– Не смей считать деньги отца! – рычит брат, бросая на меня злобный взгляд.

– Я пришла на пару дней. Уйду, как только найду доступное жилье! Пока посплю в зале на диване.

– Нет! – выплевывает брат. – Дарственная на эту квартиру оформлена на меня. Как наследник говорю, тебе здесь нечего делать!

Переминаюсь с ноги на ногу.

– Хоть чаем напоите? – спрашиваю, как бедная родственница.

Мама неохотно идет на кухню, я за ней, брат за мной.

Молча пьем чай с печеньем. Смотрю в окно, на улице солнце уже упало за горизонт.

– Эй, мы пришли! – входная дверь открывается. В квартиру заходят отец, жена и дочь брата.

Понятно. Кира – жена брата так и сидит на шее у моих родителей. Отец по-прежнему отвозит их утром на работу и в школу, забирает вечером. Хорошо устроилась Кирочка!

– Почему не встречаем?! Кто у нас? – недовольный папа заходит на кухню, осекается, встретившись со мной взглядом. У папы, у единственного из всей семьи, такие же зеленые пронзительные глаза, как у меня. Поэтому мне невыносимо встречаться с его отчужденным взглядом.

– Вера! Чемодан твой?..

– Мой.

– Тетя Вера! – на кухню вбегает племянница Ира, ее глаза горят радостно, но Кира хватает дочь за руки, останавливает. – Иди делать уроки. Ужин в комнату принесу! – выпроваживает племяшку, так и не дав нам обняться.

– Ты к нам в гости или как? – бросает на меня пронзительный взгляд Кира.

– Пожить, на пару дней…

– Так не пойдет, – морщит красивый носик родственница. – У тебя есть своя квартира!

– Уже нет, – тяжело вздыхаю. – Разводимся с мужем, с работы увольняют.

– Вот как! – глаза жены брата радостно загораются злым огоньком. – Хочешь, чтобы мы пожалели?

– Сочувствие мне бы не помешало!

– Проблемы на работе? – спрашивает заинтересованно мама, – заставляют уволиться? Это же хорошо! Станешь человеком, найдешь хорошую благодарную работу. Хорошо оплачиваемую. С твоими мозгами можно заводами, фирмами руководить, по миллиону в месяц получать. А ты время тратишь на неблагодарных оболтусов. Вместо того, чтобы брату и престарелым родителям помогать, которые тебя выучили, приходишь, чтобы съесть у них последнее.

– У меня хорошая работа, и студенты благодарны мне за знания! – защищаюсь. – И объедать вас я не буду.

– Ты уже заколебала! – цедит брат. – Тебе, что не скажи, споришь. Общаться с тобой невозможно. На всё-то у тебя есть ответ! Вечно огрызаешься. Молчи, когда мать говорит.

Все нападают на меня, а я даже не имею права защищаться? Почему так?

– Вы что испугались, что я пришла, чтобы отсудить, отнять у вас свою долю на эту квартиру, которая досталась нам от дедушки? – наконец доходит до меня.

– Какая доля?! – яростно кричит сноха. – Ты отказалась. Здесь нет ничего твоего!

Бросаю умолящий взгляд на маму, она опускает глаза в пол.

– Непутевая ты у меня Верка! Не умеешь правильно жить, – бурчит родительница расстроенным голосом.

– Зато я хотя бы пытаюсь жить своим умом. А правильно – это по-хитрому обделывать грязные делишки? – бросаю осуждающий взгляд на Киру.

– У Киры ребенок, а у тебя нет, – в разговор вклинивается отец. – Она – мать, думает о будущем наследницы, и мы им помогаем.

– Где твой ребенок? – спрашивает гневно мама, давит на моб больную мозоль. – Правильный ответ «нет». Если бы был, ты бы сейчас здесь не сидела, а боролась в суде за квартиру, за которую платила ипотеку! Хорошо быть гордой, когда нет ответственности перед близкими людьми – детьми, родителями.

– Что вы все на меня накинулись? – спрашиваю с болью в голосе, и на глаза выступают горькие слёзы.

– Пойми, Вера, я не запрещаю тебе приходить к нам, – говорит мама чуть спокойнее, – но просить у нас помощи, это верх наглости и цинизма. Нам самим нужна поддержка, которую ты нам не оказываешь.

– Может, Викентию попробовать устроиться на работу? – не выдержав, выпаливаю я.

Тут же получаю виртуальные оплеухи от всех членов дружной семейки.

– Ты всегда много болтаешь, там, где надо заткнуться и промолчать, – шипит Кира. – Как мы живем, не твоего ума дело. Ты со своей жизнью не справилась, – хмыкает довольно. – Я открою тебе Вселенную, знай, Заучка, чтобы нравиться мужчине, не обязательно его содержать, как ты это делала все эти годы со своим мужем! Сама виновата, что не смогла заставить его тратиться на себя! Вот, мой Вик меня содержит, потому что я умею с ним правильно общаться, не ставлю себя выше него.

– Тебя содержат наши родители, потому что ты мама их внучки. Не Вик! А я люблю свою жизнь, работу, себя, такой, какая я есть. Я себя полностью устраиваю!

– Какая разница что ты любишь, – мама снова защищает всех, кроме меня. – Ты хороводила с мужем, мы говорили тебе, что он козел с первого дня. Не слушала. Считала себя умнее нас!

– Вы про всех моих друзей так говорили, что они – прохиндеи и бездари.

– Тебе лишь бы спорить, – с отчаяньем выдыхает отец. – В этом ты вся!

– Не нравятся наши нравоучения? – хрипит Вик, – тогда вали отсюда, из моей квартиры. Мы тебя не звали!

Темный взгляд как бритвой полоснул по лицу.

Расправляю плечи, в шее хрустят позвонки. Тру пальцами виски.

– Пойду… Зря пришла.

– Нервная ты, дерганая, а срываешься на нас из-за своих неудач, – констатирует отец.

Прокручиваю в голове, всё, что мне когда-либо говорили родители. Ни одного доброго слова.

Всегда засеивали платформу моего мозга сорняком: «ты плохая, глупая, неудачница».

Ни разу никто из них не сказал: «Верунчик, ты славная девушка, у тебя все получится!»

Вижу по темным глазам мамы – ей плевать на меня. Больно-то как.

Почему так?

Почему ко мне такое отношение?

Я никогда не напрягала родителей. Слушалась, училась, была тенью брата. Все внимание было приковано к нему – дерзкому, борзому бунтовщику. В его послужном списке – аварии, гулянки, прогулы… и безграничная любовь родителей.

В моем – полное подчинение и безразличие со стороны матери и отца.

Может, мне тоже надо было бунтовать? Тогда бы заметили?

Поздно, сейчас могу только встать и уйти. Так и поступаю. Встаю.

– Я должна уйти? – риторический вопрос, словно в пустоту.

Опускают глаза, молчат. Ждут, чтобы ушла.

– Как вы можете со мной так поступать? – вскидываю глаза, полные слёз, на родню. – Может, я вам неродная? Вы взяли меня из детдома? Или… – бросаю изучающий взгляд на маму.

– Замолчи!! Уходи!!! – цедит отец.

Ухожу. Еду на лифте вниз.

Неожиданно нажимаю стоп, выхожу на десятом этаже, сажусь на лестничной клетке. Переночую здесь.

О том, как теперь жить, я подумаю завтра…

Вера

– Верунчик, привет! – соседка Алла Петровна выходит с мусорным ведром на площадку. – Ты чего это? А-а? – недоуменно разглядывает меня заспанную с чемоданом.

– Я… мне… – мнусь, поднимаюсь, собираясь сбежать.

– Не знаю, что у тебя стряслось, но лица на тебе нет. Идем! – заводит меня к себе в квартиру.

– Валерка дома? – спрашиваю, осматриваясь по сторонам как затравленный зверек.

– Нет, он сегодня у своей зазнобы остался с ночевкой! Скорее бы уже нашел себе нормальную женщину, а то теряет с этой непутевой время. Ему же как тебе двадцать девять! А он продолжает считать себя молодым мальчиком, не думает ни о собственном жилье, ни о детях, которых пора заводить. Нельзя относиться к жизни несерьезно, она за это накажет.

– Алла Петровна, зря волнуетесь за сына. Он умный парень, мы же вместе с ним финансовый закончили, знаю, о чем говорю.

Женщина бросает на меня недовольный взгляд исподлобья.

– Знаю, знаю, – отвечаю более покладисто. – Вечно иду поперек чужого мнения, не могу промолчать, встаю на защиту, а адвоката не вызывали.

– Смотрю на тебя и понимаю, что сделаны вы из одного теста. Ты осталась такой же, какой была! Жизнь не исправила твой изъян.

– Не умею я молчать, особенно, когда вокруг так много несправедливости, – поджимаю губы.