— Да нет, судя по всему, со всем семейством.

Катерина облегченно выдохнула.

— Пусть кучер подъедет с улицы.

Их карета уступила место инкнесской, и, пока они выехали на параллельную улицу и подъехали к дому с другой стороны, семья Ляпецких уже устроилась в большой гостиной.

Екатерина долго стояла перед зеркалом в прихожей, поправляя волосы и одежду.

— Вы же не на смотр невест идете, — заметил Михаил, наблюдающий за ее манипуляциями с некоторым недоумением. Лиза всегда дома ходила, как ей нравилось. А при гостях наскоро повязывала на голову ленту. С ее пышными локонами это смотрелось великолепной прической.

— Хуже, — заверила его Катя. — Я иду к матушке.

Климский оценил ее энтузиазм.

— Я с вами?

— Нет! — Испуганно воскликнула вдова. — При матери отец мне ничего не сделает. Она достаточна умна, чтобы понимать, что, начав с детей, он в конце концов, и ей станет доказывать свою точку зрения подобными методами. Сейчас вы будете только…извините за выражение — раздражающим фактором. Пусть они побыстрее выскажут мне все претензии и уедут отсюда.

Цокнули, приближаясь, острые каблучки.

— Катя, сколько можно тебя ждать?

Мария Ивлеева предстала перед ними во всем блеске: изумительное платье по последней моде, гарнитур стоимостью наверно в половину Катиного дома, дорогие духи, и во всем этом сама женщина — красивая, гордая, осознающая и собственную значимость в обществе, и свою привлекательность. Мережская почувствовала, как окаменел Михаил. Княгиня бросила на него один-единственный взгляд и презрительно заметила:

— Это и есть тот хлыщ, из-за которого ты поссорилась с папенькой? Всегда знала, что у тебя отвратительный вкус. Пойдем, все заждались.

— Я буду через минуту, — прохрипела Катя, смотря на сестру с ужасом. Та нахмурилась.

— Катя! Тебя ждут родные, изволь явиться!

В мелодичном голосе Кате послышались отцовы нотки. Мережская не выдержала, вскрикнула:

— Да дай же мне минуту!

Сестра, немного удивленная столь эмоциональной реакцией, царственно кивнула и выплыла из комнаты.

Катино сердце сжалось от боли. Но это была не ее боль.

Михаил заторможено коснулся своего лица.

— Она не узнала, — сообщил он упавшим голосом. Нет, не то, чтобы он лелеял какие-то надежды или иллюзии насчет этой женщины, но…когда-то она клялась ему в вечной любви…целовала его вопреки нормам приличий…обещала…то, что не выполнила. Разве это не закономерно, что бывшая невеста его не признала? Это в ее характере, уж ему-то пора это уяснить.

Екатерине захотелось расплакаться. И стереть с лица Михаила растерянную кривую усмешку, болезненно исказившую его черты. Она подошла и обняла растерявшегося мужчину.

— Я так изменился?

— Не сильно. Я же вас узнала.

— Да, ты…вы узнали…

Он стоял недвижимым каменным изваянием, и Катя не представляла, что она может сделать, дабы заставить его ожить. Она коснулась его головы, словно перед ней был ребенок, а не мужчина. Михаил вздрогнул и поймал ее пальцы своими. Взгляд его стал более осмысленным. Катерине показалось, что еще немного — и он поднесет ее ладонь к своим губам и поцелует.

Кто-то прошел по коридору.

Екатерина отпрянула, напоследок сжав руку мужчины с, пожалуй, излишней пылкостью, и выбежала из комнаты.

Диспозиция в гостиной напоминала боевую. «Обложили со всех сторон», кажется, так выражаются военные? Мать с отцом сидели на диване, Георгий — в кресле, Мария с бокалом вина устроилась у камина.

— У тебя очень нерасторопные слуги, — заметила она недовольно, с интересом оглядывая Катин наряд. Искала следы грехопадения сестры? Мятое платье, следы чернил, пятна, которые периодически появлялись на руках у Михаила и, видимо, должны теперь быть и на ней? Кате стало смешно. Уж точно не сестре судить ее поведение, даже если бы оно вышло за рамки приличий.

Катерина проигнорировала сделанное на счет слуг замечание и перешла к делу.

— Зачем приехали?

— Сядь, деточка, — мать была сама любезность. Катя демонстративно не подчинилась — отошла к окну.

— Не хочу.

— Катенька, это просто неприлично.

Слова инкнессы вызывали лишь раздражение и затаенную обиду. О собственных детях Ляпецкие думали гораздо меньше, чем о нормах приличий или обеспечении достойного положения в обществе.

— Мне все равно. Говорите, что хотели.

Инкнесса и инкнесс переглянулись. Георгий поджал губы, что действительно делало его чрезвычайно похожим на отца.

— Одичала совсем, — внес он свою лепту в разговор.

— Катенька, что с тобой? — Мария Ляпецкая встала. — Была такой хорошей девочкой! А теперь заколдовали словно!

Княгиня Ивлеева фыркнула.

— Мы ж не в Кровавом столетии живем. Выродились чародеи. Сейчас таких и не найдешь, чтоб человека заколдовать могли. Они если на что и способны — пилюли делать, да управляющие круги на самоходные кареты заговаривать.

— Не скажи, — влез брат. — Это на нашем, «северном» лепестке континента хорошего чародея не сыскать после Инквизиции. А вот говорят на Тюльпане есть целые общины.

Княгиня поморщилась.

— Тюльпан — это южный лепесток?

— Восточный.

Екатерина смотрела на разговор, ведущийся без нее, с горькой улыбкой. Вот так всегда и было. А ведь Мария когда-то могла обменять все это лицемерие на тихую жизнь с любимым человеком…

Любимым ли? Что чувствовала ее сестра тогда, шесть лет назад? Простую увлеченность? Зачем же она так рьяно поощряла ухажера, если не собиралась за него замуж? А если любила, то почему не бросила все ради любви? И как она могла его сегодня не узнать!? Даже Катя его узнала с первого взгляда! Хоть и не виделась с ним около пяти лет. Когда на втором году замужества она приехала к Лизе в гости, Михаил как раз отбыл в соседний город отстаивать интересы очередных просителей. Возможно, это отнюдь не было случайностью, но так действительно всем троим было проще.

— Катя, ты осознаешь, что этот малоизвестный человек не поможет тебе добиться наследования хотя бы половины имущества Мережского? — мать всплеснула руками. — Я тебя не понимаю! Ты вообще собираешься бороться?

Она не хотела бороться. И не умела. Ей бы сбежать от этой войны куда-нибудь подальше!

— Какая разница? — Катя пожала плечами. — Есть завещание.

— Опять завещание! — возмутилась мать.

— Вот! — Аристарх встал и показал на дочь трясущейся от ярости рукой. — Полюбуйся! А ты говоришь, «поговорить», «убедить», «по-хорошему»! Погляди на эту отлучницу! Изменницу! Предательницу! Ей плевать на наши долги, наше бедственное положение. Плевать на угасающее величие нашего рода! Я что зря отдавал ее Мережскому? Да я дождаться не мог, пока он умрет! Да если б не счастливый случай, он того гляди и еще нас пережил бы! А теперь из-за соплей этой жалкой вертихвостки мы теряем единственный шанс на обеспечение достойного существования столь древней фамилии!

Феномен высшего света: недостойные рассуждают о достоинстве, лицемеры и предатели — о благородстве. Катерина на одном из балов, куда муж ее привез не столько из-за развлечений, сколько ради встречи с нужными людьми, познакомилась с княгиней Дорогобужской. Та весь вечер смеялась над некой девицей Тальской, настолько открыто выражающей свою увлеченность богатым франтом князем Бедьевым, что большинство обитателей столицы было уверено в их интимной близости. Когда ночью уставшая от шума Екатерина вышла в сад прогуляться, у одной из беседок, откуда доносились стоны и вздохи, она заметила туфли Дорогобужской. Их ни с чем нельзя было спутать — княгиня заставила обувного мастера обшить ткань хрустальными украшениями. Подобные "хрустальные" туфельки на тот момент во всем мире имела одна женщина в мире. И женщина эта, недавно порицающая распущенность влюбленной девочки, с упоением предавалась греху с посторонним мужчиной. Когда на обратном пути Катя повстречала князя Дорогобужского, то не знала, куда девать глаза, и вместо того, чтобы поприветствовать знакомого, просто пробежала мимо.