— Тихе, охранительница города! — крикнул кто-то под радостные возгласы защитников.

Ослепительное пятно поползло по дымящемуся настилу, оставляя черный след, подобралось к основанию мачты, вспорхнуло по ней и остановилось там, где сходились растяжки, державшие мачту и трап. Неожиданно огонь вздулся, охватив громадное бревно.

Один за другим лопались пережженные канаты. Лишенная поддержки, мачта наклонилась вперед со скрипом, похожим на стон. Привязанный к ней трап качнулся и, рассыпаясь на части, упал вниз.

Но за мгновение до этого один из стоявших на его площадке воинов спустил тетиву.

Гераклид вскрикнул, выдернул из живота стрелу и привалился к зубцу стены, зажав рану ладонью. Он увидел, как римские корабли, лихорадочно работая веслами, двинулись прочь и как с испуганным лицом метнулся к нему Ксанф. Потом темная пелена сгустилась в его глазах.

_____

Сперва Гераклид ощутил живую горячую боль в правом боку. Постепенно приходя в сознание, он понял, что лежит на мягкой постели, что кругом тишина, не нарушаема/! стуком орудий и криками воинов, только тихий знакомый голос виновато повторяет:

— Я сделал, что мог, Архимед. Но задета печень. Если нагноение пойдет вглубь, то надеяться не на что. Единственный, кто мог бы его вылечить, это александриец Диофант.

«Гиппий», — узнал Гераклид и открыл глаза.

— Он очнулся, — сказал Архимед.

— Наконец-то. — Гиппий из-за спины учителя улыбнулся Гераклиду и отошел к столу, уставленному лекарствами.

— Отбились? — спросил Гераклид, едва шевеля губами.

— Отбились, — успокоил его Архимед. — Тебя ранили в самом конце боя. В ту же ночь Марцелл снова атаковал нас с моря. Но мы успели перетащить в Ахрадину еще три «железные лапы», и римляне ушли сразу. Теперь не скоро сунутся.

— Нас спасло твое зеркало, — с благодарностью прошептал Гераклид.

— Может быть, — кивнул Архимед. — Но только зеркала больше не существует. Его сбросили в море со стены Ахрадины. В тот раз Гекатей обманул меня, но теперь оно было похоронено при мне.

— Как же так, учитель, ведь город в опасности…

— Не преувеличивай. А для обороны от зеркала все равно было бы мало прока, раз враги о нем узнали. Чтобы его обезвредить, достаточно выбрать для боя облачный день. Или напасть ночью, как догадался поступить Марцелл. Другое дело при нападении: наступающий может учесть и погоду, и положение солнца.

Пускай же, как я и хотел, это мое изобретение умрет, едва родившись. И я прошу тебя, никому не рассказывай о нем ни здесь, ни в Александрии, куда я тебя постараюсь переправить при первой возможности.

— Понимаю, — шепнул Гераклид.

Архимед помолчал, погладил плечо ученика:

— Нелепо все это, Гераклид. Не следовало тебе идти на стену. Не могу простить себе, что не сумел вовремя тебя удержать…

Гераклид закрыл глаза. Он не жалел о случившемся.

КОНЕЦ КНИГИ

ераклид смолк. В беседке стало слышно шлепанье босых ног садового служителя, переступавшего по дощатой трубе Архимедова винта, скрип плохо смазанной оси и шум нильской воды, с каждым оборотом вливавшейся в канаву, чтобы напоить эту часть сада Мусейона.

— Разболелась? — тревожно спросил Зоипп.

— Немного, — кивнул Гераклид.

— Может быть, ты дочитаешь мне в другой раз?

— Нет, лучше сейчас. Слушай дальше, Зоипп, осталось совсем немного. — Гераклид приблизил свиток к глазам и продолжил чтение:

— «Больше года стояли римляне под Сиракузами, но идти на приступ уже не решались, устрашенные Архимедовыми машинами. Но и сиракузяне так уверились в своей безопасности, что вконец потеряли осторожность. Этим и воспользовался Марцелл. Узнав, что городская стена в одном месте не слишком высока и доступна для штурмовых лестниц, он совершил на город тайное нападение ночью, застиг воинов врасплох и захватил Тиху. У сиракузян остались Ахрадина и Остров. Говорят, что высоту стены Марцеллу сообщил один римский воин, посчитавший число рядов кладки. Но есть и другой слух, будто это сделал римлянин, который, будучи гостем Гиерона, долго жил в Сиракузах и тайно измерил высоту крепостных стен еще в то время, когда Сиракузы и Рим находились в дружбе. Я не хочу называть имя этого подлого человека, чтобы оно не сохранилось для истории.

Узнав о случившемся, карфагенский полководец Гимилькон вместе с Гиппократом, который привел к нему вспомогательный отряд, двинулся к городу из-под Акраганта, и Марцелл оказался осажденным внутри Сиракуз.

Положение римлян, запертых в Тихе и Эпиполах и отрезанных от моря, было безвыходным, но тут в войну людей вмешались боги. Я не знаю, за какие прегрешения они карали сиракузян, но только в карфагенском войске началась чума. От страшной болезни погибло множество воинов и оба вождя. Тогда в городе пали духом, и какой-то изменник, договорившись с врагами, открыл римлянам ворота.

Говорят, Архимед в это время сидел у себя в саду, занимаясь решением какой-то важной математической проблемы. Вдруг в калитку вбежали римские солдаты, грабившие Ахрадину. Увидев их, ученый, как рассказывают, воскликнул: «Не трогай моих чертежей!» Но солдаты, даже не узнав, кто перед ними, убили старика. Есть и другой рассказ, будто солдаты знали, кто он, и убили от страха, опасаясь, что Архимед напустит на них какое-либо из своих орудий.

Так на семьдесят пятом году жизни погиб Архимед, великий геометр, знаменитый изобретатель, замечательный астроном. Не его вина, что Сиракузы были захвачены. Он сделал для защиты своей родины все возможное и вышел победителем из сражения с двумя римскими армиями».

Гераклид дочитал, свернул свиток и положил на стол жизнеописание учителя.

— Ты сделал большое дело, — сказал Зоипп. — Мне кажется, у Архимеда не было более достойного ученика, чем ты.

— Я плохой ученик, Зоипп, — грустно ответил Гераклид. — Перед самым началом войны Архимед нашел новый способ определения расстояний до планет и рассказал мне о нем. Тогда я не успел его записать и теперь, как ни бьюсь, не могу вспомнить и воспроизвести это его построение, говорящее в пользу гипотезы Аристарха!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

адача исторической повести та же, что и у исторического исследования, — попытаться заглянуть в прошлое. Историк, сопоставляя и анализируя дошедшие до нас письменные свидетельства, используя данные раскопок, изучая сохранившиеся изображения, воссоздает образы живших в прошлом людей и происходившие тогда события. И, естественно, далеко не всегда исторические материалы — «источники», как их называют историки, — оказываются полными и подробными, особенно когда речь идет о том, что было 2200 лет назад. Поэтому наши знания о прошлом далеко не полны. Однако там, где историку приходится писать: «Остается только строить догадки…» или «С некоторой долей вероятности можно предположить…», автор повести имеет возможность эти догадки строить и события предполагаемые описывать как случившиеся на самом деле.

Что же в этой повести историческая правда, то есть факты, подтвержденные свидетельствами источников, а что вымысел, заполняющий «белые пятна» исторической картины?

Математическим трудам Архимеда повезло — многие из них сохранились и позволяют нам судить о творчестве великого ученого древности. Архимеда по праву считают одним из величайших математиков всех времен и народов. Сохранившиеся труды ученого (в основном математические) составляют солидный том^[17]. Его достижения в математике огромны, по творчество ученого не ограничивалось математикой. Он был «универсальным» гением с необычайной широтой научных интересов. Он явился основоположником статики, гидростатики и математической физики вообще, был выдающимся астрономом и замечательным инженером.

В повести все, что связано с научной и инженерной работой ученого, основано на имеющихся исторических свидетельствах — трудах Архимеда или упоминаниях античных авторов. Исключение составляет «подъемник Львиной башни», однако возможность постройки подобных машин вполне соответствует уровню техники того времени. Такого рода подъемники (меньшего размера) применялись в театрах для того, чтобы изобразить на сцене появление божества.