– Где травница? – спросил охотник, хватая меня за локоть.

Я выдернула руку и фыркнула. Йозеф действовал грубо, но человеком был хорошим. Чтобы понять это, его стоило узнать получше. А племянница Ады видела охотника впервые и не стала бы терпеть такое.

– Что-то хотели ей передать? – елейным голоском спросила я. – Тетушке нездоровится последнее время. Зимой сильно болела, до сих пор никак не вылечится.

– Ада болеет? – нахмурился Йозеф. – А ты кто? Почему у тебя ее товар?

Стало понятно, что просто так он от меня не отстанет. Тетки с соседних прилавков уже прислушивались к нашему разговору.

– А! – “вспомнила” я. – Так вы Йозеф, наверное. Ада просила передать вам низкий поклон. Велела справиться, как у дочки здоровье.

Йозеф смотрел на меня с подозрением. В глубине карих глаз мелькнула искра понимания.

– Идемте, девушка, – сказал он. – Сами справитесь?

Я лениво сгребла товары в одну кучу, не стараясь их раскладывать. Мне следовало и дальше изображать ветренную девицу, не смыслящую ни в торговле, ни в травах. Йозеф дождался, пока я все соберу, и утянул меня в ближайшую подворотню. Требовательно взглянув на меня, он ткнул в вышивку на рукаве.

– Это делала моя дочь. Почему ты в вещах Ады?

– Потому что я и есть Ада, – прошептала я. – И хватит орать!

– Что за представление ты устроила? – уже тише спросил Йозеф. – То мудрая травница, то соплячка какая-то…

– Пришлось. Я встретилась с подружкой вашей дочери.

– С кем? С Ликой?

– Не знаю. Богачка, на коне выехала кататься. Велела мне приготовить для нее зелье. Не лекарство, а приворот.

– И? – нахмурился Йозеф.

– Я отказала. Я вам не ведьма!

– Кого ты пытаешься обмануть? – ответил он. – Я в Чаще не первый день. Понятно, что ты не простой человек, раз зиму пережила. Одна, в лесу! Это почти невозможно. Без магии не обошлось, это все охотники знают. Только вот ты помогаешь жителям. Тебя не тронут.

– Это ты так думаешь, – зло бросила я. – А Чаща показала мне ворона инквизиторов. Лика сообщила им обо мне. Орден уже скоро придет по мою душу. Кто спасать меня станет? Ни один деревенский не заступится, своя рубашка-то к телу ближе. Вот и пришлось мне выдумывать, как спрятаться. Девчонку-подмастерье на костер не потащат, сначала за Адой пойдут. А я как раз сбежать успею.

Йозеф ударил кулаком по стене. По его скулам заходили желваки.

– Плохо дело, – сказал он. – Велю своим не рассказывать, что на тебе наша одежда. Может, никто не прознает, что ты и есть Ада.

– Пока у меня неплохо выходит скрываться. Даже ты не сразу понял, – пожала плечами я. – Еще посмотрим. Может, инквизиция и не приедет. А вы берегите себя. От Лики не принимайте подарков. Сглаз – еще ничего, но она может и что-то похуже сделать.

Йозеф изумленно поднял брови. Конечно, шутка ли! Сглазили родную дочь. И кто? Подруга!

И не уличишь гадину, потому что только ведьмы чуют колдовство. Человек может проклясть, так как для темных дел много сил не надо, а вот заметить и распутать клубок чужой ворожбы под силу лишь дочери Истле.

Если я обвиню Лику в колдовстве, нас обеих отправят на костер. В лучшем случае. А в худшем она, как и обещала, все свалит на меня. Тогда на инквизиторском огне сгорю лишь я.

Йозеф склонился ко мне, чтобы сообщить нечто важное, но послышался громкий цокот копыт. Деревенские редко пользовались лошадьми, а торговцы стояли на площади со своими товарами. А значит, в Злейск прибыли гости. Я нервно оглянулась.

Мимо нас проезжали трое всадников в черных плащах и с воронами на плечах. У мужчин за спиной висели ножны, еще одни крепились на пояс. Йозеф отстранился.

– Передавай тетушке, чтоб заходила, как поправится.

– Хорошо, – с милой улыбкой на лице ответила я.

В горле стоял ком, поэтому в голосе проскользнула прежняя хрипотца. Внутри все оборвалось. Однако всадники скрылись за углом дома. Лишь один соизволил оглянуться на нас, сверкнув алыми глазами. Они завораживали и пугали одновременно. Будто не человек, а колдовской голем с рубинами вместо глаз. Впрочем, он же инквизитор. В этих мужчинах камня больше, чем в самой злой карге.

Я кивнула на прощание Йозефу и понеслась обратно на ярмарку. Торговлю никто не отменял, и если мне придется бежать, спасая свою жизнь, лучше иметь хоть запас серебра за пазухой. Вернувшись на площадь, я принялась зазывать покупателей, словно у меня были пирожки, а не магические обереги и заговоренные сборы.

– Игрушки детские, из березы! Чай с морошкой, весенний! Подснежники, последние, больше не найти!

Народ потихоньку подтягивался, успокоенный моими простыми предложениями. Больше не звучали слова о чудодейственных отварах и хитрых оберегах. Обычные деревянные побрякушки и чай. Ничего такого, что могли бы осудить инквизиторы.

Я почти успокоилась, но на площади появились они. Народ быстро схлынул с ярмарки, решив лишний раз не попадаться на глаза бравым защитникам всего человечества. О, инквизиторы действительно легко разбирались с монстрами и прекрасно отваживали разбойников от поселений. Однако иногда они слишком усердствовали в искоренении зла. И это были не те случаи, где лучше перестараться.

Лоточница, стоявшая рядом со мной, засобиралась. Нервы не выдержали. Она продавала самые невинные рубашки с обережной вышивкой, на популярной севере. Ее делали без магических навыков, как дань традициям. Женщина торопливо складывала товар в корзину. Она испугалась, хотя у нее среди товаров была такая мелочь! Я стояла рядом с приклеенной улыбкой и полной корзинкой слабеньких оберегов.

Будь проклята моя любовь к качественной работе. Ведь могла принести обычные игрушки из дерева, абсолютно бесполезные и безвредные. Но нет! Я решила, что надо хоть немного приложить усилия и зачаровать дерево, превратив его в слабую защиту от болезней. Даже хилых заговоров хватало, чтобы малыш ничем не заразился ближайшие полгода. Но это была магия. А способный инквизитор легко распознает даже такие скромные чары.

Непрошенные гости подбирались все ближе. Они прогуливались вдоль прилавков, осматривая товары. Лица мужчин ничего не выражали. Это бесконечное безразличие пугало простых обывателей. Никто не знал, что творится на уме у инквизиторов. Они с одинаковым выражением лица гладили по головам детишек и отправляли преступников на костер.

Я слышала, как инквизиторы задают вопросы торговцам, шуршат тканями, проверяют корзинки. Мне с трудом удавалось сохранять спокойствие, хотя бы внешнее. Дружелюбная улыбка постепенно растаяла.

Один из инквизиторов подошел к моей котомке. Он остановился напротив, заглянул мне в глаза с безразличием истинного члена ордена и сел на корточки, чтобы лучше рассмотреть товары.

Его темные волосы спадали на лоб. На острых скулах пролегали тени, а черные глаза казались нездешними. Этот инквизитор отличался от остальных. Его движения были плавными, спокойными. Мужчину легко было бы спутать с танцором, гибким и текучим, как вода, если бы не меч на поясе. Пальцы инквизитора коснулись оберегов и медленно провели по гладкому дереву.

Мое спокойствие треснуло, словно тонкий лед в морозный день. Я стерла с лица улыбку, так как она уже выглядела слишком натянуто и нелепо. Притворство всегда хуже честной неприязни. По крайней мере, так меня учила мама. По крайней мере, я надеялась, что инквизитор оценит мою искренность.

Он аккуратно подцепил пальцами завязку мешочка, лежащего рядом с оберегами, выуживая его из котомки. Мужчина отложил в сторону простенький сбор и снова принялся рассматривать игрушку. Он долго вертел ее в длинных гибких пальцах. Я уже мысленно попрощалась с жизнью и готовилась плести ложь про тетушку, живущую в лесу, но это не понадобилось.

Инквизитор поднялся. Его движения были скупыми, выверенными, полными нечеловеческой силы. Он махнул другим, давая понять, что осмотр окончен и здесь нет ничего интересного. Я склонила голову, чтобы не выдать своего облегчения. Мужчина не сумел распознать тонкую нить чар на игрушке. Наверняка что-то учуял, но так и не нашел признаков магии.