На монолитный участок, то есть участок здания, не отвечающий возможностям каркаса, требовалось получать разрешение Министерства строительства СССР. Все строительство в Москве жестко регламентировалось, по каждому объекту выходили нормативные постановления, регулирующие строительный процесс. Сейчас интересно добавить, что проектные решения квартир в панельных домах были разработаны на очень высоком уровне и постоянно совершенствовались. Больших квартир не проектировали, но и однокомнатные, в отличие от современных, имели выделенную кухню. При проектировании архитекторы опирались на строительные нормы и правила – СНиПы, разработанные на основании медицинских и других норм. Например, в каждую квартиру в Москве солнце обязано заглядывать на 2,5 часа, она обязательно должна была иметь балкон или лоджию и быть готовой к заселению. Это называлось «массовое жилье». И объемы строительства были впечатляющими. К 1980-м годам 5-секционный 16-этажный жилой дом можно было «собрать» за год. Однако рыночное развитие строительной индустрии, в том числе монолитного домостроения, в условиях частного предпринимательства значительно повысило производительность труда.

У бригады, в которой я работал, был объект – так называемый «Дом книги», который должен был стать самым крупным зданием СССР, построенным методом подъема этажей. Перекрытия заливались из монолитного бетона на земле и потом поднимались домкратами на нужную отметку и распирались колоннами. Эта технология получила распространение в Армении, в Ереване построено много подобных зданий. «Дом книги» начали проектировать в 1956 году. В 1970 году залили перекрытия, но потом оказалось, что они настолько тяжелые, что поднять их домкратами невозможно, и пришлось все перекрытия пилить и поднимать по частям. Стройка завершилась аж в 2004 году и превратилась в торговый центр «Черемушки». В 1980-м, когда я стал руководителем бригады, я подсчитал, что только по этому зданию мы срывали одновременно четыре постановления правительства о сроках ввода здания в эксплуатацию.

Происходило это из-за всеобщей несогласованности процессов и головотяпства, и на претензии правительства мы всякий раз готовили ответ, где ссылались на «объективные причины», такие как невозможность получения заложенных проектной документацией мощных домкратов. В результате срок переносили несколько раз, и никто не понес за это ответственности.

В Моспроекте была отличная школа, и Яков Борисович дал мне очень много, я набирался опыта у прекрасных архитекторов, которые работали в его мастерской: Марата Константинова, Федора Гажевского, Гали Терентьевой и Гали Христенко. Главным конструктором мастерской был Александр Федорович Судаков, автор Цирка на проспекте Вернадского, официальное открытие которого состоялось 30 апреля 1971 года. Он научил меня делать чертежи в крупном масштабе. Обычным масштабом рабочих чертежей был 1:100, 1:50. Но детали можно было понять, разработав в масштабе 1:10. Подумать только, что теперь компьютер работает в масштабе 1:1! Разница только на печати.

Моим первым законченным объектом стало здание общежития института Мориса Тореза на Комсомольском проспекте в Хамовниках, построенное в 1989 году. По первоначальному проекту, предыдущего авторства, здание было 10-этажным, но на градостроительном совете потребовали два этажа срезать, поскольку рядом располагался прекрасный храм Святителя Николая в Хамовниках. Здание строилось из каркаса 1-2, поэтому возможностей создать красивый фасад было очень мало, но опять же моя мама посоветовала мне мастерскую – экспериментальную базу МНИИТЭП, института, где она работала, там сделали индивидуальные панели, имитирующие скатные крыши. И вот именно их и нужно было рисовать в десятом масштабе, поскольку все узлы были достаточно сложными.

С этим проектом связана еще одна интересная история. Стройка уже началась, и нужно было очень быстро переделать всю документацию и сразу передавать чертежи строителям, а поскольку монополист Моспроект был в то время достаточно неповоротливой организацией, я предложил сделать эту работу в системе Архпроекта – коммерческой структуре Союза московских архитекторов. Чтобы вывести проект из системы Главапу (Главное архитектурно-планировочное управление г. Москвы), нужно было в Мосгорисполкоме получить согласование комиссии под руководством Юрия Михайловича Лужкова, будущего мэра Москвы. Это было первое мое знакомство с хозрасчетной организацией, в результате которого проект был сделан в крайне сжатые сроки, а все участники получили дополнительную заработную плату.

Первые 10 лет работы в мастерской ушли у меня на обучение архитектуре. Обнаружив во мне творческое начало, Яков Борисович использовал его. А я очень переживал, что ни один из тех моих авторских проектов не был построен. Но сейчас, когда я вижу, как молодой архитектор приходит на работу и его усаживают за изготовление рабочих чертежей, я понимаю, что концептуальное проектирование очень важно. Начал я с изготовления макета завершения застройки Ленинского проспекта. Макет был в 1000-м масштабе, с изображением существующей застройки и предложениями мастерской по ее завершению от площади Гагарина до Московской кольцевой автодороги. Компьютеры тогда отсутствовали, визуализировать масштаб и возможности нового строительства можно было только с помощью градостроительного макета (в тот раз я делал его из пенопласта). В это время в мастерской заканчивалось проектирование района Теплый Стан, примыкающего к Ленинскому проспекту. Застройка планировалась панельными домами, и ЯкБор, думая, как сделать привлекательным въезд в Москву из международного аэропорта Внуково, специально предусматривал участки вдоль проспекта под индивидуальную застройку. Согласно всем генеральным планам развития Москвы, в соответствии с розой ветров, Юго-Западный район являлся «легкими» города. В нем не предусматривались заводы и, наоборот, были оставлены большие зеленые массивы – парки, доходившие до Москвы-реки у Воробьевых гор. Сейчас я смотрю на то, как развивается Новая Москва навстречу ветрам, которые несут в город вместо свежего воздуха выхлопные газы, и негодую.

Начиная с 1985 года, с момента прихода к руководству страной Михаила Сергеевича Горбачева, в Москве образовался круг людей, которые хотели вложить деньги в строительство. Появилась возможность реального обогащения. В мастерскую Белопольского стали приходить инвесторы. Участки земли на Ленинском проспекте, ведущем в международный аэропорт Внуково, обладали особой привлекательностью.

В нашей бригаде после ухода Ефима Петровича Вулыха не было руководителя-архитектора. И Яков Борисович непосредственно руководил мною. Обычно над проектом работает группа архитекторов: архитектор, старший архитектор, ведущий архитектор, руководитель группы и главный архитектор проекта, то есть целая иерархия профессионалов. Мне повезло, ЯкБор разглядел во мне способности к созданию нового образа здания и стал давать мне персональные задачи.

Моим первым самостоятельным проектом стала концепция гостиницы на Ленинском проспекте, 139. В 1987 году в нашу мастерскую к Якову Борисовичу пришли первые коммерческие заказчики, решившие строить в Москве гостиницы. К нам пришел директор специально созданного СП – совместного предприятия между строительной компанией Фиат-Импрезит (Италия), которая должна была стать спонсором проекта, и российско-немецкой фирмой, созданной по принципу наших обществ с ограниченной ответственностью, которая выступала связующим звеном и организатором строительного процесса. Впоследствии к СП присоединилась сеть гостиниц «Рамада». Ленинский проспект был связан с международным аэропортом Внуково и выбран в качестве магистрали, на которой планировалось построить две гостиницы: первую – на Октябрьской площади, вторую – в конце проспекта, около Кольцевой автодороги.