Инструкция все еще не исключала возможности того, что река имеет восточное направление; в таком случае, подчеркивал заместитель министра Хэй, она должна впадать в озеро Чад. Помимо этого братьям поручалось попытаться раздобыть в Яури дневник Парка, который мог все-таки оказаться у правителя государства, где погиб путешественник, и который так и не смог заполучить Клаппертон.

Министерство гарантировало выплату ста фунтов жене Ричарда Лэндера в течение первого года его отсутствия; такая же сумма была обещана и ему самому по возвращении; брат путешественника, как и он сам в первую поездку, не получал ничего.

Две характерные черты отличали экспедицию Лэндеров от всех предыдущих (кроме, конечно, экспедиции Кайе) — важность сделанных открытий и необычайно малые денежные средства, которые были затрачены на это правительством его величества Георга IV.

Поражает нищенское — другого слова не придумаешь— оснащение экспедиции. Единственным прибором, которым располагали ее участники, был обычный компас (кстати, и он был потерян в середине пути). К тому же оба брата не имели никакой научной подготовки. И успех их путешествия следует приписать необычайному мужеству, природному уму, наблюдательности и умению ладить с африканцами, что было свойственно и Ричарду, и Джону.

Лэндеры понимали, что по сравнению с другими правительственными экспедициями, направлявшимися в Африку в 20-х годах, их снабдили более чем скромно: подарков вождям — на сумму двести шестьдесят фунтов и личных запасов — на девяносто шесть фунтов. Это было в десять раз меньше того, что было предоставлено Клаппертону в 1825 году. Но спорить не приходилось…

9 января 1830 года Ричард и Джон покинули Англию. В Кейп-Кост они прибыли спустя полтора месяца; там был нанят уже знакомый нам переводчик Пэскоу (хауса из Гобира). Спустя десять дней Лэндеры были в Бадагри.

В этом городе путешественники порядком натерпелись из-за непомерных требований и проволочек со стороны небезызвестного вождя Адули. Младший сын правителя Лагоса, он был вынужден покинуть остров, потерпев поражение в междоусобной борьбе за трон отца. Обосновавшись в Бадагри, который был раньше «провинцией» Лагоса и платил его правителю подати, Адули объявил город независимым. Время от времени вождь предпринимал попытки вооруженного вторжения на остров. В 1832 году ему действительно удалось в конце концов вернуться и стать правителем Лагоса. Но как раз накануне приезда Лэндеров в 1830 году, во время одной из таких попыток, отряд воинов из Бадагри был перебит. Это обстоятельство оказало влияние на отношение Адули к путешественникам. Вождь намеревался за их счет пополнить оскудевшие боеприпасы, чтобы одержать верх «над своими закоренелыми врагами».

Среди советников Адули был некий Хупер, сын англичанина и африканки с Золотого Берега. Лэндеры надеялись, что им удастся использовать этого мулата в качестве посредника и защитника их интересов перед правителем. Однако, вероятнее всего, именно Хупер подстрекал Адули не верить обещаниям путешественников. В свое время он оказал кое-какие услуги предыдущей экспедиции и уверял братьев, что ничего не получил за это. Хупер требовал, чтобы Лэндеры уплатили ему шестьдесят четыре доллара — долг Клаппертона и Пирса.

Так или иначе, а правитель Бадагри также стал настаивать на немедленном возвращении ста унций золота^[68], которые якобы ему остался должен Клаппертон. Несмотря на подарки — ружья, патроны к ним и различные товары, стоимость которых достигала трехсот унций, Адули остался недоволен и в течение одиннадцати дней не выпускал Лэндеров из города. При этом он выдвигал уже совершенно несусветные требования, вроде того что настаивал на предоставлении в его распоряжение военного катера со ста английскими моряками. Наконец договорились, что за «обеспечение безопасности пути» Лэндеры выдадут вождю расписку на получение следующих «подарков»: четырех военных костюмов, «которые носит король Англии» (для самого правителя Бадагри), сорока менее великолепных мундиров (для военных командиров), двух длинноствольных мушкетов (устанавливаемых на каноэ), пятидесяти мушкетов, двадцати бочонков пороха, четырех мечей, сорока больших ножей, двух бочонков рома, а также набора всевозможных строительных инструментов. Путешественникам пришлось заверить список своими подписями, и Хупер с одним из старейшин Адули направился в Кейп-Кост ожидать выполнения требований.

Губернатор Золотого Берега, опасаясь, как бы отказ не повредил путешественникам, выдал Хуперу шестьдесят четыре доллара и подписал вексель на двести сорок долларов, которые Адули полагалось получить после благополучного возвращения Лэндеров. Впоследствии эта сумма по указанию министра колоний была сокращена до тридцати фунтов. Однако получил ли ее Адули, остается неизвестным.

В то время в Бадагри среди сторонников Адули находилась целая группа хауса из северных областей нынешней Нигерии. Именно от них Лэндеры узнали некоторые интересовавшие их сведения о Нигере — основной цели их путешествия. В Кворру у Фунды, как сообщили хауса, впадают две реки: Кадуниа и Чадда^[69]. Водным путем можно добраться из Фунды в Борну за двадцать девять дней, а до Бенина — всего за двадцать четыре часа.

31 марта Лэндеры смогли наконец сказать Бадагри «прощай». Они ступили на территорию «империи» Ойо. Путешествие через страны йоруба не представило особых затруднений. Дорога была хороша знакома Ричарду по путешествию 1825–1827 годов. Некогда обширное и процветающее государство переживало период все большего упадка. Власть алафина совершенно ослабела. Закат «империи» Ойо и наблюдали братья Лэндеры, посетившие ряд ее городов и древнюю столицу Катунгу. Позднее все города, где побывали Лэндеры, были разрушены во время междоусобных войн и нашествия Дагомеи; а такие важные центры, как Новое Ойо, Ибадан, Абеокута, тогда еще не были основаны.

Развал государства Ойо ускорило восстание Афонджи — одного из влиятельнейших подданных алафина, командовавшего отрядами молодых воинов. Афонджа перебил сторонников алафипа в своем войске и провозгласил себя независимым правителем города Илорина, в тридцати милях к юго-востоку от столицы. Это произошло около 1817 года. Афонджу поддержали некоторые сановники, недовольные правлением алафина. Однако Афонджа, не уверенный в своих силах, обратился за помощью к фульбе, что и привело его к гибели. Около 1830 года Афонджа был убит. В Илорине утвердилась власть фульбе^[70], которые превратили этот город в форпост наступления на страны йоруба.

Не удивительно, что алафин не доверял своей военной и придворной знати. Во главе крупных городов он старался ставить лиц незнатного происхождения, многие из них были даже чужаками в Ойо, а иногда просто рабами, находившимися прежде в услужении у алафина и пользовавшимися его доверием. «Это ныне неизменное правило правителя Яррибы (Йорубы), который боится, что из-за большой удаленности от столицы вождь более высокого ранга, если он будет обладать талантами и сильным характером, легко сможет утвердить свое влияние и сбросить его, объявив себя независимым», — отмечает Джон.

Дороги, по которым двигались путешественники, давно перестали расчищать, и они заросли буйной тропической растительностью. А ведь еще два-три столетия тому назад они находились в идеальном порядке; о них особенно заботились перед большими праздниками, когда по дорогам двигались торжественные процессии.

4 мая Лэндеры достигли города Боху (Игбохо), расположенного у подножия холмов и окруженного высокой стеной длиной не менее двадцати миль. За рекой, берущей начало на этих холмах, была видна деревня, населенная фульбе. Половина домов в городе, бывшем некогда столицей государства, пустовала. Примерно за пятьдесят лет до этого, как пишет Джон, правитель решил перебраться в Катунгу, подальше от воинственных фульбе^[71]. С этого времени население стало покидать Боху и город начал терять богатство и свое прежнее значение, «хотя он все еще считался вторым городом в государстве», — подчеркивает Лэндер. Вместе с тем путешественники отмечают, что в Боху появилось много фульбе, которые расселились со своими стадами в самых различных городских кварталах.