Кафка месяц размышлял о новых строках после того, как «обнаружил» таракана у себя в постели. Гулял, успел написать несколько глав из другой книги, пил отвар из огурцов… чего только не перепробовал, чтобы вновь собраться с мыслями и продолжить начатое.

Скотт, который не Вальтер, а Роберт, ещё в детстве придумал потрясающую завязку приключенческого романа, но… столкнулся с той же проблемой — не получалось продолжить. Мальчик пошёл на военную учёбу, стал капитаном, добрался до Южного полюса. Но и это не помогло.

Амундсен, в свою очередь, оставив Скотту флаг, палатку и автограф, взялся придумывать главы о приключениях на другом конце света. Так он, в поисках литературного вдохновения, вынужден был остаться зимовать в Арктике и целый год ходить в нестиранных подштанниках. И, знаете, сработало! Его собрание сочинений трудно прочесть, не затаив дыхание.

Короче говоря, везёт не всем, но избранным. Граф Толстой, уж поверьте, перепахал не одну десятину, выдумывая, как бросить Аннушку под поезд, Лопе де Вега проткнул шпагой десяток соперников на дуэлях, а Дима Быков аж нырнул в Люцернское озеро, чтоб вытащить на берег спортивный велосипед. На кой чёрт велосипед-то! Но. У каждого свой подход. Общего рецепта нет.

Удачи!

 У «ШЛЯПОЧКИ»  

Звонок раздался не вовремя.

Девочка громко чертыхнулась, кое-как вытерла о передник руки, до локтей испачканные в муке, и схватила трубку.

Её голос зазвучал ласково:

— Алло-у! Пирожковая «У Шляпочки» слушает.

Клиент на том конце провода вежливостью не отличался:

— Эй, нам три порции со смородиной. Только чтоб этих…

— Бабушкин рецепт?

— Во, их! Три клюквенных сока и… ну, это…

— Пирожное?

— В тютельку! С сахарной пудрой. Три. И пошевеливайся, не люблю ждать.

— Заказ будет готов через полчаса. Куда доставить?

— На Лесную, ясен клоп, к барсукам. Да смотри, чтоб не остыли.

Красная Шляпочка нахмурилась, но голоса не изменила:

— Непременно, — проворковала она.

Послышались короткие гудки.

«Три», — передразнила девочка. — «Нос себе утри, умник!» По-человечески говоря, день-то сегодня был выходной. И ей ужасно хотелось часок вздремнуть после обеда. Но лишняя копеечка ещё никому не вредила. Тем более, что конкуренция в последнее время просто ого-го. «Не до жиру, — вздохнула она, убрала тесто в холодильник и стала собирать заказ. Пирожки — есть, клюквенный сок — раз, два, три, одно пирожное, второе… обшарила верхнюю полку, шкаф, духовку — третьего нет. — Да что же это?! Неужели опять бабуля?»

— Ба!

Тишина.

— Ба!

Шляпочка заглянула в спальню.

— Чего молчишь? Ты пирожное слопала?

Бабушка прекратила вязать и строго глянула на внучку поверх очков:

— Ты как со старшими…

— Не виляй! — перебила внучка. — Твоя работа?

Поняв, что оборона пала, бабуля поджала губы и сдалась:

— Всего-то одно и попробовала. Я чай без мучного не пью, сама знаешь.

Шляпочка махнула рукой.

— Барсуки заказ сделали. А у меня теперь как раз этого одного  и не хватает. Опять придётся выкручиваться.

— Да ведь сегодня выходной.

— Выходной-выходным, а денежки с неба не падают. Запри за мной дверь и никому не открывай. Поняла?

— Поняла, — проворчала бабушка и, приподняв вязание, показала, что у неё на коленях покоится начищенный до блеска обрез двенадцатого калибра. — За меня не беспокойся.

Девочка кивнула и вернулась на кухню. Сняла со стены портупею, нацепила на пояс. Потом, мрачно улыбаясь, резким движением руки выдернула из кобуры кольт, крутанула барабан — проверила полон ли, — и сунула ствол на место. Порядок. Накинула пальтишко, пристроила на голове эту дурацкую шляпку — что делать, бизнес есть бизнес, — подхватила корзинку с пирожками и твёрдым шагом направилась к двери.

Удаляясь в лесную чащу всё дальше от покосившейся избушки и ёжась под моросящим дождём, она размышляла: «Ничего, всё наладится. Вот заработаю миллион, тогда будут у меня и выходные, и сон после обеда, и бабуля сможет есть мучное, сколько захочет. Впрочем, с ба проще — она и сейчас себе ни в чём не отказывает. Придётся теперь как-то выкручиваться с третьей пироженкой…»

Странный шорох заставил её замереть на полушаге. Красная Шляпочка была давным-давно научена горьким опытом и знала, лес — место опасное. Каждый звук здесь — чья-то невидимая угроза…

 СЛОЖНО ВСЁ ЭТО  

Очередную ненависть к женщине Ивану устроил несчастный случай. В том, что случай несчастный, сомневаться не было никаких оснований. Но был подвох.

Во-первых, если тебе на руку проливают кипящее варенье, весёлого мало.

Во-вторых, ты лишился работы на целую неделю. А работу свою Ваня любил. Не то, что прочие. Берутся за дело, в котором ни бум-бум, нехотя, спустя рукава и всё, разумеется, делают чёрте как и тяп-ляп.

Варенье на руку Ивана пролила жена. Именно поэтому он подозревал случай в том, что тот вовсе никакой не случай, а безалаберность. Или ещё хуже. Разве можно ждать случайностей от человека, на котором женат тридцать лет?

Произошедшее довело Ваню до слёз и травмпункта. Ему обработали рану и наложили повязку. Побочным эффектом стали упрёки, что лезть на кухню, когда там готовят — глупо.

Теперь больной лежал в кровати, морщился от обиды и чувствовал себя так, будто никогда, никогда больше не станет доверять женщине. Больше того, проклинал день, когда её встретил. Ненавидел её дурацкие халаты, вязание и бигуди. Созывал силы небесные для скорого возмездия и справедливой кары. Мысленно топтал все до единого букеты, что ей дарил. Отныне он так не любил жену, что, если б только представилась возможность, сунул бы её в печь на лопате. Да что там, разорил бы всю обувную и одёжную промышленность, которая, видишь ли, доставляет глупой бабе столько удовольствий. Запретил бы к едрене фене появляться в общественных местах…

Иван был настойчив в своих убеждениях до самого обеда. Но жизнь взяла своё. Захотелось есть. И тут, как назло, из кухни потянуло ароматом борща…

 МИНУТА СЛАВЫ  

— А рассказать, как я однажды заполучил минуту славы? — Яша подвинул мне чашку кофе и, прищурив один глаз, отпил глоток из своей.

— Ну-ка, ну-ка! — оживился я.

— Достаточно сделать что-то не так. Не так, как принято, как заведено, не так, как обычно делают окружающие. Шаг в сторону.

— Ты имеешь ввиду выкинуть фортель?

— Нет. Я имею ввиду поросят, — усмехнулся Яша, — которых чехи готовят в подземных печах. Изумительное блюдо. Как-то раз за обильным столом большой компанией туристов мы лакомились мясом запечённого на углях поросёнка.

Знаешь, повар, следуя старинному рецепту, довёл угощение до абсолютного совершенства. Мягкое, сочное, наполненное ароматом древесного угля и специй, — оно, кусок за куском, таяло в рту и вызывало одобрительные возгласы чревоугодников. Густое пиво из хозяйских запасов довершало праздник.

Яша, о чём бы он ни рассказывал, о любовных похождениях, студенческой молодости или еде, умеет заставить глотать слюнки.

— Так вот, понимая, что среди душевного веселья и наслаждения моя просьба прозвучит чуточку странно, я всё же решился. Может быть причиной была излишняя осведомлённость в мифологии, может избыток крепкого напитка, но я решился. Пригласив официанта, потребовал принести мне… свиное ухо. Чем сильно удивил парня и смутил моих собутыльников. Пришлось объясниться: «Древняя легенда гласит, запечённое ухо — лучшее средство для потенции, здоровья и молодости!»

Через минуту «лучшее средство» покоилось у меня в тарелке. Не поверишь, более жёсткого, пересохшего, упругого, как кожаный ремень, лакомства я в жизни не видал! Но множество пар любопытных глаз уже уставилось со всех сторон.

Охо-хо. Пришлось, — а куда деваться! — изображая искушённого поросячьего сомелье, рискнуть зубными протезами и с деланной улыбкой жевать отвратительный хрящ. Повар, который лично принёс мне ухо, скорчил сочувственную мину и незаметно ухмылялся в усы. А остальные — вот она сила дурного примера! — немедля тоже потребовали деликатес.