколько шагов пролетел в темноте и от него родился второй огонек в фонаре, установленном на длинной жерди, которую рыцарь ранее не заметил. Герхард ухмыльнулся, убрал руку с меча и запрятал ведьмовской талисман, да поддал коня к ночному сторожу, чтобы разглядеть его. Это был мужчина лет сорока, из-под капюшона выступал мясистый нос. Незнакомец взирал на рыцаря с такой же долей опаски, с какой долей недоверия смотрел на него Вайцер. Долгого взгляда сторож на себе не выдержал, как если бы боялся, или просто от природы был нелюдим. Фонари бросали скупой свет, пытаясь дотянуться до земли, но темнота густо укрывает её.
— Почему от вас не вернулся гонец?
— Здесь рыщут отряды мятежного герцога. Думаю, это их рук дело. К нам никто не приезжал.
— Правда? Веди меня в замок, сторож.
— Моё имя…
— Веди в Айнзидлерхёле.
Действие второе
Замок
Айнзидлерхёле белой глыбой громоздился на широкой прогалине, которая подобно озеру разлилась среди леса. От опушки до замка простиралось не меньше полумили, так что никто не мог скрыться от всевидящих амбразур бергфрида3 и других башен. Направляясь к Айнзидлерхёле, Герхард гадал, не возвели ли его язычники в стародавние времена, когда свет христианства ещё не коснулся Баварских лесов? По правде, после одиночного путешествия он был склонен думать, что и сейчас чащи утопали во мгле идолопоклонства. Хотя с момента встречи с ночным сторожем, страхи рыцаря отступили. Всего-то и нужно разжиться компанией живой души, чтобы под ветвями не мерещились облики сказочных чудовищ, а в естественных шорохах леса не слышались шаги бестий. За былое малодушие баварцу стало даже стыдно перед собой, но сердце утешалось тем, что позору не было свидетелей.
Перейдя глубокий ров по подъемному мосту, Вайцер цепким взглядом искал следы штурма. Даже на воротах он не разглядел ни единой царапины. От безупречно лакированной поверхности ярким пятном отражался свет фонаря. Перекинутый через ров мост был стар, а защитники ни за что не оставили бы его на месте, отступая в замок. Каким же образом тогда Айнзидлерхёле взяли несколько дней назад?
— Чью сторону держит гарнизон? — потребовал ответ Герхард, освобождая из ножен меч.
— Как же, — упавшим голосом проронил ночной сторож. — Нашего герцога…
Баварец не верил. Он чувствовал себя паршиво от мысли, что угодил в дурацкую ловушку. Рыцарь был готов поклясться непорочностью Девы Марии, что его поджидают мятежники или рыцари-разбойники. Ночной сторож испугано вжался в угол и выпученными глазами таращился на обнаженный клинок. Он едва удерживал в своих руках фонарь, а холодеющую душу — в теле. Послышался щелчок засова, воротная дверь распахнулась. Благо, что выходивший мужчина, пригибавшийся под низким проемом, успел поднять голову раньше, чем Герхард рубанул по ней мечом. Даже по прошествии нескольких лет рыцарь моментально узнал разъеденное оспинами лицо Михаэля фон Брайдэ, рыцаря из Швабии. Вместе им доводилось участвовать в нескольких военных походах. Несмотря на полную противоположность характеров, рыцари хорошо сладили и не раз через знакомых слали друг другу благие пожелания.
— Храни тебя Господь, Михаэль! Я уж решил, что мне устроили тут западню. Даже если так, то уверен, что смогу сдаться тебе со спокойным сердцем.
Герхард Вайцер спешился и высвободил седеющие редкие волосы из-под шлема и полотняного чепчика, открывая товарищу лицо.
— Герхард, — ответил угрюмый Михаэль, обведя старого друга потухшим взглядом.
