Мы прошли с супругой «помыться» и я чуть задержавшись, услышал: «… сорокаметровый любительский диапазон должен пробить, это же, как солнечный зайчик между зеркал. Он, куда хочешь, добить сможет. Мощности у нас хватает с избытком. Вся проблема в проходимости радиоволн. Вот мы с дядей Игорем сейчас хотим соорудить серьезную антенну, изоляторы уже готовы, это конечно будет не просто ….»

М-да. Шум воды мы с супругой позволить себе мы уже не могли. Началась жесткая экономия. Скважина не успевала выдавать нужное количество. Выручала стиральная машина. Шел отжим. Мы открыли дверь в подсобку.

Ольга спросила меня:

– Как ты думаешь, надолго всё это? Вместо замечательного отдыха на лазурном побережье мы получили жизнь в норе, как крысы.

Я не знал, что ей ответить. К тому же видел: ещё немного и у неё будет истерика. Выручало одно – моё спокойствие. Пришлось соврать своей любимой женщине:

– Мы планируем убираться отсюда, ищем варианты куда и как.

– Что-то с Надей, мерзнет постоянно, стала не улыбчивая. Но Дарья осматривала, говорит со здоровьем у неё всё в норме. Видимо, стресс.

Я не знал, открыться ли жене. Но решил, чуть позже. Соберу всё в кучу и вывалю ей. Мы с Игорем сами в шоке и не видим пока разумных объяснений способностям моей дочери. Пришлось фантазировать. Женщине объяснить невероятное, да ещё против физики, очень сложно, но я попробовал.

– Ты ей волосы не собирай в пучок и не заплетай. Я читал, что в косу такие волосы нельзя. Тут замкнутое пространство. Теплообмен нарушается. Может от того и мерзнет. Пусть ходит с распущенной косой. Попробуй.

– Наша дочь будет как неряха???

– Брр…

Всё, время истекло, пришла пора купаться Татьяне с Игорем. Пока шёл на кухню, вновь остановился, прислушался к молодежи.

Видимо теперь была очередь Дарьи.

«… Этаперазин и Ондансетрон, он же "Латран", это противорвотные. Их тоже можно отнести к средствам радиационной защиты, поскольку одними из первых симптомов переоблучения и острой лучевой болезни является рвота и тошнота. Понимаешь, они фактически не лечат, но позволяют снять симптомы и сохранить частичную работоспособность при высоком облучении. Ты, конечно, потом умрешь, но дело хотя бы закончишь. Другие подобные препараты…»

Фу, как гадко самому стало. А сын сидит и слушает, восхищённо глядя на девушку.

Новое утро. Я вышел на привычную разминку в коридор. Мой нехитрый комплекс движений помогал поддерживать тело в форме. Игорь уже махал своей гирей. Его здоровьем Бог не обделил.

– Предобрейшего тебе, Сергий! Продолжай без меня. Я закончил.

График хозяина соблюдался довольно строго. Наступил очередной «Осмотр коммуникаций, заправка топлива, замена фильтров». Там я реально утомился. Наконец-то, мы после объёмной работы, зашли в убежище. В этот раз мы занимались не коммуникациями. Были восстановлены таблички, отмыт приёмный покой. Народ за воротами выстроился и опять ждал своей очереди к доктору. Улицы были открыты, но часть баррикад осталась. Через камеру рассматривая очередь, я заметил того самого деда и его дочку с больной ногой на перевязку. Теперь она уже была без костыля.

– Пожелайте мне ни пуха, ни пера! – Дарья встряхнулась, собралась и ушла. Вслед к чёрту её послали сразу несколько глоток.

Но первый утренний пациент, оказался и не пациент вовсе, а меняла. Он начал общение на неплохом русском языке, представился Русланом, и я понял, почему его пропустили вперед. Друг с утра пропадал в мастерской, и мне самому пришлось идти на эти непонятные разборки. Молодой парень, то ли татарин, то ли казах, вошел в помещение и, сняв маску, начал очень бойкий разговор.

– Мне сказали, что с лекарствами у вас совсем плохо. А людей лечить нужно. Я тут немножко туда-сюда меняю, людям тоже помогаю. Мне лекарства много не нужны, только еда нужна. Люди вам еду несут, я лекарства взамен любые дам. Много их есть у меня.

Так началось наше взаимовыгодное общение с этим Русланом. Дарья сразу предупредила его про список лекарств с быстро истекающими сроками хранения, а также то, что многие нужно хранить в холодильнике. Иначе, их можно просто выкинуть, а не обменять.

По рации Игорь моментально был поставлен в известность. Услышав такие новости, он всё бросил и пришёл. Недолго думая, предложил меняле скоропортящиеся лекарства, все, что у него есть, сразу отнести к нам, на хранение. Но они не будут считаться нашими, пока мы их не выкупим. Иначе, если хранить не в прохладе, просто пропадут зря и никому пользы не принесут. Руслан согласился. Вместе составили список. Так мы стали обладателями огромного холодильника, доверху забитого уникальными препаратами.

Володя сильно ворчал, когда не мог убрать в него свою еду. У нас в убежище подобной проблемы не было. Как и недоеденной пищи. Женщины делали точнейший расчёт еды, чтобы всем качественно утолить голод. Остатков просто не было. А наш Вова был на откорме. Игорю очень не нравилась его болезненная худоба. Он так и сказал:

– Вовка, ешь все подряд, только чтобы через месяц я не видел у тебя впалых щёк.

Теперь за поступившую снедь, конкурировали две группировки, наш Володя и меняла. Мы над этим сильно ржали, когда Вова, в качестве обмена на лекарства, предлагал бичпакеты или бутылки кетчупа, придерживая для себя тушняк и жестяные банки с рисовой кашей.

А вот с водой начались проблемы. Мы перестали её отпускать, сказали всем, что она закончилась. Дело в том, что дебит нашей скважины сильно упал. Мы даже мылись полноценно теперь, только расписав дни каждому по очереди. Но с Ольгой я, конечно, мылся всегда вместе.

Пару дней спустя, после очередных «Боевых учений» выяснилось, что патронов на эти самые боевые учения, осталось тоже «с гулькин нос».

Этот вопрос невзначай поднял Игорь, на очередном обмене еды с Русланом.

Тот задумался и ответил:

– За патроны отвечаю не я. Но достать смогу. Только там еда не нужна. Нужен арак[1]. То, что варит Қара кемпір не пойдет. Все сильно болеют с него. Нужен заводской арак.

– Какая будет цена? – задумчиво спросил друг у хитрована.

– Бутылку, люди говорят, меняют на любые десять охотничьих или пять боевых патронов.

– Дорого, – выдавил ошеломлённый Игорь.

– Два патрона охотника и один боевой могу прибавить к цене. Больше не смогу. Патроны всем нужны!

– Хорошо, добре. У меня есть ящик хорошей водки. Неси патроны, поменяем. Нужны охотничьи двенадцатого калибра, боевые «пять сорок пять» и «три ноль восемь». Но смотри, я перезаряженные или самодельные не приму. Всё буду проверять! Если в воде были, можешь не нести. Брать не буду.

– А сколько нести?

– Сколько сам на себе сможешь утащить, – сказал мой друг, давая понять, что у него далеко не один ящик этой самой водки.

После переговоров довольный друг опять удалился в мастерскую, а я пошел на свой боевой пост. Пришла моя пора сидеть перед этим чёртовым монитором. Женька мухой улетел к дяде Игорю, у них приближалась кульминация, сегодня, думаю, объявят свои достижения. Вроде ничего не предвещало беды. Я даже расслабился. Набивал новенькими патронами магазины Сайги.

На мониторах всё было, как всегда. Улицы почти пусты. Люди перед воротами в очереди, в руках пакеты. Сегодня затишье, никого на носилках не было. Приёмный покой охраняет Вовка с моим браунингом. У Дарьи сейчас был невысокий, но крепкий мужичок, казах, с кукольным лицом, абсолютно лишенной растительности. Даже без бровей. Вижу в камеру, вот он снимает спортивную шапочку, блеснув своей лысиной. Это уже давно стало привычным. Каждый пятый теперь лысый, с язвами и вялотекущей лучевой болезнью. Глушат боль препаратами и самодельной водкой.

Пациент что-то говорит, показывая на голову, но вдруг кидает шапку на пол и я вижу натуральное кино – боевик! Он хватает левой рукой за ствол браунинга расслабленного Вовки и направляет на Дашку! Другой рукой выхватывает огромный охотничий нож и замахивается Володе прямо в шею. Последнее, что я успел заметить, это как наш скорбный рыбак, безуспешно пытается выдернуть из руки идиота свой ствол.