Впрочем, пока что до Томбукту было еще далеко. Молодой человек не отличался крепким здоровьем, а трудности, испытанные в Африке, и непривычный тропический климат заставили его возвратиться на родину. Но уже в конце 1818 года он снова был в Сен-Луи, и намерения его остались прежними: найти таинственный Томбукту.

Когда Кайе отправлялся в Африку в 1818 году, у него не было даже тех шестидесяти франков, с которыми он начинал свое первое путешествие. И спасла его только поддержка земляков. Жители Мозе собрали триста франков и вручили парню, который был не со всем для них понятен, но все же чем-то вызывал доверие. Эти триста франков Кайе с глубокой благодарностью вспоминал всю жизнь.

В Сен-Луи Кайе неожиданно повезло. Очередная попытка Грея продвинуться к Нигеру завершилась в Болибане, столице фульбского государства Бонду. Альмами Амади Исата не только отказался пропустить экспедицию через свои владения, но и совершенно недвусмысленно дал понять, что майору придется прогостить в Болибане неопределенное время, если только он, альмами, не получит достаточно крупного подарка. Грею ничего не оставалось, как отправить своего помощника в Сен-Луи за товарами для выкупа.

Когда Кайе предстал перед руководителем вспомогательной партии, его просьба о разрешении присоединиться к экспедиции не вызвала восторга. В конце концов после долгих уговоров странному молодому человеку разрешили отправиться в Бтлибане вместе с караваном, но предупредили, чтобы он не рассчитывал ни на какое вознаграждение. 5 февраля 1819 года Кайе вы шел в свою первую экспедицию во внутреннюю Африку — он шел пешком (верхового животного ему не да ли) и старался не отстать от всадников. Это испытание он выдержал успешно, но и только. Правда, получив «подарки», Амади Исата отпустил Грея и его товарищей. Однако на восток он их снова не пропустил, и все попытки найти обходный маршрут не дали результатов. Фульбе не собирались способствовать европейскому проникновению в долину Нигера.

Участие в экспедиции Грея, где молодой француз быстро заслужил уважение англичан своей выносливостью и силой воли, научило Рене многому. И в частности, тому, что многочисленная экспедиция, наверное, имеет меньше шансов на успех, чем одинокий путник, снабженный таким количеством товаров, которое позволило бы ему оплачивать свое продвижение по стране, но не возбуждало бы у жителей соблазна его ограбить. А еще лучше, если этот путешественник двинется в глубь континента под видом мусульманина, тогда ему нечего будет бояться враждебного отношения африканцев к христианам-европейцам. Кайе, так сказать, эмпирическим путем пришел к той же точке зрения, что и Хорнеман на два с лишним десятилетия раньше него.

Идея была, безусловно, разумной и плодотворной. Но для ее осуществления требовались деньги. Не слишком большие деньги, но Кайе после возвращения не имел даже десяти франков. Ему пришлось несколько недель проработать поваром в Сен-Луи, чтобы накопить хоть что-нибудь для отъезда во Францию: здоровье после всех экспедиционных трудностей и лишений нуждалось в поправке. Достижение Томбукту опять откладывалось на неопределенное время.

Четыре года Рене был вынужден работать в виноторговой фирме в Бордо. Несколько раз он плавал в Вест-Индию, на Антильские острова. И все эти годы старался накопить хотя бы небольшую сумму, чтобы опять вернуться к исследованию Африки. Сила убежденности, исходившая от этого человека, была так велика, что даже его хозяин-виноторговец согласился в конце концов оплатить проезд своего служащего до Сенегала. И вот к исходу лета 1824 года Кайе снова оказался в Сен-Луи.

Это был уже не семнадцатилетний юнец, который семь лет назад готов был бежать вдогонку за экспедицией Грея. Прошедшие годы научили Рене многому. Теперь он четко знал, что попытка пройти в глубинные области Африки требует самой тщательной подготовки. На первом этапе он наметил совершить трудную и очень небезопасную «экскурсию» к арабам-бракна, кочевавшим к северу от Сен-Луи, на территории современной Мавритании. Ведь для того чтобы выдавать себя за мусульманина, нужно было познакомиться как следует и с арабским языком, и с исламом. Позднее он писал об этом периоде своей жизни: «Томбукту уже стал предметом моих непрерывных усилий; я принял решение — достигнуть его или погибнуть».

Кайе обратился за поддержкой к барону Роже, губернатору колонии Сенегал. Господин губернатор, конечно, не поверил в возможность добраться до Томбукту в одиночку и обеспечить Кайе финансовую помощь казны отказался. Но идея «стажировки» в лагере брак-на ему понравилась настолько, что Роже согласился рискнуть и выдать просителю некоторое количество товаров: ведь идти к кочевникам с пустыми руками было смерти подобно.

3 августа 1824 года Кайе вышел из Сен-Луи и направился на северо-восток, к кочевьям бракна. Для объяснения своего появления у арабов ему пришлось придумать небольшую легенду. На родине он-де прочел перевод Корана, поразился мудрости, которую увидел в священной книге, и решил принять ислам. Ему удалось уговорить своего отца отпустить его в Сенегал для управления отцовскими торговыми делами; после смерти родителя, о которой он узнал совсем недавно и которая сделала его независимым человеком, он решил осуществить свое заветное желание и обратиться в истинную веру. А у кого же еще искать ее, если не у бракна, прославленных своим благочестием? К этой легенде делалось маленькое, но крайне существенное добавление: свое наследство он превратил в товары, которые остались в Сен-Луи. Путешественник понимал, что подвергает себя огромной опасности: фанатизм бракна, их ненависть к христианам были хорошо известны в Сенегале. И если бы легенде не поверили, то Кайе никогда бы снова не увидел Сен-Луи…

По счастью, все обошлось благополучно. Правда, верховный марабут^[67] Мухаммед Сиди Мухтар, выслушав историю об обращении к чистому источнику веры, подвергнул пришельца четырехчасовому перекрестному допросу, но Кайе его выдержал. И получил разрешение остаться в лагере для занятий арабским языком и мусульманской теологией под именем Абдаллаха, то есть «раба божия».

Кайе пришлось провести с арабами гораздо больше времени, чем поначалу предполагалось. Когда в январе 1825 года он попытался было отправиться в Сен-Луи «за своими товарами», то встретил такую враждебную подозрительность со стороны хозяев, что счел за лучшее не настаивать. Постепенно кочевники к нему привыкли, хотя жизнь новообращенного Абдаллаха и после этого не стала ни легкой, ни простой. Его постоянно мучил голод: бракна не слишком заботились о прокормлении чужака. Он занимал в племени какое-то промежуточное положение между самими арабами и их чернокожими рабами: с одной стороны, он был мусульманин и белый, но с другой — кочевник признает ровней себе только члена своего племени, а Абдаллах в него не входил. Недоверчивое отношение к себе он так и не преодолел до конца и должен был проявлять исключительную осмотрительность и осторожность во всех своих действиях: ведь за ним постоянно следили десятки глаз.

Только 16 мая 1825 года Кайе сумел все же возвратиться в Сен-Луи. Но долго радоваться возвращению не пришлось. Барона Роже не было в городе, и в его отсутствие путешественнику смогли предложить только содержание на солдатском рационе в течение двух недель и работу мелкого служащего с годовым окладом шестьсот франков. Кайе обычно неохотно дает оценку тому, как относились к нему французские чиновники. Так и по поводу своего возвращения в Сен-Луи он лишь мимоходом замечает: «Тяготы и лишения, какие я только что испытал, может быть, позволяли мне надеяться на нечто большее». Все усилия он обратил на то, чтобы уговорить начальство предоставить ему шесть тысяч франков: на эти деньги можно было закупить товары, которые позволили бы ему все же достигнуть Томбукту. Вместо этой суммы ему предложили ровно одну пятую от нее — тысячу двести франков. Но Кайе имел достаточный опыт для того, чтобы от этой подачки отказаться: ее не хватило бы и на самое необходимое. Приходилось ждать возвращения Роже, а пока что зарабатывать себе на жизнь ловлей птиц на продажу в сотне километров от Сен-Луи.