С каждым глотком пива умные мысли куда-то уходят, но зато приходят приятные. Ты уже не думаешь про забытые вещи, про возраст самолета и мастерство пилотов, начинаешь поглядывать на девушек и с трудом вспоминаешь, куда и зачем летишь.

 Самолет Миннеаполис – Нью-Йорк

Интересно, что должно произойти в моей жизни, чтобы мне попался билет не около крыла? В окно чудный вид на серый алюминий, заклепки, какие-то желтые «уши». Где-то вдалеке и внизу море белых облаков, которые снизу кажутся тучами. Солнце припекает, я отодвигаюсь от окна и вижу, что моя соседка, женщина лет восьмидесяти, читает статью про новые методы сексуального воспитания детей.

Я считаю себя очень воспитанным во всех смыслах. Моим сексуальным образованием и воспитанием занимался во втором классе Валерка – мой сосед по парте. Он подробно мне объяснил, что нужно делать, чтобы появились дети, и как именно они появляются.

– Врешь! – горячо возразил я. – Как угодно, но не так.

– А как тогда? – спросил оскорбленный Валерка.

Он поделился такими важными тайнами, а ему не поверили. Я уточнил некоторые детали, но и они меня не убедили.

Продолжил мое образование Вовка – мой приятель по жизни у бабушки. Мы изучили дореволюционный справочник акушера и еще несколько таких же интересных книг, которые пылились на чердаке его дома. Раньше они стояли в шкафу у его мамы – врача-терапевта, но потом она решила их спрятать подальше, и книги попали на чердак.

– Да… – сказал я разглядывая очередную картинку. – Ни за что я не буду женщиной!

Вовка кивнул, а потом робко добавил.

– Может в будущем все будет по-другому?

На том мы и порешили.

На этом мое сексуальное теоретическое образование окончилось. Дальше была практика, но об этом я подумать не успел. Самолет стал снижаться, и голос, похожий на тот, которым раньше в СССР объявляли остановки автобусов, сказал в динамиках, что надо все выключать и сидеть тихо и прямо. Показались бесконечные улицы нью-йоркских окраин, мелькнули пруды, алюминиевые склады-коробки, серый кусок океана, потом самолет плюхнулся на полосу, заревел и начал выруливать к аэропорту имени Джона Кеннеди.

 Мысли в нью-йоркском аэропорту

Особых мыслей не было. Я сидел в ресторане, жевал курицу, политую индийским соусом с карри, пил пиво и думал, что я не хочу лететь через океан. Я всегда не хочу лететь через океан, когда начинаю пить пиво в Нью-Йорке. Пиво, наверное, там слабовато. Только второй бокал все ставит на места, и я смело, как фаталист из повести Лермонтова, иду в накопитель. У меня теория, что у каждого из нас есть предназначение. И пока оно не выполнено, то можно смело летать над любыми океанами. Я много чего начинал, но мало что закончил. И пока я собираюсь привести все в порядок, мой ангел-хранитель, наверное, должен махать своими крыльями рядом с самолетом.

В накопителе, откуда шел коридор в самолет до Москвы, я пытался зарядить компьютер. Мне помогал парень лет трех. Он периодически вытаскивал мою вилку из розетки и вставлял ее обратно, считая, что делает это лучше, чем сделал я.

Сосед по лавке в накопителе посмотрел на экран моего ноутбука.

– Писатель, что ли? – спросил он.

– Юный писатель, – уточнил я.

– Годится! – сказал сосед. – Ты, это… за сумкой погляди, а я пока в баре две «наркомовских» соточки приму.

– Перед атакой и взлетом – это святое дело! – сказал я.

В Нью-Йорке очень любят говорить по-английски. Но тут так много приезжих, что мало кто умеет это делать. Когда кого-нибудь спрашиваешь, где тут продают пиво, то всегда хочется добавить: «Ты только не говори, ты рукой покажи!»

 Самолет Нью-Йорк – Москва

Мне еще ни разу не удалось что-либо записать во время полета над океаном. В разрывах облаков зимний океан выглядит устрашающе. Бесконечная серая вода, волны… Почему-то начинаешь думать о бренности всего живого. Писать про это нельзя. Это портит аппетит и читающим и пишущим.

От горестных мыслей спасают соседи. Мне не повезло. От своей соседки я узнал только, что москвичи злыдни, что цены на ипотеку и общественный транспорт завышены, что нарезки в продовольственных магазинах лучше не покупать, но все равно надо жить в Москве, потому что хорошей работы нигде больше не найти.

В Москве меня никто не встречал. Я спросил у какого-то американца, где тут скоростная электричка от Шереметьева до центра города, он показал, и я не спеша отправился навстречу приключениям.

 Бытие определяет

Путь на электричку шел по новым корпусам аэропорта. От старенького Шереметьева, построенного к Олимпиаде-80, не осталось и следа. Вокруг было богато. Все время хотелось остановиться, вытереть пыль с ботинок или хотя бы причесаться. И вообще, по этим коридорам хотелось идти в белой рубашке с галстуком, держа под руку блондинку на десятисантиметровых каблуках. И чтобы от тебя пахло, как «от Гучи», а не как после семнадцати часов в самолетах и аэропортах.

– Ты что, на электричку идешь? – остановил меня мужчина с табличкой на шее и с планшетом в руках. – Вот эту ты пропустил, – он показал мне расписание, – следующая через сорок минут. А я тебя домчу за сорок минут. Пробок нет, смотри карту.

Он поводил пальцем по экрану и там появилась жизнерадостная карта дорог Москвы. Без пробок.

Я не хотел смотреть на карту. Я хотел не спеша ехать в электричке, дремать и поглядывать в окно. И чтобы меня никто не трогал.

– Ты сэкономишь совсем ничего, а у меня скорость и комфорт. Я таксист официальный, вот табличка.

Таких табличек я мог настрогать на компьютере штук сто за десять минут. Я покачал головой и продолжил свой путь.

Зал ожидания состоял из ряда мягких кресел напротив нескольких кафе. Рядом села умопомрачительная брюнетка и стала листать глянцевый журнал. Я был явно лишним на этом празднике ожидания электрички. Проходящие молодые люди были раскованы, чрезвычайно вежливы, хорошо одеты и хорошо пахли.

– А где же те, кто выпивал двадцать лет назад? – подумал я. – Неужели мы, потерянное поколение, все вымерли среди такой красоты бытия?

Но нет, нас так просто не возьмешь! Из-за угла показалась группа суровых мужчин выше среднего возраста в темно-зеленых спецовках, глаза бесцветны, а красноватые носы немного набухли.

– Ну, слава Богу, наши люди! – подумал я. Мне стало комфортно и местами даже уютно.

Я с теплотой смотрел на мужчин, но тут они, как по команде, достали из карманов айфоны и стали водить пальцами по экранам. Брюнетка, сидящая рядом, скосила на меня огромный зеленый глаз, тоже достала из сумочки айфон и стала в него тыкать огромным ногтем.

Я задумался, чтобы мне такое вытащить из кармана. Там лежал завернутый в салфетку кусок сыра, который я забыл выкинуть в урну. Еще там лежали перчатки с дыркой на пальце и лыжная шапочка. Ничем этим я решил окружающий мир не удивлять.

– Зато я знаю, как решать дифференциальные уравнения! – подумал я и задремал.

 Электричка в прошлое

Это была не электричка. Это было нечто такое, чего я не видел ни в Европе, ни в Америке. Пустые вагоны, мягкие красные кресла, огромные окна, ковры, чистота. Мне опять захотелось вытереть ботинки и надеть белую рубашку.

И еще – тишина. Электричка неслышно неслась сквозь подмосковную зиму, мимо серых заборов с граффити и с колючей проволокой наверху, мимо заснеженных дорог, мимо деревьев и кустов, растопыривших голые ветки. Промелькнули платформы «Водники» «Долгопрудная»… Слева знакомые березовые рощи, такие таинственные в весенние лунные ночи (молчи, грусть, молчи!), справа мое физтеховское общежитие. Серый кирпич, большие окна, я сразу нахожу свое и…