Мичлав смотрел сверху вниз подчёркнуто изучающе. Я же постаралась не сталкиваться взглядами – стыдно немного…

Обернулась на юношу, а тот, хмуря тёмные брови, продолжал глядеть мне вслед. С грустной улыбкой помахала ему рукой – но он не ответил, а перевёл глаза на Мичлава. И с вызовом кивнул ему! Мичлав же несколько удивлённо хмыкнул, расправил широченные плечи и в один шаг заслонил меня собой! Что происходит?.. Я выглянула из-под его локтя – а юноша по-прежнему стоял, стиснув зубы, и, не мигая, смотрел на моего наставника. Люди уже стали оглядываться. Один из музыкантов бросил друзей и, подбежав к певцу, потянул того за плечо, зашептав что-то на ухо. Тот поддался не сразу… Но всё же вернулся к группе – и при этом смотрел на меня обеспокоенно!

Удовлетворённо кивнув, Мичлав повернулся и, взяв меня за локоть, потащил прочь.

– Что б меня черти взяли… – выругался он сквозь зубы, но музыка уже осталась позади, и мне это было слышно.

– Что, простите? – погромче вопросила я, опять раздражаясь.

– Я отбиваю своего ученика от слюнявых пацанов!.. Я теперь должен следить, как полный придурок, где это моя девица крутит задницей!

– Что?! Я ничем не кручу! Это раз! И не я виновата в том, кем стала – это два!

– Ну-ну, а три?

– А три – ничего страшного я не совершила! И оправдываться перед вами не собираюсь. Всего лишь немного расслабилась!

– С пацаном…

– И что же?

– А то, что мне к чёрту это не сдалось – разбираться со всеми подряд, кто западёт на твои… – едва сдержав то, что хотел высказать, он со злостью сплюнул на мостовую.

– Что за ерунда, ничего в этом роде не было!

– Короче! – дёрнув меня за руку, Мичлав прорычал уже в самое лицо. – От меня не отходишь! Иначе получишь уже по полной!

– А какое право-то?..

– От меня – только вперёд ногами, ясно? Ясно?!

Я упрямо молчала, отвернувшись от его гневного лица. Огромные пальцы сжали мой локоть ещё сильнее.

– Ясно, наставник…

Выпрямившись, он придавил меня напоследок взглядом и, отпустив, направился обратно к офису, где ждал транспорт. Всё-таки надо было звонить родителям на пункте контроля… Проклиная себя, я побрела следом.

И музыка совсем стихла за поворотом жарких зданий.

Однако это по-прежнему не было концом дня.

Шли только десятые сутки от начала детерминации. Можно сказать, она едва-едва закончилась. После детерминария человека выписывают из больницы, исходя из его состояния, но уж точно не на следующий же день.

Сегодня я испытала настоящую тучу эмоций, да и физическая активность на пользу явно не пошла. Не успела ступить и пяти шагов за разъярённым наставником, как голова закружилась, и солнечная улица перед глазами стремительно взмыла вверх. Охнув от неожиданности, я схватилась за ближайший фонарный столб, по счастью оказавшийся рядом. Мимо проходил какой-то человек, он придержал меня с другой стороны и заговорил на инсулийском. Но я не успела ни понять, что он говорит, ни увидеть его самого – Мичлав появился рядом спустя секунду (его тень закрыла солнце) и, поблагодарив, отослал доброго прохожего подальше.

– Всё в порядке, сейчас пройдёт… – пытаясь освободить вновь пленённую руку, пробурчала я.

Он сейчас подумает, что я прикидываюсь после произошедшего!

Но он так не подумал – настолько плохой сделался у меня вид. Пульс забился, прижатый пальцем, а по лицу струился пот. Дрожащей ладонью я попыталась незаметно утереться.

– Сахар упал, тебе поесть нужно, – прозвучало издалека.

– Сейчас. Всё. Пройдёт, – зло отчеканила в ответ.

Но уже через пять минут мы сидели за столиком уличного кафе, и я, как безумная, наворачивала огромные вафли, политые всем сладким, что только имелось в ассортименте. Тряслись руки, сводило желудок, в ногах была такая слабость, что ощущалась даже сидя. Мичлав хмуро наблюдал за этим, подперев кудрявую голову мощным кулаком. Перед ним дымилась чашка с кофе – а мне его не позволили, это было бы опасно и для меня самой и для всех окружающих.

На лице наставника писалась мрачная обречённость. Последний инцидент отошёл на второй план, и теперь мы оба, наверное, думали об одном – каким образом я буду работать…

– Ты вчера сколько ела? – вопросил он наконец.

Мне и в этом теперь отчитываться?!

– Я спрашиваю тебя.

– Как обычно…

– Так, – с досадой он цокнул языком, кажется, готовый опять разозлиться. – Мне это уже начинает надоедать… То, что я приказываю, девочка, БУДЕТ тобою выполняться.

Многозначительная пауза, приправленная тяжёлым взглядом – и кусок застревает у меня в горле.

– Я готов научить тебя тому, что ты не умеешь. И заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. Не выполнила тренировку – теперь будешь тренироваться у меня на глазах. Не в состоянии спокойно стоять на улице – теперь будешь при мне сто процентов времени. Не ешь по рекомендации – доиграешься, и вот этими руками я буду тебе в глотку мясо запихивать, ясно?

Я с трудом проглотила застрявший кусок, в самом деле померещившийся шматком мяса.

– А какое право…

– Такое, что меня слабо волнует, кто получился из этого щенка – кобелёк или… – он сдержался и красноречиво поднял бровь. – Дисциплина будет соблюдаться обоими.

Гневно вспыхнув, я промолчала. Хотя, Леока, признай, что ничего сверх положенного по договору он не требует. И это бесит ещё сильнее…

Охотник не скрывал, что раздосадован. Не стребовав с меня, как обычно, слова «ясно», он отвернулся к виду на улицу. Люди, все сплошь в шортах, прогуливались весьма расслабленно. Опять откуда-то звучала музыка, насыщавшая этот город круглосуточно. Население было радо окончанию шторма и наслаждалось жизнью. А меня и моего ненавистного начальника ждали полные квазиантропов джунгли… Подумав об этом и оценив его мрачный профиль, я решила подать голос:

– Господин Мичлав… – и тут же осеклась, потому что он метнул очередной свирепый взгляд. – Мичлав! Скажите честно! Зачем вам со мной возиться? Я уже не стану охотником, так не проще ли отправить меня подальше?

Мужчина усмехнулся. И даже вроде с прежним снисхождением.

– Не проще. Детка, ну а тебе, что же, не жалко будет вот так всё бросить? Ты оставила свою щенячью школу, пропустила там кучу всего, два месяца вкалывала, ты своей жизнью рисковала, меня терпела – и всё это привести к нулю? Если ты сейчас вернёшься, общественность и твои будущие работодатели, конечно, поймут твою ситуацию – после детерминации, да ещё и став девицей – тут не до квазиантропов. Неудачно получилось, да? И так оно и будет за тобой тянуться. Что всё неудачно в твоей жизни сложилось, жаль тебя.

Он помолчал, под углом рассматривая моё настороженное лицо.

– Ну а если при всех описанных условиях, ты доведёшь дело до конца? Представь, что о тебе будут думать тогда? И не о газетах речь, а о тех, кто будет смотреть твою карьерную историю. После детерминации, да ещё и став девицей! Ну? Чуешь разницу?

Разница действительно была видна, как на ладони…

– И так оно и будет за тобой тянуться, – подытожил наставник, вновь отворачиваясь к виду.

Речь произвела на меня должное впечатление. Размышляя о названных обстоятельствах и своём физическом состоянии, я даже забыла на миг о главной проблеме – о самом ораторе.

– То есть, вы будете со мной возиться по той же причине, – это не было вопросом. – Потому что тогда за вами будет тянуться гораздо более успешная история…

Он не ответил и усмехнулся.

– Но вы же знаете, что по возвращении я подам на вас в суд?

– Ну ты же знаешь, что я этот суд выиграю, – он даже посмеялся. – Я взял на себя ответственность, принял решение и сделал свыше от меня зависящего. Хотя, малыш, не верю я, что до этого дойдёт. Ты чуть придёшь в себя, встряхнёшься и на всё посмотришь иными глазами.

Это была спичка, поднесённая к бочке со взрывчаткой.

– НЕТ, – отчеканила я и поскорее набила рот вафлями, чтобы не сказать ничего в дополнение.

Мичлав же продолжал отвратнейше спокойно усмехаться и потягивать свой проклятый кофе. Какое-то время прошло в молчании, которое позволило мне ещё немного подумать о сказанных им словах. Признавать жутко неприятно, но он прав! Если в моей истории будет значиться одна-единственная неоконченная практика, да ещё в такой знаменитой области… Да ещё и после всей шумихи, которая была поднята в прессе… Я так загорелась желанием восстановить справедливость, что совсем забыла о собственном будущем… Мне ведь предстоит проходить собеседования, выбирать профессию… Каково это будет после случившегося?