Мистер Пинс ненавидел перешептывания и награждал такое поведение самой низкой отметкой. Вот и сейчас наш диалог не ускользнул от его острого слуха.

– Уилкинс, вы не только опоздали на контрольную, которая, заметьте, важна в первую очередь для вас, но и решили, что недостаток знаний вы можете компенсировать за счет подсказок мисс Десфиладо?

Бриджит злобно сверкнула глазами и поспешила скрыть довольную усмешку в кулачке, поднесенном ко рту, но так, чтобы не смазать помаду.

– Мистер Пинс, я не… я не пыталась… Точнее, не получала никаких подсказок… – замямлила я.

У меня никогда не получалось разговаривать на публике, а отвечать на нападки и оправдываться – тем более.

– Довольно! – Голос мистера Пинса зазвучал визгливо. – Несите сюда вашу работу, мисс Уилкинс. Немедленно. После этого вы покинете класс. Видимо, дополнительных часов после уроков для вас недостаточно.

Опустив голову, я поднялась с места, попутно уронив карандаш, ластик и книгу, лежавшую на самом краешке стола. Бриджит и две ее подружки, одной из которых была Сара, противно захихикали. Мистер Пинс покачал головой, насупившись. Он начинал тяжело дышать, как бык, готовящийся к нападению на тореадора.

– Но она даже не успела выполнить работу, мистер Пинс, – услышала я, раздавшийся позади голос Гарри Томпсона.

Глаза Бриджит округлились, она уставилась на Гарри, подавая ему знаки и призывая замолчать. Никто не смел оспаривать решения учителя математики, это знали все. Лицо мистера Пинса побагровело, поросячьи глазки налились кровью, а в уголке губ начала собираться слюна, походившая на пену бешеного животного. Иногда я думала, что он совсем не любит детей, и никак не могла найти причину, по которой он продолжал преподавать в школе. Разве что ему доставляли удовольствие наказания.

– Томпсон! – прорычал он. – Наказание! Отбываете дополнительные часы у мадам Сюр вместе с… – он посмотрел на меня, скривившись, – вместе с Уилкинс. И вашу работу я тоже немедленно жду на столе.

Гарри вскочил со стула, ножки которого издали ужасный скрежещущий звук по паркету. Он прошел мимо, выхватив листок с контрольной из моих рук, и, хлопнув по учительскому столу большой ладонью, которая без перчатки могла поймать бейсбольный мяч, положил пустые листы с нашими тестами перед носом Пинса.

– У нее же брат пропал, – с сожалением произнес Гарри, – а вы…

С этими словами он пружинистым шагом направился к выходу из класса и захлопнул за собой дверь, да так, что со стены свалилась таблица с формулами.

– Уилкинс, вам требуется особое приглашение? – Мистер Пинс смотрел на меня, не скрывая презрения.

Голос его стал заметно тише, и, судя по удивлению, отразившемуся на его лице после ухода Гарри, он впервые столкнулся с такой реакцией ученика.

Я торопливо смела вещи в рюкзак и засеменила к выходу, стараясь не думать о глазевших на меня одноклассниках. Гнетущая тишина не придавала уверенности. Только схватившись за дверную ручку, я осмелилась обернуться. Кто-то опустил голову, делая вид, что усиленно размышляет над тестом, кто-то уделял внимание ногтям или рассматривал собственные ботинки, показывая, что для них мое присутствие несущественно, а кто-то, вроде Бриджит Десфиладо, сверлил меня взглядом, который не предвещал ничего хорошего.

– Мисс, мы долго будем ждать, пока вы соизволите покинуть класс? – снова начал закипать Пинс.

Я повернула дверную ручку и тихо выскользнула вон. Оказавшись в коридоре, я зажмурилась и сползла вниз по стене, силы покинули меня. Закрыв лицо руками, я старалась выровнять дыхание. Это было слишком. Сначала кросс на пределе физических возможностей по пути к школе, теперь эта эмоциональная казнь от мистера Пинса, которой он откровенно наслаждался, пока не вмешался Гарри.

Кстати о Гарри. Я с трудом разлепила веки и обнаружила его стоящим напротив. Он поднял брови, будто ожидая от меня ответа на немой вопрос, и на его лице отразилось искреннее непонимание. Вероятно, Бриджит никогда не реагировала подобным образом, да и вообще трудно представить, чтобы она попала в такую ситуацию. С минуту мы молча смотрели друг на друга, после чего, тяжело сглотнув, Гарри произнес:

– Я, конечно, понимаю, что сидеть на полу прямо у кабинета, может быть, круто, но если кто-то откроет дверь… – он издал нервный смешок, – сама понимаешь.

Он протянул руку, а я уставилась на нее, будто видела впервые. Но так и было, впервые парень подавал мне руку, хоть бы и для того, чтобы я просто встала с холодного пола под дверью кабинета. В нерешительности я подняла глаза на Гарри, беззвучно спрашивая у него, действительно ли он хочет, чтобы мои пальцы коснулись его.

– Вероника, – нетерпеливо тряхнул он кистью, – мне совсем не нравится здесь стоять.

Я потянулась и неуклюже схватилась ледяными пальцами за его теплую и мягкую ладонь. Я ожидала тех самых разрядов тока, невероятного влечения, притяжения и всего того, что показывают в романтических фильмах. Но этого не произошло. Гарри, напрягшись, резко потянул меня наверх, я покачнулась, но смогла восстановить равновесие. Он отпустил руку и, к величайшему удивлению, похлопал меня по спине, как своего старого друга или товарища по бейсбольной команде. Гарри искренне ухмыльнулся, обнажив ряд идеально белых и ровных зубов, а его тяжелая ладонь несколько раз опустилась на мою лопатку, и я невольно содрогнулась под ее весом. Так хлопают по бокам лошадь после хорошей скачки, но я лошадью уж точно не была, по крайней мере надеялась на это.

– Пойдем, – сказал Гарри, – еще успеем на завтрак в столовой.

Он скользнул по мне взглядом, развернулся и бодрым, пружинистым шагом, насвистывая какую-то известную мелодию, направился к концу коридора в сторону лестницы, ведущей в столовую. Гарри даже начал напевать, немного фальшиво, но достаточно громко, чтобы его могли слышать в соседних кабинетах. Он вообще вел себя так, будто ничего не произошло и не нас только что едва не сожгли на костре ненависти мистера Пинса. Гарри ни разу не оглянулся, уверенно следуя к арке, затем повернул направо и скрылся из виду. Я слышала его удаляющиеся шаги по ступеням, гулко отражающиеся от стен, а затем прыжок, означавший, что он достиг первого этажа.

Я переминалась с ноги на ногу, не зная, следовать за ним или, как обычно, спрятаться до следующего урока в женском туалете, а может быть, и отправиться домой. Последнюю мысль пришлось с сожалением отогнать, ведь сегодня мне еще предстояло отбывать наказание на дополнительном уроке у мадам Сюр. Подняв рюкзак, валявшийся на полу, я отряхнула его от пыли и натянула на плечо. Собрав всю волю в кулак, я засеменила за Гарри, стараясь не издавать лишнего шума и ни в коем случае не привлекать к себе внимание преподавателей, которые могли бы услышать шаги. Я скользнула в арку и начала спускаться по лестнице. Снизу раздался громкий насмешливый голос.

– Вероника, ты там не потерялась? – спросил Гарри.

Я сглотнула, безуспешно пытаясь промочить сухое, словно наждачная бумага, горло, и еле слышно сказала:

– Иду.

– Вероника? Ты там? – снова позвал парень.

– Я иду. – Голос прозвучал хрипло и неуверенно, и я решила больше ничего не говорить, даже если Гарри и в этот раз ничего не услышал.

К счастью, эхо донесло мое тихое карканье, а я думаю, прозвучала реплика именно так, и Гарри ответил:

– Тогда встретимся в столовой, пойду погляжу, что там осталось.

Я остановилась посередине лестничного пролета и прикрыла глаза, стараясь выровнять дыхание. Это был первый раз, когда я разговаривала с Гарри Томпсоном, если не считать драку в песочнице, когда нам было по пять лет. В школе он, как и большинство сверстников, делал вид, что меня не существует, будто я призрак, который витает в воздухе, и все сквозь него проходят. Иногда я замечала его сочувствующий взгляд, когда меня задирали девочки из компании Бриджит, но обычно он длился не более нескольких секунд, и, возможно, мне просто казалось, что Гарри смотрит.