– Думаю, вам тоже пора, – взглянул я на дверь.

Она медленно поднялась и направилась в мою сторону, ведя ладонью по скатерти, переворачивая все преграды, находящиеся на столе. К примеру, бокал с водой она перевернула, и жидкость пролилась на скатерть. Но ее это не смущало. Безбашенная. Остановившись у моего прибора. Резко взглянула мне в глаза своими зелеными, но почему-то мутными сегодня, да и веснушки замазала пудрой, рыжая до невозможности.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Много..

– Не очень заметно..

– Манеры тоже не твой конек? – прошептала она.

– Увы, нет!

– Ты с моей подачи провалил единственную возможность стать частью нашей семьи. Я не хочу видеть вдову сестру с мертвым мужем на руках в постели, у которого лилась пена изо рта. К счастью, мы больше не увидимся, – продолжила она, наклонившись к моему лицу.

Я резко схватил ее за запястье и потянул к себе, она уткнулась лицом мне в левое плечо, такая холодная, у нее даже не было аромата, словно пресная.

– А скучать не будешь, – прошептал ей на ухо и резко оттолкнул. Она выпрямилась и стала истерично рассматривать запястье, на котором тут же отпечатались следы пальцев.

– Ты что творишь, совсем одичал, как раньше?

– Раньше? По-моему я прикасаюсь к вам в первый и в последний раз.. Дверь слева, – улыбнулся я и потянул к себе чайник.

– Глаз слева, – улыбнулась она ехидно.

Гремя толстыми каблуками, выскочила на улицу.

– Ведьма, – сказал я, вполне громко и налил себе горячего чаю.

Не успела она выйти. Тут же появилась острая боль в левом глазу. Чертовка проклятая! Я поднялся, зажав глаз и выбежал следом за ней на крыльцо, она уже была у ворот.

– Остановись, Клара! – крикнул ей вслед. Она медленно повернулась, пока я, схватившись за сердце по привычке добежал по лужам к ней. Хотя отдышки на удивление не было. Шумящий ливень стоял столбом, я остановился в шаге.

– Что ты сделала с моим глазом, ведьма?

Она громко расхохоталась.

– Cтрашно? «Страхов много, а смерть одна» – прошептала она, еле сдерживая тихий смех.

– Ты что несешь..

– Еще один раз увидимся, пока все осознаешь, пока дни отсчитаешь, – цинично улыбнулась она, поджав бледные губы, и выбежала за ворота..

Не слышал звука заведенной машины, вероятно она ушла пешком, под сносящим ливнем..

Я стоял в недоумении, от удара ливня о землю поднимался пар, лужи пузырились, за пару мгновений промок насквозь.. Эта уличная серость угнетала. Проскользнул в дом, не желая идти на заднюю веранду. Завалился мокрый за стол. Одежда хоть выжимай.

Около получаса длился мой завтрак, во время которого, я ни на секунду не отвел глаз от композиции из листьев. Никто не вернулся с веранды, видимо, там было очень интересно. Но я не разделил их трепета по отношению к сестрам, все они стоят друг друга, уверен. Избалованные, высокомерные.

Я поднялся и переоделся, не хватало подцепить пневмонию. Полежав еще часа три, накинул жакет, вышел на открытый балкон и вспомнил странную ухмылку Клары. Что-то она темнит, не нравится мне. Заметил, что и веранда уже пуста. Вероятнее всего, гостья ушла. Я поторопился вниз, узнать к какому решению они пришли. Как я ожидал, мама и Богдан довольные сидели в гостиной и грелись у камина, накрывшись пледами. Мне показалось они переглянулись, как только я спустился.

– Ну что? – подошел торопливо я.

– Хочу сказать, что разочарована твоим поведением. Но ты же все исправишь? – резко сменила мама гнев на милость.

– Сначала скажи, что решили?

– Завтра идем на поклон бабуле..

– Я не пойду!

– Тебе и не нужно, – процедила мама и отвела взгляд в сторону камина. – Вдруг, снова какая непредвиденная ситуация и ты перенервничаешь. Побудь дома, побереги себя, мы только в начале пути, – эти слова заботы словно встряхнули меня.

– Нет, ну что ты мама! Все ради тебя и твоего благополучия! – без тени сомнения вылетели из меня эмоции.

– Ну раз так, завтра приступаем, – прищурила она глаза.

Я подошел ближе и присел между креслами мамы и Богдана на ковер, скрестив ноги, глядел в сторону камина, где огонь беспечно сжигал дрова. Мама плавно провела по моему плечу ладонью, душа за секунду прогрелась. Такого теплого, уютного вечера не помнил после шести лет, когда мы еще жили втроем, я, мама и папа. Все молчали, на душе безмятежность А дождь тарабанил весь оставшийся вечер и ночь..

***

Я лежал, глазами уткнувшись в потолок. Глаз остро болел. Считал часы, чтобы встретится с чертовкой и спросить, что она натворила, что означает ее болтовня о смерти? Она так говорила, словно знала меня..

Утро было таким туманным, словно густой дым от жженных сырых листьев гулял по городу. Бродил по комнате, рассматривая узоры персидского ковра, надев костюм, который подготовила мама. Темно-зеленый с оливковой рубашкой, откуда такие предпочтения? Но я не стал отпираться.. Вышел на балкон подышать, а мама уже была внизу у ворот, взглянула на меня и резко отвела глаза.

По привычке, мы поехали с наемным водителем, хотя, и у меня и Богдана были права. Но мама хотела соответствовать.

К четырем мы подъехали к поместью, он еле виднелся, среди густого тумана, который не рассеялся даже после полудня.

Управляющий нас проводил в столовую. В гостиной никто из хозяев не встретил нас. Только Клара в горчичном платье, уже стояла на балкончике второго этажа, у подножья лестницы ведущей на третий. Скрестив руки, проводила меня взглядом.

Мать семейства и обе сестры резко поднялись, увидев нас в столовой. А вот бабули не было. Ровно, как и малявки сестры, она все-таки не соизволила спуститься. Поприветствовав, нас стали рассаживать по определенным местам за пятиметровый стол.

Касаясь пола, свисала молочная скатерть с замысловатым орнаментом бордового цвета. Cервировка тоже своеобразная. Вычурные бокалы, расписные тарелки и серебряные вилки да ножи, с интересной гравировкой. Впрочем, изысканно, как каждый член семьи.

Мне становилось понемногу душно. Я расстегнул пуговицу одну и вторую, мама тревожно взглянула на меня. Мы сидели так далеко, она даже не смогла сказать: «выйди подыши», лишь намекала глазами.

Только я поднялся, ноги еле удержали и мать их семейства сказала, то, чего я никак не ожидал.

– Бабушка ждет вас на втором этаже, Артем! Вы же сопроводите ее, – хитро взглянула на меня.

– Да, конечно, – с последним глотком воздуха я проглотил каплю воды, еле удержал стакан в трясущейся руке. Глаза налились слезами от нехватки кислорода. Я каменными ногами зашагал в сторону лестницы.

Поднявшись на восемь ступеней, я уже шел на смерть. Рубашка насквозь промокла. Плевать на все.. Маму не могу разочаровать! Дойдя до колонны, ведущей к площадке второго, где прежде стояла Клара, я оперся на колено, так как силы уже покинули. Хотел вдохнуть, а нечего, нечем, организм не принимает кислород. Потянулся рукой к левому карману брюк, чтобы достать лекарства, которые можно принимать лишь в крайнем случае, так как организм уже привык и к ним.

Но резко острая боль в глазу, присел, схватившись за него и сердце ушло на второй план.

– Ааааа, – горько простонал я, зажмурив оба. Боль оглушила. Словно удар током.. Ледяная рука, внезапно, схватила меня за шею, разжала челюсть и просунула мне под язык таблетки. Я почувствовал легкое, неуловимое дыхание возле щеки.

– Вы же не умрете от передоза, если я дала вам больше двух, – прошептала Клара, коснувшись дыханием к мочке уха. – А теперь дыши, – прошептала она, на удивление сегодня от нее несло, чем-то приторным.

Она держала меня крепко за шею, до тех пор, пока мое дыхание не стало ровным. Я открыл глаза, увидел, как затягивала сигарету, выпуская дым мне в лицо. На ней уже было велюровое платье, едва прикрывающее бедра, зеленого цвета, как мой костюм, туго затянутое поясом, на ногах плюшевые тапки. Ее колено снова уперлось мне в плечо.

– Страшно, когда смерть на пороге?