Здесь же первый встречный с врождённой, но кем-то, или чем-то заблокированной способностью. Жаль, я не смогу проверить у остальных, не переселяться же мне каждый раз в новое тело, с этим бы для начала разобраться. Возможно позднее найдётся способ. Надо будет при случае поэкспериментировать с приёмом-передачей, вдруг что и получится.
С другой стороны, любой человек нашей расы мог осознанно, одним только мозговым усилием, контролировать процессы, происходящие в организме, а также производить их коррекцию. Ну уж тут ничего не поделать, эволюции у нас всё-таки были разные.
Ладно, в первую очередь надо заняться здоровьем, а то не ровён час ноги протянешь, не успев насладиться красотами здешней природы. Печень уже получила свою долю рекомендаций, сердце на удивление здоровое, ну хоть что-то радует. Почки, кишечник, желудок, ого, что это с ним? Надо очухиваться, а то …
Так, раз сознание спит, будить его не будем, по крайней мере бодаться не придётся. А себе оставим только базовые функции. Ну всё, создаю новый файл, имя, ну пусть будет … хм, Гилтри. Так точно не забуду. Спи пока и дальше, человек. Когда нибудь я снова разбужу тебя. Когда нибудь, да, а пока я только обещания всем раздаю.
Дальше коммуникация, слух, речь и да, началось моё любимое – обоняние, осязание, вкус. Поскорее бы уже. Распознавание речи работает следующим образом – я произношу некую фразу на своём языке, внутренний переводчик выдаёт уже готовый перевод для моего собеседника, ответ которого так же будет параллельно переводиться, так что я одновременно буду учиться разговаривать на языке землян. Обычная практика. А учитывая мои способности к обучению, думаю скоро смогу совсем отказаться от посредника.
Ну всё, вроде разобрался на скорую руку. Включаю коммуникации. Здравствуй, новый мир!
– У нас такого не гонят…
– Ааа! – я заорал благим матом. – Сука, живот! Голова! А это что?
Я открыл глаза и увидел два смутных человеческих силуэта, что-то очень тяжёлое накатило изнутри и, жадно хлебнув воздуха, я резко приподнялся на кровати.
– Бль… гаааа!
Густой фонтан окатил силуэты, зрение слегка навело резкость и моему взору предстали двое донельзя изумлённых индивидуума с выпученными глазами, одетых почему-то в белые длинные, до колен, накидки. Вернее, ещё совсем недавно белые.
– Иван Кузьмич, голубчик! – воскликнул один из них. – Бегите за Алевтиной Павловной! Ведро, тряпку! Скорее! Пока он нам всю палату не уделал.
– Это что же творится-то, а? – тот причитал уже на ходу – А похож на шишку. А на деле-то свинота какая. Фу, вонища! Павловна! Ты где?
– Говорил же, промывание надо было сделать! – крикнул мужчина вдогонку и укоризненно посмотрел на меня. – Ну что ж, молодой человек, с возвращением вас.
Я с благодарностью кивнул, обессиленно откинулся на подушку и счастливо прикрыл веки. Всё тело потрясывало, живот словно резали ножом, дышать было тяжело, воняло рвотой, раскалывалась голова, а в глазах недоставало резкости. Оо, какой же это кайф! Я в раю.
– Вы же доктор? – спросил я слабым голосом, что резко отличался от моего настоящего. – Это больница? Как я здесь оказался?
– Молодой человек. Я, конечно, врач или доктор, как вам будет угодно, но позвольте мне сначала переодеться, привести себя в порядок. А вы давайте готовьтесь к промыванию, отравленьице у вас. Ещё анализы надо будет сдать и укольчик поставить…
– Всё что угодно, врач, всё что угодно.
Я был счастлив, и, видимо, пожилой доктор каким-то образом почувствовал моё состояние, впрочем истолковав его абсолютно неверно:
– Ну нечего слёзки лить, пациент, всё обойдётся, вон вы какой здоровый на вид. Да уж, килограмм за сто, пожалуй, наберётся. Отдыхайте пока.
Он удалился, а я оглядел больничную палату. С усилием проморгался, разгоняя туман в глазах. Интерфейса пока не наблюдалось, но это и неудивительно, не всё сразу. Мозг человека так быстро и не мог адаптироваться к новым условиям, требовалось время и тонкая подстройка сопряжения.
В палате кроме меня никого, видимо, это общество было очень здоровым. Четыре пошарпанных кровати, мебель напоминала нашу, но слишком убогого качества. Приспособления для сидения выглядели примитивной подставкой для цветочных горшков, ящики с дверками впереди предназначены были, скорее всего, для складирования вещей пациентов. Пол, стены и потолок явно требовали незамедлительного ремонта.
Окно привлекло моё внимание. Судя по стоянию местного светила, было утро. И невероятно – всё вокруг было ярким, разноцветным. Прямо об оконное стекло постукивало, висящее на, слегка раскачиваемой ветерком ветке, большое красное яблоко. Листья на деревьях и трава зелёные. Небо голубое и никаких намёков на глобальную инфраструктуру, покрывающую мою родную планету до последнего кусочка пространства, где с поверхности никогда не увидеть горизонта. Здесь же виднелись неподалёку совсем невеликие строения, а дальше – чистота и простор. Ни дымящихся труб фабрик и заводов, ни бесконечной паутины монорельсов, ни нагромождения великанских конструкций для дальнего и ближнего космоса. Да что там говорить, я чистое небо-то видел только в виртуале. На сколько лет мы опередили в развитии местную жизнь? На тысячу? Две?
Да, Гилтри, сукин ты сын, и после этого ты имел наглость предполагать превосходство местных технологий над нашими? Ведь наверняка видел всё это глазами своих подопытных. Ты просто ничтожество! Как я жалею о том, что именно я в твоих изуверских исследованиях был ключевой фигурой.
Вот честно, у меня тут же мелькнула мысль – а может прекратить всё это? Отправить своё сознание в небытие, сколько веков я уже прожил? Оставить это тело и пусть бы оно и дальше жило своей жизнью. Хотя, если бы я не внедрился к нему в мозг, то, учитывая внутренние повреждения, носитель скорее всего уже был бы мёртв. Я ещё не до конца разобрался в возможностях его организма. Но это была бы его собственная судьба, не моя.
Ну уж нет. После того, как я узнал о планах сумасшедшего учёного, да ещё умудрился в самый последний момент слезть с крючка, главной целью моего существования становилось любой ценой сорвать эти планы. А в идеале – отомстить всем этим недолюдям.
Я предатель своей расы? Не знаю. Но мы упустили свой шанс тогда, когда сами начали уничтожать нашу планету. Нас уже нет. Мы вымерли, оставив горстку двуличных сознаний, затерянных в пустоте и помешанных на возрождении. А оно стоит того, чтобы для выживания одного вида уничтожить другой? Да-да, Гилтри бы сейчас сказал, что это закон эволюции, естественный отбор, выживает сильнейший. И что раса, которая не может отстоять в борьбе своё право на существование, обречена на гибель. Вот только он бы позабыл добавить, что сам недрогнувшей рукой обрёк на гибель миллиарды своих соотечественников, давая шанс лишь избранной кучке.
Так что я предатель лишь для самого Гилтри и банды его прикормленных приспешников, но на них мне плевать. Я теперь сам по себе. Хватит раскисать, мне ещё встраиваться в матрицу нового мира.
Кстати говоря, чувствовать себя я начал намного лучше. Притупилась резь в животе, конечности уже не так трясло, да и голова стала понемногу проясняться. Период адаптации шёл полным ходом и я, наконец, оглядел своё новое тело. Надето на мне было… я не смог понять сразу, что. Брюки, или штаны буро-жёлтого цвета в зелёных пятнах, такая же куртка и непохоже было, что это грязь, хотя собственно грязи на одежде хватало. Где же ты валялся, дружище, в какой сточной канаве? Есть у них тут зеркало?
В углу палаты я заметил устройство для санитарной обработки рук, как я его определил. Над ним, на стене зеркало и висело. Ну что, рискнём подняться на ноги?
Ахая и охая, испытывая боль, я всё же блаженно улыбался, шаркая босыми, лишь в одних носках, ногами по полу, пока в зеркальном отражении не увидел…
– Твою мать, ну и рожа, – непроизвольно вырвалось у меня.
Было от чего впасть в ступор – на меня пялился бугай ростом метра под два, где-то за тридцать, с лицом таким, что мне вдруг захотелось спрятаться и не отсвечивать до тех пор, пока он не уйдёт. Было что то звериное в этом выражении лица, будто его бывший хозяин промышлял ремеслом, скажем, несколько противоправным. Что? На голове волосы, усы и небольшая бородка. Охренеть! Люди моей расы утратили волосяной покров уже несколько поколений назад. Просто напрочь. И мужчины и женщины. Это в какую же эпоху я попал?
