– Как ты здесь оказалась?

– Да я вышла, чтобы запастись хлебом… ОЙ! Хлеб!

Встрепенувшаяся девушка кинулась туда, где стояла пятнадцать минут назад, но корзинки с выпечкой уже и след простыл. В портах, бухтах и у причалов ошивается много бродяжек и асоциальных личностей, только и смотри в оба, как бы чего не свистнули. Расстроенная кражей Грета схватилась за голову.

– Что же делать?..

Клаус подошёл и приобнял её за плечи.

– Не переживай, это же просто хлеб. Купишь ещё.

– Ты… ты не понимаешь, – скорбно шмыгнула носом девушка, – мне больше не на что его купить… Я потратила последние сбережения на эту покупку. Как мне теперь протянуть до конца месяца…

– Если проблема только в этом – я могу помочь, – хитро подмигнул великан, и, прежде чем Грета, у которой на лице всё было написано, попыталась отказаться, добавил: – «Рыжий кот» ведь всё ещё сдаёт комнаты?

Девушка утёрла проступившие слёзы и с неподдельной благодарностью посмотрела на своего давнего друга:

– Да, сдаёт. Правда, роскошными их не назовёшь… – в голосе неожиданно проскользнули печальные нотки, однако Грета быстро заглушила их. – Но зато мы всегда искренне рады гостям.

– Вот и чудненько. – Клаус подставил подруге локоть. – За покупками?

– Ага, – улыбнулась та и прям-таки прижалась грудью к большой и сильной руке. Где-то под ногами требовательно – и ревниво? – пафкнула Паф, привлекая внимание великана. Умилённый он наклонился и подставил ей ладонь, а когда она запрыгнула на неё, – прижал к груди точно ребёночка. Тут же подоспел Шурх, с тихим шуршанием опустившись на плечо, и завёл с розовым колобком разговор на квоплском языке, понятный только им двоим.

– Осталось только разыскать остальных.

Лиз обтиралась возле палатки с рыбой и украдкой бросала косые взгляды на причал. Фил был поблизости, буквально у соседней палатки с сувенирами. Рассматривал всевозможные подделки из дерева: резные часы с кукушкой, большеголовых человечков с открывающимся ртом, домики с куколками. Но более всего его внимание привлекали миниатюрные трёхмачтовые суда, которые каким-то непостижимым образом были втиснуты в трёхлитровую прозрачную бутыль с узким горлышком. За те недолгие несколько минут, которые он провел возле лавки, мальчик уже успел сломать всю голову над этой загадкой, а седой торговец в ответ на его расспросы лишь загадочно улыбался, не желая раскрывать секреты своего ремесла.

– Эй, Клаус, Клаус, – услышав раздражённое фырканье Элизабет, оперативно среагировавшей на появление обжимающейся парочки, возбуждённо окликнул великана Филип, – ты только посмотри на это!

Великан вместе со всей своей свитой подошёл к ребёнку.

– Вот, вот, глянь, целый корабль в бутылке! Ты когда-нибудь видел такое?!

– Видал, я ж здесь не впервой.

– А ты знаешь, как это сделано?

– А почему бы тебе самому не выяснить? – Клаус лукаво подмигнул мальчонке, мягко высвободил руку из объятий Греты, достал пачку рамблов и обратился к торговцу: – Сколько?

– В пересчёте на наши, – старик ненадолго призадумался, – ровно тысяча.

Демонслеер без лишних вопросов – цена была явно слишком завышена – расплатился с торговцем, после чего взял с витрины одну бутыль и протянул неверяще смотрящему на него мальчику.

– Держи, изучай.

Филип растерянно взял подарок, несколько раз моргнул, словно хотел убедиться, что это ему не почудилось, однако бутыль никуда не пропала, отчего мальчишечье лицо засветилось самой настоящей детской радостью.

– СПАСИБО!

– Будем считать это благодарностью за то, что присмотрел за нашей вздорной капитаншей. – Клаус иронично посмотрел на удивлённую и вроде как даже чуточку тронутую его поступком Лиз.

Заметив его взгляд, девушка незамедлительно скуксила недовольное лицо и отвернулась.

– Может, пойдём уже куда-нибудь? Как долго мы ещё собираемся здесь торчать? – проворчала она.

– Не куда-нибудь, а в трактир «Рыжий кот», – поправил её великан. – Но прежде наведаемся в пекарню.

Из пекарни, в которую ребят привела Грета, во всю валил пар, разнося по округе сладкий аромат свежевыпеченного хлеба. Животик Паф пронзительно заурчал. Фил непроизвольно уронил несколько капель слюны прямо на свой сувенир и тут же с красными щеками стёр их рукавом. Державшаяся чуть позади Лиз громко сглотнула, а Шурх взмыл ввысь и закружился, горланя на всю улицу слово «жрать».

– Хех, похоже придётся раскошелиться, – ухмыльнулся Клаус, которого нисколько не зацепил витавший в воздухе аромат, вызвавший у всех жуткий аппетит. Он опустил Паф на землю и отправился отовариваться хлебом. Вышел буквально через пять минут с двумя здоровыми корзинами, от которых исходил дымок, даже несмотря на накинутые поверх полотенчики. – Вот, налетайте.

Великан отбросил полотенце с правой корзинки, и перед окружившими его со всех сторон голодными товарищами предстали чудные булочки-косы, щедро сдобренные сахарной пудрой и миндальной крошкой. Разлетелись в тот же миг, и весь последующий путь до трактира, три рта и один клюв восторженно уплетали плетёнки, как назвала их Грета. К слову, для неё самой плетёнки не нашлось. Вместо этого Клаус угостил подругу пончиками с клубничным джемом – её любимым десертом, за что был удостоен порывистым поцелуем в щёку и тяжёлым взглядом от злобно жующей Лиз.

Когда же, выворачивая из очередной улочки, перед ребятами предстал серокаменный фасад двухэтажного трактира, Клаус пришёл в недоумение. Нынешний рыжий кот больше походил на старого, потрёпанного жизнью, болезненного кошака. Безобразные трещины на стенах, залатанная чем попало крыша, обвалившаяся до самого основания дымоходная труба, прогнившие ступеньки дворовой лестницы, ведущей на второй этаж, и пустые оконные рамы, залепленные дырявой газетой. А ведь климат на Померансе весенний и часто тёплые деньки без какого-либо предупреждения сменяются холодными и дождливыми с пробирающими до костей ветрами, которые могут длиться неделями.

– Что сталось с трактиром, Грета? – очень серьёзно обратился он к тотчас сникшей подруге, напустив на лицо бывалой мрачности.

– Давай, я всё расскажу тебе за ужином… – увиливая от встречи взглядами со старым другом, проговорила она с уже знакомой печальной интонацией. – Однако если ты передумал снимать комнаты, то я пойму…

– Не передумал, – твёрдо ответил Клаус и обратился к своим спутникам. – Если желаете, можете возвращаться на корабль.

– Я тащилась сюда через пол острова не для того, чтобы по приходу тащиться обратно, – резко – и так по Элизабетовски – заявила дозорница и гордо, не смотря ни на кого, пошла к двери.

– Я… тоже не… пойду, – проговорил доедавший булочку Фил, перемежая слова чавканьем и причмокиванием.

Паф равнодушно пожала плечами. Зная квопл, для неё нет абсолютно никакой разницы, где конкретно пускать дремотные пузыри. Прохлаждавшийся на плече Шурх похоже разделял мнение своего сородича-колобка, безучастно вычищая крошки из перьев.

– Ну ты и сама всё слышала, хозяюшка, – Клаус с обаятельной улыбкой посмотрел на замершую в немой признательности Грету. – Принимай гостей.

– Хорошо! – оживилась она и посеменила к дверям, где её ждала хмурящая лоб Лиз, невесть с чего решившая, что все двери перед ней должны быть непременно открытыми.

Обстановка внутри оказалась многим лучше, чем снаружи. Да, кое-где имелись явные признаки того, что здание нуждается в капитальном ремонте, однако кругом было чисто и опрятно, аккуратным рядком стояла плотно придвинутая друг к другу мебель, а зажжённые Гретой керосиновые лампы, висевшие на стенах, наполняли трактир тёплым, приятным светом, добавляя обстановке домашнего уюта. Всё это говорило только об одном: чтобы не случилось у Греты в прошлом, она по-прежнему любит «Рыжего кота» всем сердцем и верит, что когда-нибудь он вновь наполнится шумными посетителями, бродячими музыкантами, весёлыми танцами, громким смехом и хмельными разговорами до самого утра. Так оно и будет. Уж Клаус то точно позаботится об этом, когда вызнает причину столь ужасного запустения.