В то время в милиции существовал строжайший приказ. Призывников и всяких там других направляющихся на службу не трогать и доставлять к месту сбора. Так что своим заявлением про армию Чижик насмерть сразил милиционера.

– Что ж ты раньше-то мне не сказал, – взвился дежурный, – я ж из-за тебя протокол испортил. Они ж у меня по счёту. – Потом милиционер перегнулся через стол и зазвездил Чижика в глаз своим здоровенным кулачищем. Чижик свалился со стула. Дежурный подошёл к нему, пытаясь учинить допрос: – Где часть, куда едешь?

– Вокзал, поезд в семь! – сумел лишь прошептать Чижик.

– Мать твою, – выругался милиционер, – уже полседьмого. На автобусе не успеть, хотя какой, к чёрту, тебе автобус!

Милиционер развёл руками, не зная, что делать. Но в эту же секунду дверь вытрезвителя распахнулась и показались два линейных милиционера, волочащих очередного алкаша – клиента вытрезвителя.

– Как раз вовремя! – обрадовался дежурный по вытрезвителю. – Бросайте этого хмыря сюда, – он указал на стул, только что так неудачно освобождённый Чижиком. – А этого отвезёте на вокзал. Срочно давайте. У этих сраных вояк поезд в семь.

– Будэ зроблэно, начальнык! – схохмил один из милиционеров, видимо, хохол по национальности.

Потом привычно, по-деловому, милиционеры ухватили под мышки Чижика и поволокли его к стоящему во дворе мотоциклу с коляской.

– Только перед вокзалом не бросайте! – крикнул вдогонку дежурный. – Сдайте с рук на руки.

– Знаем, не впервой, – отозвался милиционер, заводя мотоцикл. – Доставим в лучшем виде.

Мотоцикл тронулся, разворачиваясь настолько резко, что коляска с Чижиком поднялась на полметра в воздух. Потом мотоцикл выскочил на дорогу и резво помчался в сторону вокзала. А ещё через четверть часа студент Чижик стоял в строю, потирая фингал под глазом и свою задницу, – подарки на добрую память от работников вытрезвителя.

***

Всё складывалось как нельзя лучше. По лицу полковника Зубова расплылась довольная улыбка. Весь личный состав в сборе. Состав для посадки подали вовремя. По железнодорожному полотну ползли вагоны. Наконец, машинист поезда нажал на тормоза. Вагоны лязгнули, покачались и наконец замерли на месте.

– Слушай мою команду! – зазвучал бас начальника кафедры полковника Зубова. – Посадку осуществлять строго в порядке очерёдности. Повзводно, по отделениям.

Но полковника уже никто не слушал. Студенты, бросив строй, уже атаковали открывшиеся двери вагонов, пытаясь забраться первыми и занять лучшие места.

– Ну что вы творите! – услышали мы уже отчаявшийся голос полковника Крылова. – Ей богу. Стадо баранов.

В детстве я очень любил читать. Собственно, иных культурных способов проведения досуга и не было. В ту пору никто особенно не рассуждал, как отвлечь внимание ребёнка от телевизора. На телевидении было всего две программы. Причём трансляция утренних программ заканчивалась в 12. Затем следовал перерыв часиков до пяти. Затем трансляция возобновлялась по обыкновению новостями о достижениях животноводов. Изредка мультфильмы минут на десять. Ну, а потом с новой силой политические новости, плавка стали, удои молока, свинарники и коровники, птицефермы и свинофермы. Так что, хочешь не хочешь, а ищи, что хочешь, дабы занять свой досуг. Чтение книг, например. Ну, а книги у нас дома были. Полный шкаф. Даром, что я вырос в семье медицинских работников, где вопрос с алкоголизмом и прочим, ему сопутствующим, не стоял.

Книг в шкафу было много. И детских, и юношеских, и взрослых, и сугубо профессиональных. К сожалению, книг с картинками было мало. Детские, само собой, которые вскоре надоели. Была превосходная книга о вкусной и здоровой пище. Та самая, ещё сталинского издания. Выпущенная, даже не знаю, с какой целью, потому что рецепты там содержались совершенно удивительные. Например, рагу из рябчиков. Книга тоже в конце концов надоела. Я перебирал, искал и неожиданно совершил открытие в виде Большой Медицинской Энциклопедии, пылящейся на верхней полке книжного шкафа. Там я обнаружил огромное число разнообразных цветных и чёрно-белых картинок, выполненных на великолепной глянцевой бумаге. Потом я стал потихоньку почитывать подписи под картинками, а потом и целиком статьи, посвящённые этим картинкам.

Содержание этих статей откладывалось в голове, и потому к двенадцати годам я стал большим специалистом, накопив огромные знания по медицине. Я знал о существовании массы инфекционных болезней, лихорадок и симптомы, их сопровождающие. Оспа, чума, малярия особенно нравились и привлекали своей таинственностью. Да и во всех прочих болезнях я был, безусловно, силён. Приведи ко мне любого пациента, и я, пожалуй, просто глядя на него, мог бы со 100 % вероятностью поставить правильный диагноз.

Родители к моему странному пристрастию относились с удивлением, но в общем-то не препятствовали, вероятно, полагая, что я в конце концов стану светилом советской медицины. Ну, а светиле, видимо, лучше всего начинать в детском возрасте со штудирования Большой Медицинской Энциклопедии (БМЭ).

Впрочем, искал я в энциклопедии не только болезни. Как известно, в возрасте 12-13 лет у мальчиков начинает проявляться интерес к противоположному полу. А также ко всему прочему, с этим связанному. Никакой информации в этой области, естественно, не существовало. Процесс появления детей на свет в литературе был описан весьма схематично. Причём главным действующим лицом в этом процессе был аист.

Половое воспитание школьников заканчивалось в 6-ом классе на уроках ботаники, на примере цветочков, пестиков, тычинок и пчёлок. В 7-ом классе к процессу размножения кратко возвращались, используя в качестве примера гидр, размножающихся почкованием, а также птичек, высиживающих неизвестно откуда взявшиеся яйца. Далее следовал пробел в образовании. А точнее, большая чёрная дыра, заполнить которую было абсолютно нечем.

А мальчики тем временем влюблялись в девочек. Однако, не зная, каким же образом привлечь внимание предмета своего обожания, действовали абсолютно варварскими методами. Безнадёжно влюблённый мальчик имел привычку дёргать девочку за косички или, того хуже, подкладывал дохлую крысу девочке в портфель. За что и получал этим самым портфелем по голове, испытывая при этом своё самое первое удовлетворение.

И ещё время от времени мальчики делились своими познаниями, полученными во дворе или через занавеску в родительскую спальню. Знаний было здесь тоже немного. Потом в наш класс из детской колонии вернулся наш главный школьный хулиган, обладающий значительно более развёрнутыми знаниями, чем шпионы через занавеску. На переменах или после уроков он просвещал всех любопытных, попутно награждая тумаками всех тех, кто сомневался или переспрашивал. К сожалению, эти внеклассные занятия проводились на не совсем понятном языке ‒ "фене" ‒ и многочисленный сленг затруднял понимание. На всякий случай, я попытался найти эти слова в Большой Медицинской Энциклопедии. Безрезультатно, что в общем-то и не удивило. Потом нашего главного хулигана в очередной раз посадили. На этот раз за групповое изнасилование, и тонкий источник наших знаний иссяк окончательно.

Правда, через некоторое время кто-то из наших мальчиков узнал, что то самое, о котором много раз говорил наш главный хулиган, на самом деле называется секс, или половой акт. В тот же вечер я пошёл искать эти два слова в энциклопедии. К сожалению, и здесь меня ждала неудача. Ни секса, ни полового акта в энциклопедии и, следовательно, в Советском Союзе не существовало. А что же было? Были многочисленные открытки в киосках с аистами, распластавшими крылья, или просто на ногах, держащими в клюве колыбель с младенцем.