— Ну и кто это был? — оторвался от оптики Небош.

— Гиммлер.

— Иди ты! Главный эсэсовец??? — он снова уставился в прицел.

А у моста творилось сущее сумасшествие — солдаты палили во все стороны, начальство раздавало сразу десять тысяч указаний, обер, группен и прочие фюреры кто нелепо тыкал пистолетом в другой берег Моравы, кто предусмотрительно свалился в окопчик, кто орал… Несколько человек вообще застыли соляными столбами и Небош не удержался:

— Давай еще кого-нибудь?

— Нет уж, лучшее враг хорошего. Сейчас главное чтобы нас не нашли. Поэтому тихонечко закрываем козырек и делаем вид, что нас тут нет, даже дышим через раз.

Последний взгляд на суету внизу показал, что шансы у нас есть — выстрела с глушителем наверняка никто за гомоном свиты и плеском воды не разобрал, и потому там уже выстроили оборону против другого берега, спиной к нам.

Ладно, хорошенького понемножку, полюбовались и хватит.

Марко чуть высунул руку в щель под корнями большого бука и убрал подпорку. Козырек, увитый травой и ветками, скрыл нас от внешнего мира. Теперь нас спасти могло только терпение, тишина и что в горнопехотной дивизии вряд ли есть специалисты по поиску схронов образца НКВД 1945 года.

И крепкая психика, чтобы не свихнутся от сидения в подземной берлоге, вырытой в откосе. Сколько там положено на солдата в казарме, двенадцать кубометров? Здесь у нас в десять, а то и в пятнадцать раз меньше, четверо мужиков с оружием и неизвестно, какие тараканы полезут из голов, если все затянется надолго.

Небошу хорошо — он снайпер, выдержка его главное оружие. Забился в уголок, обнял винтовку и принялся ее укутывать, чтобы не запачкать об стенки. Бранко так вообще свернулся калачиком и заснул. Лишь бы не храпел.

А Марко шептал и шептал, пришлось ткнуть его в бок — чего?

— Считаю, сколько усташей убил. И сколько за Гиммлера зачтется.

Я беззвучно засмеялся — братец все о своем. Но шутки шутками, зря он так зацикливается, как бы крышу не снесло. Но заниматься психотерапией сейчас точно не время и не место, и я оставил Марко дежурить, а сам последовал примеру Бранко.

Заснул далеко не сразу, но уж когда заснул…

Смотреть домашний кинотеатр мы с Алей устроились на моем угловом диване. Собственно, название «диван» не вполне точно описывало этого монстра — на нем можно жить. Есть куда поставить еду или ноут, есть куда воткнуть зарядку, есть где залечь впятером-вшестером. Но Альбину больше заинтересовал телевизор: она не отрывалась от картинки на здоровенной панели и даже не обращала внимания на мои поползновения. А я поползал все ближе и ближе, то подсовывая начос с плавленым сыром, то сельдерей и морковку с дипом и, наконец, устроился под боком, обняв за плечи.

На экране со всей мощью компьютерных спецэффектов рвались бомбы и мчались танки, от них отбивалась геройская пехота с ПТР-ами и зрелище это настолько захватило Алю, что она застыла, не донеся чипсину до рта, только вскрикивая и прижимаясь ко мне в самых острых моментах. И даже не отреагировала, что я начал целовать ее в ушко.

Зато когда экшен кончился и сменился заставкой, она отбросила все, чем были заняты руки, в одно движение оседлала меня и впилась поцелуем в рот.

У меня перехватило дыхание, глаза полезли из орбит, я попытался скинуть ее набок чтобы хлебнуть кислорода, задергался и проснулся.

Небош зажимал мне рот ладонью и на грани слышимости шептал в ухо «Тихо! Тихо!»

За шиворот сыпануло землей — наверху топталось несколько пар ног, через прикрытую амбразуру слышалась ругань во всю глотку. Я схватился за гранату в наружном кармане, Небош убрал ладонь и успокаивающе похлопал меня по руке.

Шаги и крики понемногу удалились и мы перевели дух.

А я мечтательно улыбнулся, вспомнив такой приятный сон. Но чуть было не подпрыгнул от осознания того, что неведомая сила снова показала мне XXI век детально! Но я же никого не спас! Наоборот, я дал команду убить!

Это что же получается, от того что Небош завалил эту суку, войну переживет больше людей и мне зачли будущие спасения? Даже невзирая на то, что сейчас наверняка идет карательная экспедиция и заложников стреляют сотнями? Нет, это слишком сложно для меня, эдак чердак накренится быстрее, чем у Марко, надо себя чем-нибудь занять…

Но с занятиями в схроне не очень, нет даже дивана, чипсиков и кино. Осталось строить планы или перебирать воспоминания. Например, можно загрузить голову деталями из сна. Я попытался воспроизвести фильм, который мы смотрели и с удивлением понял, что кое-что можно использовать!

Противотанковые ружья — не только против танков, хотя в немецких дивизиях хоть рота панцеров, но была. Точно, и у «Принца Евгения» был десяток трофейных танков. Выберемся, надо будет Луке насоветовать брошюрку по борьбе с ними.

ПТР еще можно использовать против паровозов или, как это в мое время называлось, «антиматериального ружья», те же пулеметы гасить. Тут вроде должны водиться чешские образцы, собрать, научиться… Только инструкторов нет, где их на Балканах взять? Советских не пришлют, своих нет.

Мысль, пришедшая мне в голову, стоила того, чтобы побороться за жизнь — военнопленные! Ведь наши воевали и в югославских, и в итальянских отрядах! А значит, найдутся инструктора.

Мозг понемногу разгонялся и выдал еще одну возможность — мины-патроны. Снять с вышедшего из строя оружия стволы, напилить на коротыши, отдать Франьо…

В этом странном полусне-полуяви много чего полезного всплыло. Мы молча сидели в закупоренном логове, изо всех сил прикидываясь ветошью, и стараясь не думать о том, что с нами сделают, если найдут. Передушат как крыс и лучшее, что нам остается — взорвать себя самим.

Хуже нет ждать да догонять, но три дня на крошках еды и четырех фляжках воды мы продержались. Бранко и Небош извелись без курева и все вместе — от туалетного амбре. Отдельный санузел в апартаментах не предусмотрели, неглубокую отхожую ямку выкопали у самого лаза, то есть де-факто мы сидели в совмещенной с сортиром берлоге. Может, и к лучшему, что жрать и пить нечего, а то бы вообще заколдобились.

На третью ночь, когда молчать и терпеть не осталось сил, мы осторожно высунули нос — сперва подняли козырек и долго разглядывали мост и отблески на воде при слабом свете закрытой тучами Луны, и не увидели внизу вообще никого. Тогда наружу выбрался Марко с гранатой и пистолетом. Полчаса мы изнывали, перебирая варианты один хуже другого — споткнулся и свернул себе шею, скручен засадой, бесшумно зарезан, к нам уже подбираются и конец близок.

Но Марко вернулся с ободряющими новостями — никого.

Труднее всего было не рвануть сразу к реке, к воде, но мы справились и спустились вниз со всеми предосторожностями.

Пока остальные пили, я влез в воду как был, в одежде — и помылся, и постирался одним махом, а то нас легко обнаружить по запаху метров за сто. За мной по очереди последовали ребята и вскоре мы, выстроившись в цепочку, двинулись в непросохшей одежде вверх, обходя изгибы Западной Моравы.

Ходить по незнакомым горам ночью сомнительное удовольствие, но сколь угодно темные извилистые тропы куда лучше, чем тесный вонючий отнорок. Просто потому, что можно свободно двигаться и на тебе почти чистая одежда.

К Овчар-Банье мы выбрались только к рассвету.

— Господи, помилуй… — ахнул вроде бы атеист Бранко.

Вся моя радость мгновенно улетучилась: деревню сожгли дотла.

Не рискнув спуститься на пепелище, мы прошли дальше, к монастырям. Только для того, чтобы найти их пустыми. Часть зданий тоже сожгли, одно посекли из пулемета, в соседнем разворотило крышу и сорвало ставни — забросали гранатами. Видимо тут прятали кого-то из четников и они оказали сопротивление…

— Надо поискать, может, продукты остались.

Ребята мрачно кивнули, оставили меня дозорным и отправились шарить по строениям и погребам. Но буквально через пару минут донесся страшный голос Марко:

— Владо.