Благодаря щедрости и великодушию купца Рене Кайе смог наконец безбоязненно отправиться из Томбукту на север, в Марокко. Это произошло 4 мая 1828 года, а через пять дней он увидел перед собой последнее большое поселение на всем пути до Тафилалета — Араван.
Караван пробыл в городе десять дней, готовясь к пересечению самых страшных районов пустыни. Это был обычный торговый караван — почти полторы тысячи вер блюдов, больше четырехсот человек. Он вез на север суданские товары — золото, слоновые бивни, страусовые перья, ткани. И конечно, черных невольников; их тоже везли на верблюдах, чтобы они не слишком ослабели в дороге и сохранили «товарный вид».
Как уже не раз случалось с Кайе за время его странствований по внутренним областям Африки, он не внушал купцам и погонщикам каравана особенно теплых чувств. При изнурительном и опасном переходе через Сахару благочестие мнимого египтянина не имело никакой цены, здесь людям было не до этого. К тому же все прекрасно знали, что Абдаллах — почти нищий, поживиться тут нечем. Так стоило ли с ним деликатничать! Снова Кайе описывает, как ему приходилось служить объектом далеко не всегда добродушных шуток и проделок погонщиков и слуг при полном равнодушии хозяев каравана.
Впрочем, наверное, эти сетования не стоит пони мать слишком уж буквально. В караване, идущем через пустыню, действуют свои суровые, многовековым опытом установленные, можно сказать — выстраданные, за коны жизни и поведения каждого человека. Быт каравана труден и очень далек даже от скромных представлений о комфорте, а природа сурова к людям. Кайе успел привыкнуть к трудностям путешествия по Суда ну, но в Сахаре почти все выглядит по-другому. И кос да путешественник жалуется на постоянную жажду, ему, скорее, следовало бы винить свой организм, не успевший еще освоиться в пустыне, а не бесчувственных марокканцев: вожатые каравана просто не могли позволить людям напиться досыта. Да и Кайе с обычной своей простотой тут же рассказывает, что далеко не псе в караване относились к нему столь бессердечно. Например, марабуты, ехавшие из Томбукту, обходились с «египтянином», как с собратом по профессии. Хотя надо сказать, что и на этом этапе путешествия ему пришлось чтением стихов Корана рассеивать подозрения тех, кому не внушал доверия его внешний вид (в особенности все тот же галльский нос). Как бы то ни было, но после шести недель пути, 29 июня, караван подошел и Эль-Харибу — первой стоянке на марокканской земле. Пустыня осталась позади.
Однако до конца путешествия было еще далеко. И в Марокко Кайе снова испытал — в который уже раз! — каково приходится в Африке нищему страннику. Если на протяжении двухнедельного пребывания в Эль-Харибе Рене еще мог как-то зарабатывать себе на пропитание, продавая местным девицам наскоро написанные заклинания, которые должны были им помочь побыстрее найти мужа, то дальше ему оставалось одно: нищенство. Все деньги вышли, все, что можно было продать из одежды, он уже продал. Конечно, он не холил с протянутой рукой, а скромно усаживался перед домом местного начальства, перебирая четки. Обычно ему сразу же перепадало что-нибудь съестное. Но когда Кайе наконец добрался до Феса, кончилось и подаяние: и больших городах Марокко всегда хватало нищих, и они никого не трогали. Правда, в Фесе ему не угрожали голодная смерть. Здесь было много иностранных купцов, и можно было без особого риска разменять две последние английские полукроны, которые Рене нес зашитыми в пояс от самого побережья. Меняя их, он испытывал отчаянный страх — в случае разоблачения в Фесе обошлись бы с европейцем ничуть не лучше, чем и Томбукту.
Из Феса он добрался до Мекнеса, оттуда вышел пешком в Рабат. Если бы не сердобольный цирюльник, посадивший вконец истощенного человека, встреченного на дороге, на своего осла, трудно сказать, знали ли бы мы сейчас о путешествии Рене Кайе…
Однако в Рабате, где путешественник оказался 18 августа, его ждало разочарование. Очередная встречи с французским бюрократическим аппаратом закончились столь же бесплодно, как и предшествовавшие (справедливости ради заметим, что вице-консулом в Рабате был не француз, а один из местных купцов). Поскольку у Кайе не было с собой документов, ему вежливо, но категорично заявили, что ничем помочь не могут. И снова путешественник, столетие со дня смерти которого Франция отмечала в 1938 году как национальный юбилей, полмесяца живет подаянием. А потом предпринимает последнюю отчаянную попытку добиться поддержки своей страны: 7 сентября 1828 года он появился в доме вице-консула в Танжере Делапорта.
На сей раз его приняли должным образом, хотя последние три недели пребывания Кайе в Марокко напоминают детективный роман с переодеваниями, ночными визитами и тому подобными атрибутами. Однако делать было нечего: ни сам Рене, ни консул не хотели рисковать, ведь опасность разоблачения при малейшей неосторожности продолжала висеть над путешественником. И отправить его на родину было невозможно, пока за ним не придет корабль, который Делапорт потребовал от командира французской военно-морской станции в испанском порту Кадис. Но все окончилось благополучно, и 7 октября 1828 года Кайе высадился в Тулоне.
На этом можно закончить историю удивительного путешествия героя-одиночки Рене Кайе. Хотя, пожалуй, для того чтобы понять, что это был за человек, стоит сделать небольшое добавление. В Танжере Кайе узнал, что Африканское общество в Лондоне объявило награду в двадцать пять тысяч фунтов тому, кто первый достигнет Томбукту и вернется оттуда. Один из служащих Делапорта намекнул путешественнику, что эти деньги будут его, если только он согласится опубликовать свои заметки в Англии. Но нищий и больной Кайе, крестьянский сын из глухой деревни, которому две тысячи франков казались целым состоянием, отказался наотрез: он считал, что его открытие принадлежит Франции.
Однако родина и на этот раз оказалась куда менее щедра, чем Африканское общество. Правда, Кайе получил премию Парижского географического общества, ему назначили небольшую пенсию, наградили орденом Почетного легиона, но через несколько месяцев после выхода в свет его дневников, напечатанных в 1830 году, путешественника забыли. Только соседи оказались более справедливыми, чем королевское правительство: они избрали его своим мэром. Для остальной же Франции смерть Рене Кайе 17 мая 1838 года прошла незамеченной.
Кайе первый познакомил Европу с внутренними областями Западного Судана. Он первый дал описание легендарного Томбукту, и этой заслуги у него никто никогда не отнимет. Но для решения проблемы Нигера путешествие Кайе дало гораздо меньше. Правда, ему удалось побывать на реке там, где не бывали его предшественники, и описать плавание по Нигеру от Дженне до Томбукту. Догадка Кайе о впадении Нигера в Гвинейский залив была совершенно правильной, хотя он и не был знаком с гипотезой Рейхардта. Однако окончательно установили, куда впадает великая река, все-таки британские исследователи. И произошло это в том самом 1830 году, когда в Париже вышли из печати три тома дневников Кайе.
БРАТЬЯ ЛЭНДЕРЫ
(1829–1831)
В истории географических открытий не раз проявлялась своеобразная ирония судьбы, когда наихудшим образом подготовленные экспедиции добивались, казалось бы, немыслимого успеха там, где терпели неудачу серьезно задуманные и хорошо оснащенные предприятия. Так было с достижением Томбукту. Так случилось и с окончательным решением проблемы Нигера. Подтвердить на практике гипотезу Рейхардта и Лэнга, проверить сведения о Нигере, собранные экспедицией Лудни, Клаппертона, Денэма, удалось Ричарду Лэйдеру, который вместе со своим братом Джоном вновь отправился на Нигер в начале 1830 года.
Путешествуя с Клаппертоном и возвращаясь на родину после его смерти, Лэндер дважды пересек Нигер — в Боргу и Нупе, однако у него не было полной уверенности относительно того, где же находится устье реки, до которого он тогда не добрался. Ведь в Африке, как писал сам Ричард, «теории о Нигере еще более различны и противоречивы, чем гипотезы, созданные на этот счет учеными Европы». Но и в Европе, спустя несколько месяцев после возвращения Лэйдера в Лондой, к уже существовавшим предположениям было добавлено новое. Отставной генерал Руфейн Донкин, ссылаясь на географов-классиков, в частности — на Плиния, а также на современных ему исследователей Африки, пытался доказать, что Нигер, вытекая из озера Чад, уходит под землю и течет через всю пустыню на протяжении многих тысяч миль к побережью Северной Африки, где впадает в Средиземное море.
