– Геннадий Дорофеевич, – обратился я нему, привыкая к новому имени, – со способностью разделенного внимания у тебя все неплохо. Думаю, моя затея вполне может сработать. Сам замысел таков: я полностью выйду из тела на тонкий план. Придется даже оборвать нить жизни. А ты в этот момент будешь ждать на тонком плане в разделенном внимании. Как только тело Елецкого освободится, твоя задача взять его под контроль. Под очень надежный контроль, так чтобы ты мог вести сразу два тела. Для удобства их можно расположить сидя на одном диване. Справишься?

– Не знаю. Надо пробовать. Если поэкспериментировать пару раз, то должно получиться. Все-таки слишком велики последствия ошибки, если что-то пойдет не так, – резонно заметил князь Мышкин.

– Да, здесь нужна полная уверенность, – согласился я. Лично для меня такая задача была бы вовсе не сложной. Это примерно, как читать сразу две книги, положив их рядом и удерживая в голове одновременно информацию из первой и второй, при этом не смешивая ее. Кстати, именно так в свое время я тренировал разделенное внимание в одном из своих первых воплощений с той лишь разницей, что тогда перед глазами были не книги, а свитки с довольно мудреным текстом. И я кратко рассказал Родерику об этой технике, отлично развивающей разделенное внимание. Предложил попробовать делить его даже на три части, а позже на четыре и пять – если какое-то время делать эту очень полезную практику, то тогда разделение внимания на две части станет вовсе детской задачей.

– Саш, но это же опасно, как я понимаю, – вмешалась в разговор Ольга. – Вдруг что-то пойдет не так, и Родерик потеряет связь с одним из тел. Тогда твое тело или князя Мышкина погибнет, верно?

– Да, но лишь в том случае, если связь с телом не будет восстановленная достаточно быстро. Хотя бы в пределах минуты. Лучше раньше, иначе придется отрабатывать назад негативные процессы в теле. И вам не стоит волноваться – мы этого не допустим, – понимая ее опасения, я потянулся за коробочкой «Никольских».

– Ой, а не хотите выпить? – вдруг спохватилась Талия, и вскочив с дивана направилась к бару: – Вишняк, ликер «Сладкая Куба», виски и полугар, игристое вино «Поцелуй Афродиты»… – начала перечислять она.

– Ну-ка, девочка, быстро мне рюмку вишняка, – я щелкнул пальцем в сторону баронессы.

– Обнаглел! – одновременно сказали Ольга и Талия.

И вышло это так синхронно, что все рассмеялись.

– Тебе нельзя! Елецкий, ты лежишь на лечении, – возмутилась княгиня. – К полуночи появится Асклепий, ты перед ним предстать нетрезвым?

– И я тебе не официантка. Давай, по-нормальному проси, – Принцесса Ночи уперла руки в бока и нахмурилась.

– Ваше высочество, умоляю одну рюмочку божественного вишняка! И князю Мышкину тоже. Мужчинам надо расслабиться, – рассмеялся я и добавил: – И себя с Ольгой Борисовной не обижайте. Мужчины любят раскованных дам.

– Елецкий, разговор вполне серьезный. Еще раз: если в твоей затее что-то пойдет не так, то погибнет или твое тело, или князя Мышкина? Ты меня не убедил заверениями, что вы этого просто не допустите. Я в ужасе от твоей затеи и по князю Мышкину вижу, он не слишком уверен в успехе. Думаю, такие фокусы не одобрит даже Талия, – с полной серьезностью произнесла княгиня Ковалевская.

– Оль, риск такой есть, но он минимален. Понимаешь, это примерно, как риск, что ты не сдашь экзамен по механо-биологии. Ведь сдашь же? Есть, конечно, вероятность, что ты будешь не в духе и не сможешь ответить на все пять вопросов билета, но эта вероятность одна на миллион. Вот и здесь вероятность, что Родерик после тренировок не справится с таким несложным заданием мизерна, – попытался я ее успокоить, но при этом несколько соврал. Вероятность, что у Родерика пойдет что-то не так была существенно выше. И серый маг, в облике князя Мышкина, прекрасно понимая это, молчал, настороженно поглядывая на меня.

– Мне тоже как бы не сильно надо лишаться моего мужа и заодно титула, – вмешалась Талия Евклидовна, поднеся нам поднос с рюмочками в которых рубиновыми отблесками играла довольно крепкая выпивка.

– Дорогая, я сделаю хорошую подстраховку. Успокойтесь, на этот счет, – взяв рюмку я поймал на себе недовольный взгляд княгини.

– Ты меня сердишь, – сказала она.

– Оль, расслабься. Все будет хорошо, – я улыбнулся ей.

– Все будет хорошо! Именно это ты сказал в Шалашах, перед тем как тебя едва не убили эти чудовища, – напомнила она.

– Верно. И я оказался прав: гарпии мертвы, а я жив, здоров и в отличном настроении пью вишняк в летающем доме Принцессы Ночи, – подняв рюмку, я опрокинул в себя ее содержимое. Во рту слегка запекло, по языку разошелся приятный вишневый вкус, а желудок обволокло теплом.

Кому-то со стороны может показаться глупостью мое желание выпить, находясь на излечении во врачебных палатах, но я прекрасно знаю себя: в каком бы теле я ни был, небольшая доза алкоголя – одна-две рюмки – помогает раскрыть чакры, улучшить прохождение энергетических потоков и скорее восстановить магические резервы.

– Я это не буду, – Ольга Борисовна отказалась от вишняка и попросила у Талии бокал критского вина.

– А какая будет подстраховка, – тихо спросил князь Мышкин, видно все это время размышлявший над задачей, которая ему казалось сложной.

– Есть разные варианты. Самый простой подсадить мелкую сущность, которая будет поддерживать в теле жизнь. Примерно такое я проделывал, когда выпроваживал мертвого рыжего барона, – пояснил я, все еще чувствуя во рту терпкий, кисло-сладкий вкус. – Разумеется установки там придется задавать другие.

– Если будет подстраховка, я согласен, – решился Мышкин и тоже опрокинул в себя рюмку. – Мне очень интересно, как это можно осуществить. Особенно если еще привлечь сущность. А вообще, зачем это нужно? Я имею в виду, выходить вам из тела.

Сообщать ему, что я собираюсь слетать на разборки с Герой, не хотелось – это породило бы множество вопросов и ненужных беспокойств. Поэтому я сказал:

– Нужно выследить кое-кого при этом оставаясь невидимым. Сам понимаешь, лучший способ – это действовать из тонкого плана.

Ольга знала о моем замысле несколько больше. Я объяснил ей, что просто хочу выяснить отношения с Герой и добиться того, чтобы Величайшая оставила меня в покое. Но как именно я этого добьюсь от упрямой богини, я пояснять не стал. Иначе госпожа Ковалевская стала бы первой противницей моей затеи и ни за что не отпустила бы меня. Скорее всего, она бы немедленно направилась в храм Артемиды и взывала бы к Охотнице, чтобы та вмешалась.

Если смотреть на эту ситуацию с некоторой отрешенностью, то ни Ольга, ни Борис Егорович, ни царевич, ни даже Артемида с Афиной многое не понимают. Они видят жизнь, события и следствия лишь так, как они привыкли видеть. Я не хочу сказать, что Астерий умнее их всех – нет. Я могу делать глупости, очень много глупостей, наверняка больше, чем их делает, например Ольга. Но в отличие от их всех, я могу видеть все происходящее со стороны и оценивать происходящее так, как они бы сами оценили это через тысячу лет.

– Сколько у меня времени подготовку? – спросил князь Мышкин, весьма проникшийся моей затеей. – Мне бы нужно время, чтобы потренировать разделенное внимание. Нечто подобное мы делали в академии, но лишь несколько незначительных опытов и техника была чуть другой.

– Тянуть с этим очень нежелательно, – сказал я, думая над тем, что, учитывая наставления Бориса Егоровича «с понедельника не покидать столицу», времени у меня остается всего два дня. В субботу я еще не восстановлюсь в достаточной мере, и я пообещал Ольге провести с ней время, посетить наш номер «На Облаках». Воскресный вечер я хотел провести с Ленской, хотя она этого уже не ждет от меня после случившегося в Шалашах. И я решил так: – Давай в воскресенье вечером. Если Талия Евклидовна позволит воспользоваться ее апартаментами в «Божественной Высоте», то лучше это сделать там.

На этом мы и порешили. В гостях у Принцессы Ночи задерживаться не стали, тем более в десять вечера я должен был лежать в палате и ждать вечернего обхода дежурного целителя. Мы с Ольгой поспешили назад, по пути княгиня меня поругала за две выпитых рюмки вишняка, что-то там говорила о моем здоровье, я слушал ее и еле сдерживал смех. Похоже Ольга Борисовна уже начинала вести себя словно наш брак состоялся и теперь она жена мне, со всеми вытекающими. Это было так мило, что я не выдержал, остановился на ступенях перед входом в наш лечебный корпус и расцеловал ее, что вызвало еще большее недоумение княгини. Вот опять же: она не понимает, да и не может она этого понять, что подобное я проходил сотни раз. Правда каждый раз эта милейшая забота женщины обо мне, проявление любви и внимания, имело свои особенности, свои очень дорогие мне чувственные нотки. Я не могу объяснить Ольге это, так что пусть остается в недоумении, считая мою реакцию лишь очередной странностью графа Елецкого.