— Он по-прежнему будет моим папой?

Хани наклонилась, крепко прижала меня к себе.

— Мальчик ты мой родной. На многие из твоих вопросов я не знаю ответов. Но одно знаю точно. Твой папа по-прежнему любит тебя от всей души. Никакая ампутация этого не изменит. — Она отпустила меня. — Давай-ка посидим немного вместе, хорошо?

Она подвела меня к деревянному столу, мы взяли по стулу. Я увидел, что рядом с раскрытой газетой «Чарлстонский курьер» стоит недопитая чашка чая. Хани наклонилась ко мне поближе.

— Когда твой папа был маленьким, он сам научился ездить на велосипеде, лазать по деревьям, ловить рыбу, вырезать фигурки из чурбачков. Что ни возьми, Эрик Поттер со всем мог разобраться. Такой у него характер. И ты еще сомневаешься, что он сумеет научиться ходить на протезе?

Я подумал.

— Да нет.

— Да, ему придется привыкнуть к тому, что у него нет ноги. Не физически, а в мыслях. Ты понимаешь, о чем я?

— Вроде бы да. Он не сможет делать многое из того, что делал раньше.

— Правильно. И я думаю, что иногда он будет грустить. Иногда сердиться. Тебе, Джейк, тоже придется принять его таким, какой он стал. Это не очень просто. Но ты ведь справишься?

Я кивнул, не зная, что еще сказать.

— Про тебя, Джейк Поттер, я точно знаю одну вещь. У тебя верные инстинкты. Ты не сдаешься. Ты настырный. Такой у тебя характер. А еще ты любознательный. И добрый. Ты наделен состраданием. В смысле, ты думаешь не только о себе, но и о других.

В ответ на этот комплимент я вытаращил глаза.

Хани приподняла мне подбородок, поймала мой взгляд.

— Доверься своим инстинктам — и все будет хорошо.

Я в последний раз обвел лофт взглядом. Когда я приехал на остров, это была папина комната. Но за лето она незаметно стала моей. Я посмотрел на длинные полки, где стояли папины коллекции, — среди предметов теперь были и те, которые отыскал я. Вот отдельный ряд книг, которые я прочитал. Журнал мой лежал на деревянном столе рядом с папиным.

Большое круглое окно. «Окно Хайди», — подумал я. Сколько раз по вечерам я лежал и смотрел наружу: отмечал фазы луны, считал звезды, следил за проплывающими облаками. По утрам птицы перелетали с дерева на дерево. И каждое утро я молился про себя, чтобы папа выжил и вернулся домой.

Я застегнул рюкзак, взял чемодан и в последний раз спустился с лестницы. Живчик ждал меня, как всегда. Вилял хвостом, смотрел темными глазами, поставил уши торчком. Понимал — что-то происходит.

Хани была на кухне. Все поверхности блестят, на столе — ваза со свежими цветами. Пахло горячим печеньем — Хани только что испекла его к приезду папы. Я усмехнулся. Да уж, совсем это не похоже на день приезда. Я, может, и уезжаю, но та Хани, которую я давно знал и любил, безусловно, вернулась.

Я поставил рюкзак у входной двери. Увидел там же коробку с книгами.

— А книги зачем? — спросил я.

Хани повернулась ко мне.

— С добрым утром, солнышко. Сегодня особенный день!

Я увидел: глаза у нее мокрые от слез.

— Хани, ты чего?

— Да так, ничего, — ответила она с короткой усмешкой. Потом шмыгнула носом. — Бабушкам положено плакать, когда от них уезжают внуки, по которым они будут скучать.

Я кинулся к ней и обнял крепко-крепко.

— Я тоже буду по тебе скучать. Но я недалеко уезжаю, не забыла? В гости буду приезжать. Часто-часто.

Хани вытерла нос салфеткой.

— Да, ты прав. Это слезы счастья. Я и сама в ближайшем будущем собираюсь часто пользоваться паромом. — Она промокнула глаза. — Просто привыкла, что ты все время здесь. И наш мохнатый приятель тоже, — добавила она и погладила Живчика по голове.

Живчик улыбнулся во весь рот и высунул язык.

Хани в ответ рассмеялась, шмыгнула носом, выпрямилась.

— Как-то я упустила из виду, что у нас впереди очень много интересного. Ты только подумай, Джейк! Можем встречаться на праздники. Причем не обязательно здесь, на Дьюисе. — Она пихнула меня локтем, будто открывая важный секрет. — Знаешь что? Я договорилась, что мне поставят лифт — для твоего папы!

— Класс! Он наверняка приедет.

— Договорились.

Я еще раз посмотрел на коробку с книгами.

— А книги зачем? Твои определители, научные сборники. Ты ведь не собираешься их кому-то отдать? Я же вернусь. Они мне понадобятся.

— Нет, я никому не собираюсь их отдать, — успокоила меня Хани. — Вернее, не совсем. Ты, Джейк, навел меня на одну мысль. Мы этим летом столько занимались тем, что искали сведения о животных и растениях для твоего журнала, что я подумала: а ведь, наверное, многим детям было бы интересно, когда они приедут на остров, узнать названия того, что они увидят. Да и взрослым тоже. А у меня есть книги и куча свободного времени.

— И ты…

Глаза у нее блеснули.

— Я собираюсь передать эти книги в Природоохранный центр. А сама буду там библиотекарем! Несколько дней в неделю, как волонтер. Буду следить за книжным фондом, помогать взрослым, обучать детей. И — кто знает? — может, у нас даже появится Журнальный клуб.

— Отличная мысль! — ответил я от всей души. — Самое подходящее для тебя дело! У меня никогда не было такого прекрасного учителя.

Хани засияла и с озорным видом откинула прядку волос у меня со лба.

— А ты, безусловно, был моим лучшим учеником.

Бабушка посмотрела на часы.

— Смотри, как уже поздно! Нам пора. А то опоздаем к парому!

Я не бежал, а летел вниз по ступеням. Ведь этого дня я ждал все лето. Родители возвращаются!

Мы загрузили в электромобиль мой чемодан и вещички Живчика. Я похлопал по сиденью рядом с собой, Живчик запрыгнул туда.

— Молодец, — похвалил я его и крепко обнял.

Мы отъехали, я повернул голову и в последний раз взглянул на «Птичье Гнездо». «Мой дом высоко на дереве», — подумал я. В окнах сиял полуденный свет, листья шелестели на ветру, как будто деревья махали мне на прощание.

Хани, как всегда быстро и лихо, домчала нас до причала. Она по-прежнему не упускала ни одной выбоины на дороге. Я одной рукой придерживал Живчика, другой цеплялся за крышу электромобиля. Все мы улыбались.

— Хани, смотри! — воскликнул я и указал на крытый причал для парома. Глазам своим не верил. Его опять разукрасили, прямо как на День независимости. На перилах развевались красные, белые и синие ленты, парковку для электромобилей огородили американскими флагами. А на плавучем помосте висел огромный плакат: «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ ДОМОЙ, КАПИТАН ПОТТЕР».

— Ой, ну надо же, — только и произнесла Хани.

У причала собралась небольшая группа местных жителей. Я заметил среди них Пожарника Рэнда. Потом — Мейсона и Лоуви. Увидев меня, они помахали руками и побежали к нам по гравию.

— Похоже, не одни мы радуемся приезду твоего папы, — заметил Мейсон.

Горло у меня сдавило, и я лишь улыбнулся сквозь сжатые зубы. Желудок дергался, как рыба на крючке, — я знал, что паром уже в пути, а на нем — мои мама и папа.

Они приезжали ненадолго. Мы собирались отметить папино возвращение с Хани в Природоохранном центре. Там был лифт. Как ни печально, подняться в «Птичье Гнездо» папа пока не сможет. А после празднества мы с родителями вернемся с паромом на материк. Сколько-то поживем во временном жилье рядом с базой. Мама сказала — сойдет, пока они не найдут чего-нибудь получше. Мне было совершенно все равно, как выглядит наш новый дом. Главное — жить там с мамой и папой.

— Да, встречают настоящего героя, — заметила тетя Сисси и крепко обняла Хани.

— Как ты, наверное, гордишься своим папой! — сказала Лоуви. Свои светлые волосы она заплела в две длинных косы и завязала голубыми ленточками — в цвет футболки.

— А это что? — спросил я, указывая на конверт у нее в руке.

Лоуви нагнулась ко мне поближе со смущенной улыбкой.