С работой все неопределённо. Планы есть, но они ждут. Знаю, что делать, пока только присматриваюсь. Не тороплюсь. Жду подходящего помещения. По тем объявлениям что есть, заглядываю, смотрю, но не нашел ничего стоящего.

С тех пор как уехал, многое в городе поменялось. Хочу сначала присмотреться, найти лучшее место для моей будущей деятельности.

В столице работал юристом, на довольно крупную, всем известную, фирму. Набрался, что называется опыта, а тут, в небольшом городке моего детства и юности собираюсь внедрять полученный опыт. Почти семь лет в юриспруденции дают мне смелость открыть что-то своё. Тем более, тут не такие запросы, как в столице, люди обращаются всё больше по мелочам: недвижимость, наследство и всякое разное. С чего-то же нужно начинать собственный путь.

Еду по проспекту, свернул налево, тут центральный парк. Всего лишь проехать один квартал, чтобы посмотреть одно из интересующих помещений. Договорился на полпятого, но сам хочу подойти пораньше, чтобы оценить визуально, без хозяев.

Еду по первой полосе, вижу ограду центрального парка. Впереди, на дороге, что-то стоит, аварийная что ли, машина яркого оранжевого цвета. Пришлось снизить скорость и остановиться.

Ремонт или нет, непонятно. У открытого канализационного люка стоят люди и что-то бурно обсуждают или ругаются. Я понаблюдал за ними и чего-то голову повернул, смотрю, а там за оградой как-то слишком ярко для паркового пейзажа.

Чёрт меня подери, да там же эти танцовщицы восточные. Меня прямо, как кипятком ошпарило, когда я сквозь прутья ограды рассмотрел Ковалёву. И то, что я рассмотрел, не верю собственному ощущению – потянуло меня пойти посмотреть поближе. Нажал на знак аварийной остановки и вышел из машины. Те, кто примостились, сзади, начали меня объезжать. Подошел к ограде, встал за кирпичным столбом, чтобы меня не заметили. Зато я всех могу рассмотреть отлично.

И что я вижу, и слышу, играет всё та же музыка, что в клубе, от которой я испытал лёгкое туманное дежавю. Целая толпа тёток, разодетых в восточные наряды, выплясывает прямо на траве, перед толпой зевак. Всем явно нравится то, что происходит, кто-то даже хлопает. Пешеходы тоже останавливаются у ограды, чтобы посмотреть на необычное зрелище. Зрелище необычное – это мягко сказано.

Кто на кого, а я смотрю на Лизу. Теперь увидел её действительно во всей красе. Такое тело, такие объемы, я покривлю душой, если скажу, что это не прекрасно. Это изумительно!

Пока я вперился взглядом в загорелый живот Лизы, сбоку от меня что-то произошло.

– Охренеть! – кричит кто-то, – Это же Оксанка! Моя Оксанка!

Я повернул голову и увидел, – все те, кто только что беседовал над канализационным люком, повернулись при выкрике – Моя Оксанка!

Один из этих мужчин, в оранжевом комбинезоне бросился к ограде, вцепился в неё руками и даже дернул, то ли от ярости, то ли от негодования.

– Какого черта ты делаешь?! – выкрикнул он довольно грубо и вскочил на кирпичный парапет.

Кому он кричит – непонятно, но явно в толпу танцовщиц.

– Оксана, твою мать, бледная ты овца, какого хрена ты делаешь, на тебя люди смотрят, не позорься! И меня не позорь! – кричит мужчина и, кажется, его заметили.

Одна из танцовщиц испуганно вскрикнула и перестала танцевать.

– Иди домой, тебя дети ждут, а она тут задницей крутит! Какого чёрта!

Девушка испуганно посмотрела на кричащего и вышла из круга танцовщиц.

– Давай, давай, ты же ничего не умеешь, вылезла тоже… Куда ты лезешь! – голос его звучит резко и неприятно.

– Эй, приятель, не нужно оскорблять девушку, – говорю я ему, взялся за лямку комбинезона и потянул того с парапета.

– Отвали, – деловито толкнул он меня в плечо, – это – моя жена.

Я крепко сжал кулак на лямке комбинезона и притянул крикуна к себе.

– Если это – твоя жена, то ты должен уважать её, а не оскорблять.

Он злобно встал напротив меня, глядя кровожадно, точно бык, готовящийся к разбегу.

– Вот это я сейчас не понял, а ты у нас тут значит адвокат? – он цыкнул губами и угрожающе сплюнул на тротуарную плитку.

– Можешь так считать, – говорю сурово, со взглядом бойца перед боем.

Все, кто смотрел на танцовщиц, теперь повернулись к нам, получился довольно внушительный круг. Парень осмотрелся, и, наверное, понял, что за него тут почти никого нет. Даже его коллеги смотрят осудительно.

– Ну, хорошо, твоя взяла, на этот раз…

– А следующего раза не будет. За оскорбление я привлеку вас к ответственности. Потому что нельзя унижать женщину, тем более, при людях, тем более, жену, мать ваших детей. Это нехорошо и заслуживает не только порицания, но и наказания.

– Да пошел ты, – стукнул он меня по руке.

И тогда я занёс руку на прямой в челюсть, но кто-то схватил меня за локоть и остановил.

– Не надо, прошу вас, – услышал я и обернулся.

Видно, та самая Оксана, которой предназначались все его ругательства.

– Игорь, иди домой, я больше не твоя жена. Ты нас бросил, и я уже подала на развод.

Лицо Игоря недовольно дернулось. Похоже, услышать такое не ожидал. Хотел сказать что-то грубое, но быстро зыркнул на меня и воздержался.

– Семёнов, хватит устраивать балаган, у нас работа, – позвал его пожилой мужчина в комбинезоне, по виду бригадир.

Семенов посмотрел ещё раз с ненавистью на меня и как-то странно на Оксану, развернулся и пошел к аварийке.

– Спасибо, что вы заступились за меня, – сказала Оксана, а я отметил её грустный взгляд.

И только сейчас я повернулся и увидел, сколько людей на нас смотрит, тут и из-за ограды парка. Чуть дальше выхватил взглядом Лизу. Она кивнула в знак приветствия, или одобрения, а я кивнул ей в ответ.

Подойдёт или не подойдёт?

Я отошла от ограды.

Несколько раз за сегодня смотрела на свой – привет, который так и остался непрочитанным. Он написан явно в невменяемом состоянии.

Димка глянул на меня так, словно и не узнал. Равнодушно. Конечно, зачем Прудникову мой привет?

Я вздохнула, повернулась и грустно поплелась к скамейке, куда пошли все мои танцовщицы. Там уже дискуссия, бурно обсуждается этот удивительный случай.

Я ещё раз обернулась, Прудников посмотрел на часы, повернулся и пошел к большому черному джипу, открыл дверь, сел на водительское. Вот и все.

Как он тут оказался, это неважно. Совсем.

Важно то, что наш с Кузей план провалился, и Оксана как была без мужа, так и осталась. Оказывается, даже ещё и на развод подала.

Не везёт мне с добрыми делами. Что поделаешь.

– Идёмте, девочки, занятие закончено, – грустно сказала я, и мы пошли на выход из парка.

Ученицы мои шли впереди, обсуждая произошедшее, а я за ними.

Сели в маршрутку, которая уже была оплачена Кузей, и поехали обратно в ДК. Переодеваться. В парк ведь мы приехали прямо в костюмах.

Нас сегодня пятнадцать человек, как раз всем хватило мест, даже ещё осталась пара пустых. Я села у окна и грустно притихла. Слушаю эмоциональные обсуждения женщин и чувствую себя виноватой.

– А этот красавчик из джипа, я видела, как отбрил твоего муженька, – усмехается Лида.

– Да, этот парень – настоящий мужчина, не каждый вот так заступится, – кивает Тамара.

Они говорят, а мне почему-то приятно, словно это меня хвалят, а не Прудникова.

Ничего, скоро он и я будем одним неразделимым целым. Ах, мечты, мечты.

– Ну, у тебя и муж, Оксанка, я бы от такого сама ушла, – выкрикнула Ольга, симпатичная блондинка слегка за тридцать, острая на язык, – и заплатила бы ему алименты, чтобы больше никогда не приходил.

– Да не, он был нормальный, – оправдывается Оксана.

– Ключевое слово – был! – усмехается Ольга.

– Все они когда-то были нормальными, – подтверждает Тамара.

– Ну, не знаю, мой муж никогда нормальным не был, и слава богу, – пожала плечами Лида.

– Тогда почему ты с ним жила? – повернулась к ней Оксана.