– Моя порно-девочка, это неизбежно. С первого дня… Ох, блять, рассказать, что я делал после твоего ухода? Ммм?

– Пожалуй, не надо. И, пожалуйста… Ничего не надо! – произнесла я уже со страхом, чувствуя, как настойчивый Громов уверенно вклинивается коленом между моих судорожно сведенных бедер.

Открывает для себя, распахивает…

– Дрочил я. Безбожно в туалете дрочил, – признался. – Секси-пушечка… Ох, какие у тебя титечки… – потерся щетиной, царапая. – Зря-зря-зря… Виолочка, ну что же ты, а? Просил же, спрячься под балахонами, а теперь вот это куда?

Толкнулся бедрами в меня.

Ох, черт, когда успел мои ноги раздвинуть? И таранил членом, скользя по трусикам, доводил до дрожи и смеси дурного предвкушения и злости, что все мои попытки – как вялые трепыхания мотылька, уже пойманного в стеклянную банку.

– Я знаю, куда, как и сколько… Много! Много… Я тебя пока всю не помечу, не успокоюсь!

– Ты чокнутый, в курсе? – пискнула я.

Громов разжал пальцы левой руки, сунул их в рот, послюнявив, и сдвинул трусы в сторону.

Я дернулась и залепила оплеуху, он будто и не почувствовал, снова начал целовать мои губы, покусывая, и двигать пальцами по складочкам влажными пальцами.

Это запрещенный прием, пронеслось в моей голове. Это за-а-ах…

– А-а-ах! – вырвалось из моего рта.

Услышав мой стон, Громов задвигал пальцами интенсивнее, кружа, надавливая, пощипывая возбужденный клитор, оживший под его пальцами, будто по волшебству.

Ох, а он умеет.

О да, умеет! Умеет и пользуется своим умением, чертов заклинатель неудовлетворенных женских кисок.

– Постони еще немного, порно-девочка, хочу услышать, как ты это делаешь!

– Нас могут услышать, – сорвалось с моих губ.

Черт, совсем не то, что нужно!

Нужно согнать с себя этого демона, в то время как его пальцы курсировали к дырочке, начавшей сочиться влагой.

Еще подумает, что меня возбуждает это безобразие, тьфу.

Собственно говоря, возбуждало, что ли?

Ох, нет… Просто… Просто…

– Потекла, моя хорошая. Ох, как потекла!

Громов на миг прижался своим лбом к моему, издал какой-то странный звук и провел своими губами по моим.

– Никто не услышит, если боишься… – зашептал в мои губы. – Хочешь, помогу не кричать? Хочешь… Закрою твой ротик и буду долбить пальцами твою сладкую щелочку… Хочу твои пышные губки на члене. И ты… тоже хочешь? Не зря же спросила, сосать или дрочить. Порно-зайка моя…

Ох, черт! Пошлый намек начальника я поняла сразу же. Он собирался лечь рядом на кушетку и перевернуться ногами к моей голове, чтобы я взяла его член в рот, в то время как он…

И вместо того, чтобы в очередной раз возмутиться, я снова сказала не то и не так.

Черт побери, я вообще за последние несколько минут только и делала, что ошибалась и ошибалась…

– А вы в это же время пристроите свой рот? – спросила постанывая.

Пальцы Громова хороши, ох…

Сразу два двигались в моей щелочке, вызывая сладкие судороги, соблазняя, расширяя.

– Пристроите свой рот мне между ног? – выдохнула я.

Громов, целовавший в это время мою шею, покусывающий ее, замер, тяжело дыша.

Пальцы четко продолжали трахать меня.

– Нет? Так я и думала! – выпалила быстро и села, отползла от застывшего на миг начальника.

Но он резко пришел в себя и схватил меня за лодыжку, потянул на себя.

Взвизгнув, я растянулась на кушетке грудью вниз. Громов мгновенно этим воспользовался и стянул с меня трусы, взобрался сверху. Одной рукой обхватил за горло, сжав его, вторую руку пристроил туда же, где только что орудовали его пальцы.

– Вот так, порно-зайка… вот так, моя сладкая. Хочу, чтобы ты кончила, виляя задом возле моего члена. Кончишь разок для меня, ммм? Кончишь? И потом я войду членом в твое раскаленное пекло и буду двигаться. Трахать тебя стану… Держись, порно-зайка… Я тебя сегодня есть буду! Членом наказывать за все… За то, что притягательная такая, вынудила сорваться… Будешь сладкой дырочкой… для моего члена. Только моей сладкой дырочкой, поняла? – сдавил горло сильно-сильно.

Возник легкий эффект удушья, воздуха в легких не осталось.

Чувства обострились в тысячу раз, и пальцы Громова, хлюпающие в глубине киски, ходили, словно по маслу.

– Узенькая… Давно секса не было? Давно? Пора прервать это затянувшееся отсутствие… Теперь секса у тебя будет много. Много-много, – пообещал Громов, целуя и покусывая мои плечи, спину, волосы. – Я тебя без секса не оставлю, – рассмеялся, немного ослабил хватку, погладил. – Дыши-дыши, моя зайка. Постони немного для меня, постони… Хочу слышать не только, как моя киска хлюпает, но и как ее секси-хозяйка стонет!

– Не буду я стона-а-ать для вас! Это на-а-а-силие! Отпустите.

– Еще скажи, что это харассмент, – дыхнул мне на ухо, начав его сосать, лизать.

– Еще какой харассмент.

– Хер мне на харассмент. Большой и толстый хер…

Еще миг безумных толчков его пальцев, и тело начало подводить меня, выдавая одну порцию дрожи за другой. Скоро кончу, не иначе. Я-то знаю эти подкатывающие волны и перехваченное у самой глотки дыхание. Сейчас еще и золотистые мушки перед глазами роились.

Я сошла с ума… Нет, это мой начальник сошел с ума. Сошел с ума и вынуждал меня, заставлял дрожать, постанывая.

Тяжелый какой. Сильный, жилистый мужик. Прилип ко мне, словно соткан из железной арматуры. И стоит мне начать брыкаться, сразу же показывает и силу, и главенство. Ох, как распял меня на кровати! А как животом вниз уложил и начал трахать? Это же чистой воды насилие.

– Продолжай, продолжай, выталкивай это из себя… Давно оргазмов не было, порно-зайка? Сейчас унесет, унесет, моя хорошая… Давай!

– Не надо… Отпустите! Блин, не надо, говорю! – взвыла. – У меня есть… есть…

– О да, у тебя есть я, порно-зайка, есть я и мой член, который тебя безумно хочет. Давай, девочка, порадуй дядю Грома, кончи на моем конце… – хрипло выдохнул.

Место его пальцев сменила толстая большая головка, протиснувшаяся в дырочку. Он надавил, замычал, с рыком двигаясь дальше.

Пальцы сновали по скользкому, мокрому, возбужденному клитору, терзая его.

– Впускай, впускай меня, порно-зайка… А-а-а… Вот так, вот так…

Немного войдя, Громов начал раскачивать бедрами, дразня вход прикосновениями, войдя в один такт с движениями пальцев, у меня просто не осталось шансов.

Он просто не оставил мне ни единого шанса устоять.

Я кончила, кончила, чувствуя, как он ловил мои сжатия, судороги, мой кайф. Ловил толстым концом, протискиваясь глубже, множа приятные ощущения.

– А-а-а, как сжимаешь, узенькая. Моя ты голодная… Голодная, да? Бери… Бери его в себя, всего возьми, сейчас устроим твоей голодной кисе пир, да?

Громов целовал мои волосы, толкаясь глубже. Из моего рта вырывались бурные, громкие всхлипы и стоны, смешанные с требованиями прекратить.

– Громкая ты, оказывается. Громкая для Грома… – пробормотал. – Возьми пальцы в рот, пососи их…

Он накрыл мой рот ладонью и втолкнул пальцы, которыми до этого меня ласкал. Мой же собственный вкус разлился во рту, пальцы во рту двигались так же, как его поршень, толкавшийся глубже.

– Что же ты такая тесная, порно-девочка? Ммм… – прохрипел и зажал мне рот. Пальцы на горле разжались, переместились на бедра, шлепнув по попке, заставив выгнуться.

– Вот так, да! Ох, блять… Держись… – ругнулся матом и всадил в меня на всю длину.

Вот черт… Между ног полыхнуло острой болью.

Я сомкнула зубы на пальцах Громова, цапнув их изо всех сил. Он будто и не заметил, продолжал поглаживать мое небо и язык.

Все тело сомкнулось, закоротило так, словно я схватилась за оголенный провод, и меня трясло-трясло, пока Громов, дорвавшийся до запретного, двигался во мне.

Как осатанелый, всаживал до упора, разгоняясь еще быстрее. Больше не отвешивая сомнительных комплиментов, просто стонал чувственно, вбиваясь сзади. То гладил попку, то шлепал по ней, постанывая еще более довольно…