— Так литература, — мы добрались до кабинета «22», с портретами писателей и афоризмами на стенах. Катя выложила на парту учебник. — Ты что, ничего не получила ещё? Давай после столовки в библиотеку сбегаем? Я тебе покажу, где!

КАК ТУТ ВСЁ…

Итак, с последней парты я переместилась к Катьке, за третью, в первом ряду. Она у окна, я у прохода, нормально. Литераторов в подгруппе осталось всего девять человек, и все как одна — девчонки. Вот такая статистика.

Перемена всё не заканчивалась — пятнадцать минут, поди. И я решила заняться полезным делом.

— Кать, дай расписание переписать.

Она подвинула мне дневник:

— На. Смотри только, седьмой-восьмой не переписывай. Это до́пы. Вдруг у тебя по-другому будет.

— Ага.

Дневник Катерины оказался заполнен весьма занятным образом. Четыре из шести строчек, предназначавшихся на каждый день, были разделены по горизонтали на две каждая — всего ежедневно с понедельника по пятницу получилось по десять уроков! Не хилари клинтон!

А-а! Четвёртый и восьмой везде были стабильно помечены как «столовая». Значит, реально уроков восемь.

Тоже, я вам скажу, немало.

Что порадовало — с первого же взгляда я поняла, что непрофильными дисциплинами изводить нас не собираются. Из шести уроков математики, положенных по общей программе, литераторам-историкам оставили два, причём раз в две недели по пятницам вместо алгебры полагалась геометрия. При таких раскладах хорошо, если мы за два года учебник восьмого класса одолеем.

Также до минимума (раз в неделю) были сокращены физика, химия и география.

Зато профильных — четыре урока русского языка, шесть — литературы отечественной, да четыре — зарубежной! Литература вся шла парами.

Ну и сверху история, биология, ин.яз, физ-ра и НВП.

НВП! Как раз сегодня шестым уроком, между прочим.

На предмет НВП я немного переживала.

Это, если вы вдруг не в курсе, «начальная военная подготовка», которая в седьмом классе у всех начинается. И в аттестате у меня, между прочим, по ней пятёрка числится… А в СССР отношение к НВП на полном серьёзе — а вдруг война? Как ты пойдёшь в армию или организуешь партизанский отряд, если в боевой и санитарной подготовке не в зуб ногой? Все учились стрелять, бросать гранаты, оказывать необходимую медицинскую помощь и всё прочее потребное.

Ну, пожалуй, гранату я ещё кину. И по медицине, в принципе…

Ладно, не буду раньше времени паниковать.

— А у тебя какие допы?

— Машинопись и оператор ЭВМ. И автодело ещё.

— Автодело? — страшно удивилась я.

— А чё, прикольно. Ромка пошёл, и я с ним заодно. А что в субботу, дома сидеть? У вожатых педпрактика. Девки вон в ИСХИ катаются, на теплицы, а мне одной скучно. Я с Ромкой пошла. Хочешь — давай с нами?

К автовождению я всегда относилась с великим предубеждением. Ну, просто, понимаете, внимательность — моё второе имя… С другой стороны, если всё равно делать нечего… А вдруг пригодится?

— А вот «библ» — это что?

— Библиотека. Нам сказали, литераторам все свободные часы можно занять. Там знаешь, какие списки для чтения! А книги многие только в читальном зале.

— Эвона как…

Но, с другой стороны — удобно.

Катя тем временем вытащила учебник… который точно не был похож на мой школьный учебник за восьмой класс. Или… Ах ты ж, блин! Реформа-то школьная состоялась совсем другая!

— И на чём вы остановились?

— Смотри. Это вот всё на прошлой неделе было, — Катерина развернула и пролистала первые страницы.

Бодро они! Успели «пройти и сдать» «Слово о полку Игореве», Ломоносова и Державина. С другой стороны, три пары — что бы и не успеть? Резвым шагом добрались до Фонвизина…

И тут я поняла, что бояться нужно было вовсе не НВП!

Новая глава начиналась со слов: «Реалистические тенденции, накапливавшиеся внутри классицизма, отчётливо проявились в творчестве Д. И. Фонвизина». И дальше разбор. И вроде бы всё не противоречит тексту, но такая риторика, мама дорогая… Это вот так вот надо научиться выражаться?

Я успела ужасно ужаснуться… И тут пришла литераторша. Я обрадовалась страшно! Потому что это она у нас в пединституте детскую литературу вела. Весёлая, эмоциональная тётка, какие мы с ней прямо на уроках разыгрывали мини-спектакли! Только тут она совсем ещё молодая, глаза горят.

— Всем здравствуйте! — заметила меня. — Вижу, нашего полку прибыло! Это здорово! Сегодня у нас замечательная комедия «Недоросль»…

Потом мы читали по ролям и разбирали характеры. В общем и целом, мне весьма понравилось. А то уж я испугалась зубодробительных конструкций.

С литературы мы пошли в столовую. У прилавка толклась приличная куча жаждущих. Катька увидела кого-то в очереди и поволокла меня за руку с энергичностью буксировочного катера.

— Тихо-тихо, без пены! — вбуровилась она в самую толпу. — Вон мой брат стоит, он на нас занимал! Бери комплексный, нормально! — посоветовала она мне в макушку, пропихивая вперёд.

Действительно, нормальный столовский обед: суп, хлеб, пюрешка с котлетой, компот, булочка. С голоду не помрёшь.

Мы с Катькой и её братцем уселись с одного края длинного общепитовского стола и тогда уж начали знакомиться.

— Это хорошо, что биохим с нами в одну смену кормится! — довольно резюмировала Катерина. — Благодаря Ромке мы всегда в первых рядах!

— А разве не все сразу на обед идут? — удивилась я.

— Нет, конечно! Тут бы такая демонстрация была! Есть график третий и седьмой час. А есть второй и шестой. У них в первый перерыв наоборот — типа завтрака, а во второй уже обед.

— Надо же.

— А! Мы в первые дни быстро разобрались, и тебе объясним, не переживай.

Нисколько не сомневаюсь.

Мы основательно подкрепились, и Катерина скомандовала:

— Ромка, пошли с нами в библиотеку! Книги тащить поможешь!

Безапелляционно. И Ромка пошёл, привык видать, что ей возражать — себе дороже.

Библиотека оказалась вполне себе обычной библиотекой. Книг мне выдали целую стопу, да ещё из срочного списка на прочтение — вторую стопу.

— Как же ты потащишься? — запереживала Катя. — Может, проводить тебя?

— Да за мной заедут.

— Ну, смотри. Скажи, если что.

С этими вязанками книг мы поволоклись в аудиторию, в которой почему-то уже сидела целая толпа пацанов.

— Не поняла.

— А, это биохим. У нас с ними история общая, а у историков в это время литература, сокращённый курс.

— А-а-а…

— Ромка! Мы с Олей сядем, ты иди к мальчишкам.

— Так у меня учебника нет! — возмутился Ромка.

— На, наш возьми! Мы с Олей по её позанимаемся, да, Оль?

Ну, шебутные они, конечно.

История меня мало чем удивила. Вполне идеологический советский подход, спасибо, что без фанатизма.

Следом по расписанию стояла математика. Обилие исписанных формулами стендов вызывали лёгкую оторопь. Нет, в нежной юности математику я любила страстно. Не могу сказать, что пронесла эти тёплые чувства через всю жизнь. Как-то… ну, не пригодилась мне она, кроме разве что примитивных начал геометрии. Да и сколько времени-то прошло…

Ладно! Я достала тетрадку в клетку. Живы будем, не помрём.

А вот дальше шло НВП. Катька по дороге на нулевой этаж, где кабинет военки и тир были, спорила с братом: пистолет у военрука Василь Макарыча в кобуре или, как их мама говорила, огурец?

Я склонялась ко мнению, что у него там муляж, но держала это соображение при себе.

Едва зайдя в кабинет, я увидела разложенные на специальных столах автоматы Калашникова. Три штуки. И развешанные плакаты с надписями и подробными инструкциями. Сборка-разборка. Вот мы и приплыли! Это Вова у нас может на спор калаш с завязанными глазами разобрать-собрать, а я… Я когда училась, в половине Иркутских школ уже решили, что в модной программе с «самоопределением» НВП лучше заменить на ту идиотскую информатику, на которую я уже один раз жаловалась — с пересчётом чисел из десятеричной системы в двоичную…