– А тарелка где?

– Какая тарелка?

– Из-под пирожков.

Чёрт, я вообще забыла о ней, так мне не терпелось сбежать от Марка.

– Марк сказал, что сам занесёт. И передал тебе спасибо за пирожки, – вру первое, что в голову взбрело.

– Ну, ладно тогда.

Наконец, захожу к себе и запираю дверь. Падаю без сил на постель, лицом в подушку, чтобы не слышно было, как я всхлипываю. До чего же обидно и больно!

Поговорить бы с кем-нибудь о своём горе, но свои чувства к Марку я скрываю ото всех на свете, даже от лучших подруг Марины и Алёны. Я и себе боялась признаться в том, что люблю лучшего друга, что уж говорить о других.

Хочется думать о чём-то другом, но все мысли только о Марке. На что я надеялась, пытаясь соблазнить парня? Я совсем ему не нравлюсь, я для него, как сестра.

Губы до сих пор жгло, как от острого перца. Воспалённое сознание раз за разом возвращало меня к моменту нашей близости. Как Марк долго смотрит на меня, вышибая весь дух одним взглядом кофейных глаз, как накрывает мои губы своими, толкается в рот языком, заставляя колени подогнуться. А эти мурашки…

Тело до сих пор реагирует на коротенькое, но острое и яркое воспоминание. Грудь отяжелела, заныла, соски заострились и затвердели. В лифчике тесно, нечем дышать. Сжимаю бёдра, чтобы унять влажный, пульсирующий пожар между ног. Кажется, если я сейчас дотронусь рукой до своих складочек, то взорвусь.

Ещё долго реву, жалея себя, потом раздеваюсь и залажу под одеяло. Завтра на работу. Нужно думать о себе, а не о Марке. Он-то наверняка уже давным-давно спит. Это думаю о нём, а он обо мне нет. Эта несправедливость бесит ещё больше.

Утром, как ни странно, просыпаюсь в хорошем настроении и с чистой, ясной головой. Мама готовит завтрак, и мы всей семьёй собираемся на работу. Я сушила волосы, когда раздался звонок в дверь.

– Тань, открой! – крикнула мама из кухни. – Это, наверное, Марк тарелку принёс.

Я вообще не хотела видеть его. Ну, не так быстро. Мне казалось, что после вчерашнего я умру, если увижу Марка снова. Руки затряслись так, что я еле выключила фен. Ничего не поделаешь, придётся пережить эту неловкость. Да и не буду же я прятаться от него вечно. Мы общаемся в одной компании, рано или поздно мы бы всё равно столкнулись.

Чтоб он провалился с этой тарелкой!

Изобразив тотальное безразличие, я открыла входную дверь. На площадке, действительно стоял Марк с тарелкой в руках.

– Привет, Таня! – каким-то виноватым, тихим голосом сказал он.

Одет он был в деловой костюм, видимо, ему тоже на работу. Костюмы шли Марку. У него была хорошая фигура, так что всё было к лицу. Выглядел он сейчас как-то слишком официально. Так же он и на свадьбе с Вероникой будет выглядеть. Сногсшибательно, но чужим мне человеком. Надо привыкать.

– Привет, – ответила я и не умерла.

– Я вот тут миску вашу принёс. Ты вчера забыла.

– Ага, спасибо! – Я забрала у него посудину, удерживая дрожь в руках. Внутри всё колотилось, как в маслобойке. – Пока!

– Таня, подожди! – схватил меня за предплечье.

Меня будто током шибануло, едва тарелку не выронила. Вот было бы представление.

– Мне пора, Марк! – не глядя на него, сказала я и вырвала руку. – Я на работу опаздываю!

– Доброе утро, Марк! – очень вовремя выглянула мама из-за моей спины. – Позавтракаешь с нами?

– С удовольствием, тётя Света!

За что мне это?

Пришлось посторониться и пропустить его в квартиру. Пока они с мамой болтали о чём-то на кухне, я спряталась в ванной и продолжила укладывать волосы феном. Какая, к чёрту, укладка, если я сейчас снова разревусь, как последняя идиотка!

Нужно было поторапливаться, иначе я реально опоздаю на работу. Собравшись с духом, я пришла на кухню. Села за стол подальше от Марка.

– Хорошо выглядишь, Таня, – сказал Марк как ни в чём не бывало.

– Спасибо, ты тоже, – буркнула в ответ.

Папа с мамой тоже сели за стол, и мы начали есть. Разговаривал в основном Марк, потому что мама пытала его, расспрашивая о его жизни. Я думала, он расскажет о предстоящей свадьбе с Вероникой, но он промолчал. Наверное потому, что он ещё не сделал своей девушке предложение, а она не согласилась? Или этот болван передумал жениться?

Маленький огонёчек надежды, который я вчера утопила в своих слезах, снова вспыхнул в моей душе.

– Я подвезу тебя до работы, – предложил Марк после завтрака. Он обувался у двери, а я тянула время, чтобы не ехать вместе с ним в лифте. – Мне по пути.

– Спасибо, не стоит.

– Нам нужно поговорить, поэтому я тебя подвезу! – нетерпящим возражений тоном повторил парень.

Сгорая от любопытства, я подхватила свою сумку и вышла из квартиры вслед за Марком. О чём он хочет поговорить? Мамочки…

Мы с Марком заходим в лифт, одновременно тянемся к кнопке первого этажа. Наши пальцы встречаются, одновременно одёргиваем руки, будто нас бьёт током. Я отскакиваю в угол, а Марк всё же жмёт на кнопку. Я стараюсь смотреть куда угодно: на носы своих туфель, ногти, пол кабины, но только не на друга.

Мне кажется, что в кабине нечем дышать от запаха парня. Терпкий, волнующий, опасный аромат его парфюма, будто возвращает меня во вчерашний вечер. Лицо горит от смущения и обиды, и мне хочется выскочить в закрытую дверь или провалиться сквозь землю.

Запахи в тесном пространстве беспокоят не только меня.

– Что у тебя за духи, Таня? – неожиданно спрашивает Марк.

– А что? – вскидываю на него глаза. Неужели ему не нравится, и ехать со мной в замкнутом пространстве просто невыносимо?

– Очень приятные. Я вчера ещё заметил.

Я ими пользуюсь уже сто лет. Только вчера разнюхал? Или просто не знает, о чём поговорить?

Называю марку духов, и двери лифта разъезжаются в стороны. Марк галантно пропускает меня вперёд, поэтому мне приходится протискиваться мимо его внушительной фигуры к выходу. На улице дышать становится гораздо легче.

Привычным движением Марк снимает с сигнашки свой "Мерин", припаркованный у подъезда и открывает для меня дверь. Я сажусь в машину, с интересом осматриваясь по сторонам, отмечая дорогое убранство салона. Марк только недавно купил эту машину, поэтому мне ещё не доводилось в ней ездить. Иногда я немного завидую его хватке. Мы окончили универ одновременно, работаем в одинаковой сфере, но Марк за два года добился много большего: купил квартиру, в ипотеку, конечно, но всё же… Машина у него крутая, а я до сих пор с родителями живу.

Однажды на мои стенания по этому поводу, Марк ответил чисто по-мужски:

– На хрена тебе карьера, Танюха? Выйдешь замуж за успешного парня, засядешь в декрет, и думать забудешь о работе.

В чём-то он был прав, только как мне найти того самого успешного парня, если сердце я отдала Марку?

Друг садится за руль, а я пристёгиваюсь и отворачиваюсь к окну. Он выезжает из нашего двора в полнейшем молчании, и оно нереально напрягает. О чём он хочет поговорить?

– Ты хотел со мной поговорить, Марк, – напомнила я, нервно теребя ремень на сумке.

– Да. О вчерашнем, – глядя на дорогу, задумчиво ответил он, и меня бросило в пот от волнения. – Хотел спросить, зачем ты заставила меня тебя поцеловать? Таня, ты понимаешь, что я в полной растерянности? Если ты хочешь, чтобы мы и дальше с тобой дружили, не делай так больше. И, пожалуйста, не говори о том, что случилось Нике. Не дай бог, до неё дойдёт слух. У нас и так всё непросто.

Он мне будто нож в грудь воткнул и провернул три раза, поэтому я ответила не сразу. Мне очень сильно захотелось расплакаться и устроить истерику Марку, рассказать ему о своих чувствах, наконец, а потом сказать, что я не хочу с ним больше дружить. О какой дружбе может идти речь, если мне больно его даже видеть?

– Ты очень дорога мне, Таня. Я не хочу тебя терять. Жизни своей без тебя не представляю.

Эти слова перевернули мою душу снова. Мой вчерашний настрой порвать с Марком и забыть его, как ветром сдуло. Вчера такая решительная была, а сегодня, когда он рядом, я боялась, что уже не смогу без него жить.