Ребенок грустно покачал топором.

— Мне скучно. Может, ты мне братика подаришь? У Микулиных целых три ребенка есть! Почему у нас один?

Дарья чуть не рассмеялась от этого "у нас". Ох ты, горе непосредственное!

— У них и отец и мать, — заявила она, строго глядя на сына. — А у нас нет отца. Значит, и братика у тебя не будет.

Семен задумался, а потом выдал:

— Мама, а почему у всех отцы нормальные, а у меня подлец? Давай хорошего папу заведем!

— Выпорю! — беззлобно пообещала женщина, обнимая сына. Эту угрозу она никогда не выполняла. Хотя порой считала, что зря.

* * *

Вернувшись в город, Артемий зачем-то зашел в кондитерскую и купил кулек конфет. Вдруг вспомнилось детство, шершавые руки матери и голодные глаза сестры… Да, в городе все же выживать тяжелее, чем в деревне. Или просто мать не смогла поднять четверых? Аську-то потом сплавили бездетной тетке, а Иван ушел в армию в четырнадцать… Жив ли он еще, интересно? Где обитает? Может, у Артемия давно подрастают племянники, такие же говорливые, как мальчик Сема?

Ведун, терзаемый воспоминаниями, дошел до конторы. Елисей все корпел над бумагами.

— Начальство заходило, — буркнул он, увидев следователя. — Спрашивало, где вы. Я сказал, свидетелей по трупу ищите.

— Правильно сказал, — похвалил Артем. — Дарли ничего не передавал?

— Военных лес прочищать отправили. А больше ничего.

Мужчина кивнул и сел за свой стол.

В дверь крохотного кабинета тут же постучали.

— Кто там?

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась лысая голова в зеленом колпаке.

— Вашбродь, мне работник сказал, вы меня искали. Лекарь я, лавку держу недалече от рынка…

Ага. Неуловимый начальник загрызенной девушки. Утром его ни на работе, ни дома не нашли.

— Заходи. Где ночью был?

Мужичок снял колпак и как-то застенчиво потоптался на пороге.

— Вы это…жене-то не говорите только… Я у полюбовницы был. А семье сказал — припарки пошел делать одному купцу… Говорят, Милка…правда, что ль?

Елисей, с ненавистью смотрящий на стопку бумаг, подтвердил:

— Правда.

Мужичок сел мимо табурета. Ойкнул, потер поясницу и ниже, взобрался на табурет.

— Это как жешь так? Ой! Молода-то! Приветлива! К нам и мэрова дочка заходила! О всяких румянах посудачить! И даже граф Фонрозин был пару раз и добрым словом девушку не обделил! Да и мэр о том, что за крем цаце своей новой купить советовался… Душенька-девица-то была!

— Значит, Мила…много знала? — почуял возможный след Артем.

— Ой, знала! Веселая, неговорливая, к каждому подход найдет, что-нибудь да присоветует! Языком не болтала никогда!

Артемий послушал еще немного хвалебные словоизлияния во имя погибшей и махнул Елисею.

— Вставай. Проедем-ка мы до лавки.

* * *

Дарли снимал второй этаж в небольшом домике у одной почтенной вдовы. Так как еще по приезде он сообщил, что обращаться к нему можно в любое время суток, то Ведун, поразмыслив, нагрянул прямо перед закатом.

Юлиан спустился в уютную персиковую гостиную

немного помятый и с синяками под глазами. Неужто дело такое важное, что и не спит толком?

— Что случилось?

— Есть одна интересная зацепка, — следователь положил на стол все, что они собрали по этому делу и те бумаги, которые удалось достать по ведьме-служанке из поместья Серли. — Девушка, тело которой нашли утром, работала в лекарской лавке…

— Это я и так знаю, — недовольный начальник налил себе воды и уселся на диван, жестом предлагая сесть и гостю.

— Да. Мы покопались в ее вещах, склянках и нашли кое-что странное: лист, вырванный из какой-то старой книги с рецептом "оборотного зелья" (запрятан был кстати под матрас — девица часто оставалась ночевать в лавке, и у нее был даже отгорожен свой угол), бутылочку с рисунком клыка и мешочек с волчьей шерстью.

Юлиан подскочил. Глаза его заблестели.

— Бутылку — врачу на осмотр. Может, разберется, что это за гадость и из чего состоит. Ему же рецепт, но не оригинал, а копию сделайте. Шерсть — охотнику. Сейчас я тебе напишу их имена и адрес. Сегодня же сделать!

Артемий кивнул. Ему и самому было очень интересно, что за чертовщина творится на его территории.

* * *

На опушке Витка оглянулась. Деревня, освещаемая заходящим солнцем, на миг показалась уютной и притягательной, но девушка вспомнила грозный рык отца и, по-ребячьи показав родному селению язык, поспешила скрыться в лесу. Матери она соврала, что останется ночевать у Авдотьи, мол на суженого та погадать обещала. Мама порадовалась, что дочь думает о будущем и даже не стала поносить знахарку, которая "ничему хорошему, как известно, не научит!" Так что до утра ее не хватятся.

Лес был родным. Шелест, писк, шуршание в листве — с детства Конопатке все это казалось сказкой. Потому и со знахаркой девушка сдружилась, что очень уж хотела в ту сказку попасть. А родители ей ярмо на шею в виде замужества вешают! Не бывать!

От переизбытка чувств Витка топнула ногой, а потом еще и кулак показала соседней березе. Дерево согласно зашумело листвой. Сбежавшая невеста погладила шершавую кору, поправила котомку на плече и бодро зашагала дальше.

Ночь подобралась как-то быстро. Продираясь в темноте сквозь колючие кусты (и зачем она только напрямик полезла!), рыжая судорожно рассуждала, как ей теперь искать хворост, чтобы развести костер. Или и так переночевать можно? Весна ведь, уже даже почти лето…

А есть как в темноте? А без костра как готовить? Силки на зайца она у отца взяла, вот только…она же вперед идет! Возвращаться за ними что ли? Или на ночь ставить? А зайцы ночью разве не спят?

На мгновение Витка приуныла. Идея сбежать уже не казалась такой заманчивой, а темный лес подсознательно вызывал страх. Здесь же звери дикие водятся. Гораздо крупнее зайцев. "Ну ничего! — храбрилась девушка. — У меня топор есть! И нож!" Она вышла на освещенную луной полянку, огляделась…

С противоположного конца поляны на нее с интересом смотрели желтые волчьи глаза.

* * *

Утро мэра началось с неприятного сюрприза: в дверь постучали. Причем слуги, которым было наказано категорически никого не пускать, почему-то провели гостя в дом.

"Выпороть! Всех выпороть! — злился мэр, спускаясь в гостиную. — Ироды!" Однако, когда он увидел, кто его ждет, сразу поменял выражение лица со свирепого на благодушное.

— О! Граф Дарли! Приветствую! Чем обязан столь приятному визиту?

Юлиан поморщился. Артемий рванулся было встать при появлении мэра, но начальник так на него посмотрел, что следователь прирос к креслу.

— У нас к вам несколько вопросов, почтеннейший. Будьте добры пригласить дочь.

Дочь Марьюшку Айзек пригласил с большим воодушевлением. Румяная приятная на лицо девица семнадцати годов в пышном розовом платье и с высокой, вышедшей из моды года три назад прической появилась только через полчаса. Весь разговор она кокетливо постреливала глазками в Юлиана, чем кажется вызывала у последнего искреннее недоумение.

Ион Айзек суетился, подобострастно улыбался, и в ответах на вопросы умудрялся хвалить дочь.

Артемий, наблюдая за Дарли, подумал, что тот, кажется, готов промыть уши после бессмысленных реплик отца и дочери. Но несмотря на гримасы муки, иногда появляющиеся на его на лице, он стоически выдержал весь разговор и даже добился ответов на все свои вопросы. Увы, ничего полезного узнать не удалось. Разве что мэр что-то недосказывал относительно препаратов, покупаемых им в лавке, но это могли быть и просто капли от какой-нибудь старческой болезни, которой молодящийся Айзек просто-напросто стеснялся.

Трехэтажный особняк главы города и следователь, и его начальство покидали практически бегом.