— Не, вы нас в пролетарскую бригаду запихнули, а верхом ездить умение совсем не пролетарское.
— Попридержи язык, Владо, — шикнул Иво. — Давай расчеты, передам Арсо, пусть он решит.
Ладно, тут попроще — военное образование все-таки, понимает человек, что в таком темпе к марту никакой роты не будет. Но согласился штаб только из соображений скрытности:
— А как вы хотите? Мы пока подойдем, нас засекут и успеют выстроить оборону. Или разбегутся и попрячутся. А на машинах мы вжух и на месте!
И понеслось.
Боевая работа — довольно унылое занятие, что бы там не показывали в фильмах. Идешь, в лучшем случае едешь, лежишь, снова идешь, окружаешь, изредка пальнешь раз-другой…
Выбрасывали нас километрах в пяти от места, дальше вперед уходила разведка, подтягивались взвода, по сигналу снимали часовых, если они вообще были и броском к очередному «горскому штабу». Дальше по обстановке — или командиры сами своих строили и приказывали сдать оружие, или приходилось отлавливать.
Поначалу шло тихо, то ли мы все хорошо делали, то ли четники плохо, но даже стрельбы особо не случилось — так, нескольких активных придурков грохнули, как в Верхе Поле.
За нами приезжала комиссия, занималась она созданием органов власти, народно-освободительных комитетов, и следствием. Тех, кто виновен в убийствах и грабежах, винтила особая команда, она же и приговоры исполняла — я сразу и наотрез от такой чести отказался, как бы не остервенеть от своей же крови. Немцев бить надо, немцев!
И при каждой возможности старался непричастных отмазать, если их сгоряча замели. Мои посмеивались поначалу, а потом к нам все больше и больше народу приходило — кто просто оружие сдать, а кто и в партизаны вступить.
Так что «сны за спасение» мне чуть ли не каждую ночь показывали. Например, баню мою на даче, построенную почти целиком собственными руками, бревнышко к бревнышку, кирпичик к кирпичику. Сны это круто, только прежняя фишка никуда не делась — деталей сколько угодно, вплоть до запаха березовых или дубовых веников, от настоящей жизни в XXI веке и не отличить — но стоит только потянуться включить ноут или за книгой, мгновенно выбрасывает в явь. Хрен там инфу, заблокирован сервис. А то бы я тут такого начудил!
Новости узнавали между выездами — немцы свернули наступление, причем озренский партизанский отряд отступил в полном порядке, часть тамошних четников перешла к партизанами и все вместе действует вокруг Жепче. Вторая пролетарская взяла Чайниче, расширив территорию «Фочанской республики». Итальянцы так и не сподобились поддержать немцев, не их погодка — холода градусов до двадцати пяти держались до середины февраля, потом полегчало.
Двадцать шесть Объединенных Наций подписали свою Декларацию, строго по принципу «куда конь с телегой, туда и рак с клешней». И если с «Большой четверкой» или британскими доминионами вопросов нет, то компашку разношерстных правительств в изгнании и прочих Гондурасов нагнали чисто для массовки.
Японцам упал в руки Сингапур. Ну как упал, обе стороны исчерпали ресурсы до донышка и выдохлись, но англичане успели капитулировать до того, как японцы решили отвести войска.
В России… в СССР наступление под Москвой тоже остановилось. В сводках Совинформбюро снова туман, фронт стоит, конфигурация неясна, Калинин наш, Ржев и Вязьма у немцев. Одно радует — не рискнули немцы 342-ю дивизию на восток отправить, слишком крепко мы им задницу прижгли.
Тем более, у них сейчас новая игрушка появилась — Роммель остановил англичан у Эль-Агейлы и, насколько я знаю, вскоре погонит к Эль-Аламейну. Косвенно это подтверждает и усиление охраны железнодорожных путей — из Германии снабжение идет через югославские порты. И там, у мостов и тоннелей, стоят блокпосты Русской Охранной Группы, в которую и я мог бы загреметь, не выскочив так удачно из кадетского корпуса в Бела Цркве.
А мы затеяли строить баню. После очередного выезда я вдруг осознал, что если и дальше мыться методом сухого отколупывания, то до вшей рукой подать. Горячей воды в Фоче на всех точно не хватит, а плескаться зимой в ледяной купели — слуга покорный, мне на весь организм всего одну простату выдали. Да и сон тот очень кстати пришелся: нашли бесхозный амбарчик, утеплили, сложили каменку, ничего выдающегося.
Зато мой комсостав сразу «русский хамам» оценил, стоило их разок через парилку прогнать. Правда, следом за мной в снег прыгать не стали, поостереглись. Но в целом проект признали удачным, да и одежду там выжаривать можно, так что составили график и гоняли бойцов за дровами, водой и паром. Даже девиц наших сподобили, хотя они поначалу наотрез отказывались. Но я научил париться Марко и подсказал ему как-нибудь ночью прихватить с собой Живку. Ну дальше она научила Альбину и остальных.
И очень вовремя — есть уже в отрядах вспышки тифа. Но каково подсознание, а? Напрямую информацию во сне запрашивать нельзя, а вот косвенно подкидывет, то про марш в мороз, то про баню…
А времени как следует обдумать, почему так, не хватает — только я привалился к бревнам предбанничка в мечтах о пиве, как снова дернули под светлы очи Верховного штаба. На этот раз, правда, в лице главного партизанского врача Исидора Папо. Он, наверное, час пытал меня о русской бане, записывал, очень заинтересовался армейскими вошебойками, потом назначил вторую встречу, на которую собрался вызвать еще пару интересантов. Похоже, наш санитарно-гигиенический почин уйдет в массы.
Вышел от Папо — угодил в руки Арсо, а у него идея-фикс обучать командиров. Тем более, по сведениям из Хорватии, тамошний Главный штаб устроил в Кордуне курс для офицеров. Всего месяц, но ведь первый, обскакли Верховный штаб! Вот Йованович и тряс меня, как бы в Фоче устроить школу, пользуясь нашими наработками из Ужице.
— И швец, и жнец, и на дуде игрец, — отбивался я от начальника штаба. — У меня рота и ежедневные операции, Папо вот тоже припахать хочет, куда мне еще школу?
Но ответ я получил ожидаемый — «надо, товарищ!» и «никто, кроме нас».
Ага, это у коммунистов пулемет снова застрочит, даже без патронов. А я беспартийный, не надо меня идеологией грузить.
Кстати, об идеологии, вырвался от Йовановича и чуть не налетел на Верховного команданта товарища Тито под ручку с главным идеологом партии Моше Пияде. Иосип Францевич прищурился на меня недобро, а Пияде даже не обратил внимания, продолжал втолковывать что-то про комитеты.
Он из немногих «ровесников» Тито — лет пятьдесят, усы-щеточка, очочки круглые. И росточку невеликого, у Тито где-то метр семьдесят, так Моша на полголовы ниже, а Иво он вообще по плечо. Шнобель острый, глазки хитрые — я его «крысиком» окрестил, особенно после того, как Бранко мне в порыве откровенности кое-что рассказал.
Коммунисты ребята принципиальные, порой до превращения в свою полную противоположность, как их доктрина и учит. Вот упертый марксист Пияде, сидючи лет в югославской тюрьме, ничего лучшего не придумал, как подписать от имени КПЮ соглашение о сотрудничестве… с усташами. Ну а что — коммунисты против королевской власти и сербской гегемонии, так и усташи тоже, чем не союзник? Бранко прям выплевывал слова, когда рассказывал, да и я тоже офигел, надо же все-таки хоть какую-то острастку иметь! Понятное дело, что тогда, лет тринадцать назад, усташи еще геноцидом отличиться не успели, но доктрина-то у них с тех пор ни хрена не изменилась, откровенные ведь нацики!
Но умный, не отнять, настоящая еврейская голова, Лука вообще ему в рот смотрит. Сейчас вот Пияде сообразил, что военных инструкций и директив Верховный штаб наплодил изрядно, а вот насчет организации невоенной жизни высказаться не удосужился. И по слухам пишет «Задачи и устройство народно-освободительных комитетов», а также наставление по их работе, включая судебную практику.
Но это все теория, а нам четников разоружать надо, конвейер, ети его.
С ним мы и влетели, на шестом или седьмом выезде, в Чадовине под Рогатицей.
После выгрузки из машин два взвода шли пехом по снегу, я очередной раз матерился, вспоминая о лыжах, спускаясь с некругого склона. Красное морозное солнце играло с нами, скрываясь за пепельными облаками и такие же пепельные дымки тянулись вверх из труб.
