Тот только сыто икнул и развёл руками.

— Кстати, а как тебе удалось так ловко лес валить? — Вмешался я. — Мы-то думали, чудо-юдо какое-то ломится!

Ваня подошёл к торчащему из земли мечу и с гордостью погладил оплетённую кожей рукоять.

— Вот! Это я дивное оружие себе выковал! Второго такого на целом свете не сыскать! Пяток дней и ночей от наковальни не отлазил, поцелуй меня кабан! Часок-другой передремну — и снова за молот. Отыскал в старых книгах рецепт, да чуток улучшил, переделал. Клинок сам дамасской стали, из двух сотен слоёв, сверху в лепёшку из булата завёрнут. Проковал, в масле земляном закалил, наточил — теперь всё рубит. Хош колоду дубовую, хош каменюку гранитную, кабан меня поцелуй. И не тупится совсем. Правда, для мощи я в рукоять ещё и амулетик вставил. Когда-то у купцов проезжих на новые подковы выменял, сказали — во сто крат силу удара увеличивает.

Киса с интересом обошла вокруг меча, осторожно тронула лапкой красивый узорчатый металл.

— А булат и дамаск — это не одно и то же?

— Э… Вроде нет, — смутился кузнец, влохматив рукой волосы на затылке. — Куётся точно по-разному. А ну-ка, поберегись!

Выдернув меч, он размахнулся и с легкостью перерубил ближайший к нему молодой дубок. Тот дрогнул и стал медленно валиться прямо на нас.

— Вот дурак! — Выдохнул я, отскакивая в сторону с ловкостью, от себя не ожидаемой.

— Ну так, Дурак и есть, — согласился меченосный лесоруб, — Фамилие моё такое. Дурак, Иван Иванович. Меч, меч-то какой, поцелуй меня кабан! Хоть князю, хоть самому президенту-батюшке впору!

Подойдя к другому дереву, на этот раз — высокому раскидистому клёну, он размахнулся и вновь рубанул. Клинок, словно в масло, вошёл в ствол до середины, и там застрял.

Довольное выражение с Ваниного лица словно корова языком слизала. Он ухватился за меч двумя руками и осторожно потянул. Затем дёрнул. Наконец, выйдя из себя, резко рванул.

Звонко щёлкнуло, и Дурак озадаченно уставился на отломанную рукоятку.

— Кабан меня расцелуй! Амулет вывалился!

Мы с Мидей переглянулись и, не сдержавшись, громко расхохотались.

Обиженный Ваня глянул на нас исподлобья, подобрал с земли похожий на стекляшку амулет, сунул за пазуху и со злостью двинул недорезанное дерево кулаком. Клён зашатался, заскрипел, и с шумом рухнул в заросли камыша, безжалостно размолов застрявший в стволе эксклюзивный булатно-дамасский меч.

Не успели мы с эльфом восхититься могучим богатырским ударом, как под ветвями упавшего дерева что-то пронзительно завизжало, тяжело затопало, и оттуда, сверкая клыками, выбрался огромный бурый кабан.

— Поцелуй меня… — договаривать Дурак не стал.

Кто сказал, что люди не летают, как птицы? Мы вспорхнули на старый дуб, словно стайка испуганных стрижей. Тавия, звонко заржав, скрылась за деревьями, и стукнутый деревом вепрь всё своё внимание переключил на нас.

Побродив по поляне и слопав остатки жареного гуся, он принялся яростно подрывать корни. Живая иллюстрация к знаменитой басне дедушки Крылова.

— Я мог бы уложить эту зверюгу одной стрелой, — задумчиво проговорил Мидавэль с самой вершины.

— Давай! — Обрадовался Дурак. — Мяса нажарим, рёбрышек накоптим… Сальтисончика, колбаски домашней заделаем. А какой добрый борщ на свиной грудинке моя мама варит! Просто пальчики оближешь! — Он потянулся облизать пальчики, но едва не сорвался.

В последний момент мне удалось его удержать.

— Хорошо, когда рядом плечо друга, — заметил эльф.

— Лучше уж грудь подруги, поцелуй меня кабан, — хохотнул Ваня. — Но всё равно, Сень, спасибо!

— Сменил бы ты поговорку, а то накаркаешь, — буркнул я. — Видишь, наш свинский приятель прямо-таки жаждет обнять тебя и горячо расцеловать.

Вепрь тем временем не умерял свой пыл, всё активнее орудуя рылом. Если так и дальше пойдёт, старое дерево может не выдержать. Оно уже начало опасно пошатываться.

— Конечно, жалко Хрюшу, но, похоже, другого выхода у нас нет, — я подёргал эльфа за сапог. — Давай, Мидя, стреляй. И пусть он не мучается…

— Да я-то не против, стрельну, — отозвался эльф. — А ты мне лук не подашь?

— Без проблем. Где он?

— Да вон лежит, прямо у кабана под копытами. А колчан в седле у Тавии. Сбегаешь?

— Ха-ха. Пошутил, да? Между прочим, за такие шутки…

Договорить не успел. Ветка под ногой сухо треснула, и я, не успев ничего сообразить, рухнул вниз, прямо на спину треклятому вепрю.

К счастью, отключился ещё в полёте. Что-то сдавило мне шею, серый туман заволок сознание, а когда рассеялся… Вокруг до одурения вкусно пахло жареным мясом.

Ваня с Мидавэлем сидели у костра и поджаривали над углями хороший кусок свиной вырезки.

— Ты как, живой? — Мурлыкнул знакомый голосок, и мне на грудь вспрыгнула Бася. — Мальчики, он очнулся!

— Такие ароматы и мёртвого поднимут, — пробормотал я, поднимаясь на локтях. — Вы всё-таки завалили хряка?

— А ты что, ничего не помнишь? — Отозвался от костра Иван, посыпая жаркое какими-то травками.

— Нет. Если честно, со страху сознание потерял.

— Гм, — Мидавэль подошёл ко мне и с интересом заглянул в лицо. — И часто ты так… Сознание теряешь?

— Кажется, первый раз в жизни.

— Тогда всё ясно.

— Что вам ясно? — Я резко сел, начиная нервничать.

Ненавижу, когда мне чего-то недоговаривают!

Бася скатилась с груди, но тут же снова вскарабкалась назад и промяукала:

— Сень, а ты в последнее время как себя чувствуешь?

Я задумался. Постарался припомнить.

— Не сказал бы, что плохо, но ненормально — это факт.

— И что же тебя беспокоит?

— Во-первых, постоянно ввязываюсь в разные глупые и опасные ситуации, которые в своём мире обошёл бы десятой дорогой. Такое ощущение, что чувство самосохранения дало сбой. И это меня напрягает.

— Любопытно. А во-вторых?

— Во-вторых — слишком много сплю. При каждой возможности намертво отрубаюсь. И сны странные снятся.

— Ну, на счёт этого можешь не волноваться, — ободряюще мурлыкнула кошка. — При всей схожести наших миров, отличия имеются, и довольно значительные. Сам ты можешь их не замечать, но твоё тело потихоньку меняется. Подстраивается под здешние условия, избавляется от всякой гадости, вроде почечных камней. Энергии на перестройку тратится много, и только долгий сон и обильное питание могут восполнить её иссякающие запасы.

— Ясно, — у меня даже отлегло от сердца. — Спасибо, киса, успокоила. Так как же Мидя с Ваней ухлопали кабана?

— А никак. Его, Сеня, ты пришиб, когда рухнул на голову. А мальчики просто закатили тушу в скатёрку и попросили освежевать. Сидят теперь, готовят. А меня и близко не подпускают. Говорят, мол, мясо жарить — дело чисто мужское.

Вот те раз! Не думал, что дикого вепря, да ещё такого громадного, можно убить, просто сверзившись ему на голову. Скорее, он почешет шишку и радостно разделает упавшего на запчасти.

Я украдкой осмотрел себя и удивился. Ни ран, ни ушибов. Вообще. Даже глубокие царапины, оставленные шипастым кустом в Лесу Крылатой смерти, и те пропали.

От меня явно что-то скрывают. Но что⁈

Аромат жаркого снова ударил в нос, в животе забурчало, и все проблемы отошли на второй план. Сколько же я был без сознания, если успел так зверски проголодаться?

Ужин прошёл весело. Дурак и Бася беседовали о проблемах мироздания, а мы с эльфом тихо покатывались со смеху, наблюдая за этим бесплатным цирком. Ваня задавал довольно-таки странные вопросы, а любой ответ начитанной кошки комментировал по-своему, в корне меняя его смысл. Бедная киса ненадолго зависала, но поток вопросов не иссякал.

Стемнело.

— Ну что, выдвигаемся? — Мидавэль навьючил на Тавию последнюю сумку и повернулся к нам. — Ночью не так жарко, можно больше пройти.

Ваня с интересом взглянул на нас.

— И куда же вы путь держите?

— В столицу, — ответил я. — Путешествуем. У меня там дела, а Мидавэль просто за компанию.