Сделав круг над поляной, летучий пёс шумно притормозил крыльями и приземлился прямо передо мной. Осторожно принюхался, прижал уши и вдруг радостно завилял длинным пернатым хвостом.

— Гм, очень интересно, — подал голос музыкант. — Весьма странное поведение. Обычно у Тузика с незнакомцами разговор короткий: сперва что-нибудь на лету отхватит, а уж потом приземляется и принюхивается.

— Ну, извини, дружище, — я осторожно протянул руку и почесал пса за пушистым ухом. Тот даже зажмурился от наслаждения. — У каниптеров отчего-то ко мне особое отношение. Никто пока не дал объяснения этому феномену.

— Действительно, феномен. Я-то Тузика у охотников выкупил, они его где-то раненого подобрали и в клетке в столицу привезли. Выкормил, выходил, вот он меня и не трогает. А где ты с каниптерами встречался? — заинтересовался парень, подходя ближе. — В зверинце или на ярмарке?

— В лесу, — честно ответил я. — На востоке, далеко отсюда. Много их там было, всё небо закрывали. А уж вой стоял…

Глаза у парня вылезли на лоб.

— Как, ты был в Лесу Крылатой Смерти⁈ И выбрался живым⁈ Но это же невозможно! Псы разрывают на части всех, кто забредёт в их проклятую чащу, будь то хоть заяц, хоть медведь. Бывало, и драконов губили. А людей вообще на дух не переносят… Я точно знаю, курсовик на эту тему писал.

Тузик приоткрыл глаза, принюхался и вдруг с тихим ворчанием обнажил длинные белоснежные клыки, глядя куда-то мне за спину. Я резко обернулся и увидел перепуганную Басину мордашку под кустиком.

— Приятель, не знаю, как тебя зовут, но попроси своего зверя не обижать мою кису.

— Радосвет моё имя. А Тузику скажи сам, он всё прекрасно понимает.

Присев, я заглянув в умные собачьи глаза.

— Тузик, Бася — мой друг. Не обижай её, пожалуйста. Она, хоть и кошка, но хорошая!

Каниптер внимательно выслушал, склонив голову набок, и тут, к моему удивлению, ответил приятным баритоном с лёгкой хрипотцой:

— Не волнуйся, бескрылый, твою зверушку я не трону. Наше племя с ними не враждует. Пусть выходит.

— Ух, он у тебя что, ещё и говорящий? — Уважительно глянул я на Радосвета.

Тот вновь с изумлением вытаращился на меня.

— Шутишь, что ли? Нет, конечно! Где это видано, чтобы каниптеры говорили?

Я с не меньшим изумлением повернулся к Тузику и поймал его озадаченный взгляд.

— Ты что, человек, понимаешь мой язык?

— Кажется, да. Только не представляю, почему.

Бася медленно приблизилась к нам.

— Сень, ты общаешься с этим прекрасным зверем? На первый взгляд невероятно, но вполне объяснимо. Настоящие берендеи понимают медвежью речь, значит, ты можешь говорить с собаками. Не с любыми, конечно, а с магически созданными.

Наверное, моя премудрая кошка права. Такое объяснение вполне логично.

— Если ты и берендей, то странный, — дёрнул головой Тузик. — Кроме размера, медвежьего в тебе ничего нет. Зато собачья аура очень мощная и видна издалека. Поверь, мы такое чувствуем.

— Слушай, уважаемый, — подал голос Радосвет.

— Арсений, — подсказал я.

— Арсений, ты что, и вправду можешь с ним говорить?

— Вроде бы да. Свежеприобретённая способность, сам только что узнал о ней.

— Может, спросишь тогда, почему Тузик тебя не тронул? Понимаешь, профессиональный интерес. Дипломную тоже хочу по каниптерам писать.

— Да, кстати, Тузик, почему? — Старая загадка всплыла из глубин памяти и вновь потребовала решения. — Почему ты и твои лесные сородичи не причиняете мне вреда? Неужели всё дело в собачьей ауре?

— Не только. На тебе печать благословения королевы Небесных псов. Ещё никто из двуногих не удостаивался такой чести.

— Что, что он говорит? — Некромант чуть ли не подпрыгивал от нетерпения.

— Оказывается, меня благословила их королева, — ­перевёл я, задумчиво почесав бровь. — Только что-то не припомню, чтобы в Лесу Крылатой Смерти был представлен сей монаршей особе. Как она хоть выглядит?

Радосвет задумчиво почесал в затылке.

— Если не врут древние источники, королева каниптеров — маленькая рыжая птичка размером с воробья. Именно она была сотворена первой, потому все крылатые собаки почитают её, как прародительницу своего рода.

— А, точно, видел такую! Как только в их лес зашёл. Она запуталась в каком-то жутковатом колючем кусте, а я её вытащил. Все руки себе ободрал.

— Ого! К твоему сведению, бескрылый, это не просто колючий кустарник, — проговорил Тузик. — Это проклятие нашего леса, подорожный кровошип. Он растёт вдоль дорог и звериных троп, вонзает шипы в тело жертвы и высасывает кровь. Застрянешь — осушит до последней капли. Сотни щенят, едва научившись летать, гибнут в его ветвях. Да, кстати, — он покосился на Радосвета, — Мы, конечно, не самое гостеприимное племя, но именно кровошип виноват в большинстве тех смертей, что люди приписывают нам. Так что, спасая королеву ты, берендей, по-настоящему ­рисковал жизнью. Поверь, Небесные псы такого не забывают.

Вот оно что… Теперь-то всё встало на свои места. Что же, одной загадкой меньше, и это радует.

А вот интересно: знал бы я о смертоносности кустарника, сунул бы в него руку?

Скорее всего, да. Не могу видеть, как мучаются живые существа. Тем более — собаки, хоть и с крылышками.

— Верю, Тузик. Меня ведь уже успели отблагодарить.

Опустившись на каменные ступени склепа, я подробно пересказал историю стычки с лесными разбойниками, дополнив её словами каниптера.

— Надо же, мне ты об этом приключении не рассказывал, — задумчиво протянула Бася, — А о подорожном кровошипе не упоминает ни одна современная энциклопедия… Надо запомнить! Дедушка с ума сойдёт, когда узнает.

— Да, информация очень интересная, — согласился Радосвет. — И полезная. Можно я упомяну твой случай в своей дипломной работе? В приложениях, как конкретный пример нестандартного взаимодействия человека со стаей летучих собак. Прости, — он бросил быстрый взгляд на Тузика.— С Небесными Псами.

— Валяй, упоминай, — согласился я. — Только что мы всё обо мне да обо мне? Расскажи и ты о себе, некромант музыкальный. Видели мы, как перед тобой скелеты выплясывали!

Парень завернулся в плащ и тяжело вздохнул.

— А мне, собственно, рассказывать нечего. Становиться магом, тем более возиться с мертвечиной, я не собирался. Да только это старинная семейная традиция. Некромантами были мои предки до пятого колена, потому всё решилось без моего участия и согласия. Сам-то я мечтал учиться в Китежградской музыкальной академии, уж больно музыку люблю. Да против родительской воли разве попрёшь? Отправили меня в университет магии, на трупфак. Ну, на факультет практической и теоретической некромантии. Подготовился я хорошо, экзамены сдал на «отлично». Тогда отец и подарил мне вот эту флейточку, — он показал нам свой инструмент. — Прапрадед мой, отставной солдат, выиграл её в карты у нечисти на заброшенной мельнице. Может, потому флейта и не испортилась после Чёрного урагана, уничтожившего другие артефакты…

— Что за Чёрный ураган? — тихонько спросил я у Баси.

— Я же тебе рассказывала! — Возмущённо мяукнула киса. — Тот, что зародился в Лесу Припятых колдунов, когда Черз из Пекла рвался.

— А, точно. Извини, подзабыть успел.

Радосвет тем временем продолжал:

— Короче, у меня появилась возможность кроме учёбы заниматься и музыкой. Инструмент же мне достался не простой, а с хитрым секретом: могу любого заставить танцевать. Правда, действует только на людей.

— А это разве люди? — Я кивнул на то, что ещё недавно выплясывало джигу.

— Когда-то они ими были, — некромант щёлкнул пальцами, и кости вновь приняли первоначальный человекообразный вид. — Вот, гляди!

Поднеся флейту к губам, он заиграл плясовой мотивчик.

Скелеты, разбившись на пары, принялись лихо скакать, ­словно пьяная молодёжь на деревенском празднике, и при этом дружно отбивали ритм белоснежными зубами. У меня же вновь по спине пробежали мурашки.

— Красиво, но с непривычки страшновато! Выходит, на этом кладбище ты совмещаешь приятное с полезным? Проходишь практику и музицируешь всласть?