— Танечка, да вы берите, берите колбаску: свежая, деревенская, с чесночком и травками!
— Ну, разве что еще кружочек…
Давно уже проснувшаяся, сходившая с зубной шеткой и мыльницей в туалет плацкартного вагона (своеобразный опыт, конечно), и опять забравшаяся на свое место Александра улыбнулась, услышав в голосе молодой еще воспитательницы явно-кокетливые обертоны. Вполне приятная поездка выходила… Если бы не бухарик на полке напротив, украдкой облизывающий глазами ее подростково-угловатую фигуру и залипающий на заплетенных в тугую косу волосах.
«Нет в жизни совершенства… Усыпить этого педофила, что ли? С другой стороны, к такому тоже надо привыкать — дальше ведь будет только хуже».
Вздохнув, она тихонечко перекинула прочитанную страницу одной из двух прихваченных с собой в поездку библиотечных книг и углубилась в текст, уже не слушая воркование с нижних полок-плацкарт.
— И что, вы самого товарища Кирова прямо близко видели?
— Ну, не так чтобы совсем уж близко, но доводилось. Сергей Мироныч человек правильный, на Урале его крепко уважают. Он ведь не только заводы-комбинаты-химфабрики десятками строит — еще и новое жилье целыми районами и городками. Там все новые дома из кирпича прямо так «кировками» и называют: ей-богу, сам слышал не раз!
— Кхе-кха!
Видимо, пролетарий-алконарий все же почувствовал что-то такое недоброе от спокойно лежащей девочки, потому как шустро сполз со своего ватного матраца вниз, разложил свою невеликую снедь на столике и включился в беседу, сипло заявив:
— А у нас в Могилеве — только «сталинками»!
— Васек, так у вас это, наверное, такие большие пятиэтажные дома? И подъездов не меньше шести-восьми у каждого?
— Ну⁈
— А на Урале выше четырех и не строят. И подъездов чуток поменее.
— А-а, вон оно что! Ну, тогда все правильно, все как полагается… Слушай, Петро, когда мы уже там до Москвы дочухаем?
— Через четыре часа. С лишком.
— Да чтоб его!
Жаждающий продолжить культурный отдых, гегемон гулко вздохнул, дожевал свою вареную картошину с солью и полез обратно, обрадовав этим приятственно общающуюся парочку — и огорчив юную блондинку. Впрочем, поваляться с книгой ей все равно бы не дали: Белевская вспомнила, что ее подопечная еще не завтракала, а у них до сих пор не продегустированы купленные еще в Минске и начавшие понемногу каменеть баранки с маком. Непорядок! Собственно, их даже из чемодана не доставали, до того хлебосольным попутчиком оказался дружелюбный и говорливый Петр Исаакович.
— Сашенька, вставай… О, так ты не спишь?
В отличие от мающегося похмельем товарища Василия, снабженец ярославской швейно-скобяной артели хорошенькой девочкой просто любовался — а его интерес к ней был с явственно-коммерческим уклоном. Выставив на стол остатки сала, вареных яиц и прочих сельских деликатесов, мужчина терпеливо дождался, пока представительницы прекрасной половины человечества насытятся. После чего «деликатно» поинтересовался у беляночки, допивающей мелкими глоточками свой чай:
— Александра, так это ты придумала все эти ручки-колесики к чемоданам прикрутить? Удобно получилось.
Согласно кивнув, юная сиротка привстала, утянув с верхней полки небольшую сумочку с личными вещами, достала из нее вороненый брусочек металла с деревянными накладочками — и выщелкнув перочиный нож, под крайне заинтересованным взглядом соседа порезала последнюю баранку с маком на десяток кусочков.
— Ишь ты? А можно я полюбопытствую?
Ну, собственно для этого Саша и устроила эту небольшую рекламную акцию. В его руках инструментльный наборчик смотрелся гораздо естественнее, гораздо больше подходя своим размером и угловатой вороненой брутальностью к грубым мужским лапам.
— Это как? Опа, плоскогубцы? О, даже и пассатижи с кусачками⁈ Хитро… А тут? Хм, толково, очень толково, полезная вещица. И что же, и это тоже ты сама придумала?
Не торопясь забирать свое из чужих рук, Саша согласно кивнула и легко улыбнулась.
— Нравится?
Так же не спеша возвращать хозяйке понравившуюся штучку, Петр Исаакович неопределенно шевельнул литыми плечами. Повертел стальной брусочек еще, опять разложил-сложил пассатижи, въедливо выщелкнул-пересчитал инструменты… Увы, но оформляющиеся в его голове коммерческо-производственные планы прямо на взлете сбила Татьяна Васильевна, горделиво поведавшая попутчику:
— У Сашеньки уже четыре авторских свидетельства есть, на такие вот наборчики. Последнее совсем недавно оформили! И на комбинированные чемоданы тоже подали документы. Она у нас большая умница!..
Неохотно отодвинув от себя ладную вещицу, снабженец вздохнул и огладил ухоженные усы — однако блондиночка не торопилась забирать свое имущество.
— Девять моделей чемоданов с колесиками, двенадцать моделей сумок и портфелей, четыре варианта вот такого инструментального набора, семь моделей мужских и женских полувоенных костюмой и отдельных курток-ветровок. Все с подробными чертежиками и раскладками по цветам и материалу — а еще все модное и красивое, так что с прилавков будут прямо сметать… Интересует?
— Саша?!?
Потрепав-пощипав левый кончик уса, как-то разом ставший серьезным снабженец покосился на слегка растерянную воспитательницу Танечку, и вернул внимание к хорошенькой, и действительно оказавшейся очень умной для своего возраста девчонке.
— Кхе-кхем-мда… Ну, допустим: и что хотим взамен?
— А что обычно нужно любому детскому дому? Пару-тройку швейных машинок, нитки и ткань для одежды, разную обувь, школьные принадлежности. Я вчера слышала, что вы у нас в Белорусии по колхозам ездили, договаривались насчет выделаных коровьих и овечьих шкур? Они тоже подойдут в качестве части оплаты. Конечно, все это после того, как у вашей артели пойдут первые продажи.
Слыша такое, товарищ Белевская решила погодить с укорами и внимательно послушать: да и похмельный страдалец как-то подозрительно затих.
— Нет, ну, это же надо все хорошо обдумать, прикинуть х-хр… Хомут к носу. Да и вообще, у нас в артели такие вопросы сообща решаются!
— Это правильно. Только не забудьте у Татьяны Васильевны адрес детдома взять — ну и не затягивайте с решением и оформлением договора, а то у нас в стране швейно-скобяных артелей хватает.
Хохотнув, усач едва заметно кивнул и вновь превратился в добродушного дядьку:
— Это точно, хватает. Но наша самая лучшая!
После чего тут же поднял свой лежак и начал рыться в глубинах настоящего чемоданного монстра с латунными уголками и основательным замком — а когда выпрямился, в его лапе был зажат такой же монументальный блокнотище, к которому крепкой веревочкой был привязан автоматический карандаш. Мило розовея, товарищ Белевская поведала Петру Исааковичу, где и как он сможет вновь ее увидеть на предмет серьезных разговоров и тому подобного: ну а там очень кстати знакомо задергался в торможении вагон, и показались пригороды какого-то небольшого городка.
Резко оживившийся знатный труболитейщик тут же начал готовиться к десантированию на перррон и забегу до ближайшего винно-водочного ларька — для начала достав и пересчитав небольшую стопочку потрепанных купюр. Мысленно что-то прикинув, металлург зримо посветлел испитым ликом, упруго спрыгнул вниз и отправился занимать стратегически-верную позицию в тамбуре вагона.
— Да уж!
Обласкав-оценив мимолетным взглядом богатый духовный мир попутчицы-собеседницы, особенно сильно распирающий ее блузу в районе груди, ярославский артельщик вступился за попутчика с верхней полки:
— Зря вы так, Танечка. Василий конечно употребляет, но меру знает. Вы на его лицо внимания не обращайте: у металлургов возле мартеновской печи век короткий, потому как работа дюже вредная… Им за нее даже специально молоко выдают.
— Да?
— Ну, или сок какой-нибудь. К тому же, у Василя еще и неприятности на личном фронте: может помните, год назад было постановление правительства о… Дай-то памяти… «Рациональном размещении предприятий промышленности непосредственно возле источников сырья и энергии»?
