Накрыло с головой. Что? Тоска? Боль? Страх? Она вряд ли смогла бы это описать. Скорее всего все сразу.

Просто было плохо. Очень. И никого не было рядом. Как всегда. А она к этому так и не привыкла.

Она стала раскачиваться вперед-назад, обхватив колени руками. Слезы перекатывались из глаз на подол юбки, оставляя на ткани все более разрастающееся мокрое пятно.

Мама…пожалуйста…обними меня…

Несбыточная мечта. Ее никогда не хвалили, не гладили по голове, не сажали на колени. А когда она заболевала, родители поручали ее старой Ните. Она могла не видеть их неделями.

В груди жгло, мир плыл перед глазами. Если бы случилась беда, неужели бы они и тогда отвернулись от нее? Она же всегда была тихой и послушной, всегда старалась понимать чужие нужды и радовать окружающих правильным поведением! Неужели она недостойна редкой ласки? Ведь она просит так мало!

Обними меня!

И ее обняли.

Успокаивающе погладили по спине и по-матерински поцеловали в лоб. Катя вцепилась в чужие плечи, прижалась к теплому телу в попытке согреться хоть немного. Может же она хоть раз в жизни выплакаться в чье-то плечо, а не в подушку? Хоть раз положиться на постороннее участие? Иначе все происходящее ее просто раздавит.

Девушка позволила себе отпустить чувства на волю и разрыдалась, упираясь лбом в широкую мужскую грудь.

Так она и заснула — в кольце чужих рук, с мокрым от слез лицом, бледная и обессилевшая.

Пришедшую с чайником Ульяну Михаил выгнал за дверь одним свирепым взглядом.

* * *

Все тело болело. Разлепив кое-как глаза, Екатерина попыталась осмотреться.

Дрова в камине почти прогорели, и комната освещалась и обогревалась только лучами заходящего солнца. На старом диване рядом с Катей, положив голову на собственную руку, а руку — на подлокотник стоявшего вплотную к дивану кресла, дремал Михаил. По всей видимости, Катя заснула на его плече.

Вдова с тихим стоном закрыла лицо ладонями. Стыдно-то как! Спала практически в обнимку с посторонним мужчиной! Позор…

Климский вздохнул во сне. Екатерина судорожно оторвала руки от лица и отодвинулась от мужчины на другой край дивана. Юрист чуть повел плечом, но не проснулся, а только сильнее засопел.

Катя аккуратно встала, подбросила в камин дров, зажгла свечи на двух подсвечниках. Дел больше не нашлось, и она вернулась на диван. Укуталась в шаль и стала смотреть на спящего мужчину.

Шесть лет изменили его внешность не в лучшую сторону. Очаровательный пылкий юноша, ухаживающий за Марией исчез, зато появился хмурый мужчина с внимательными глазами, во всем ищущий подвох. Даже во сне лицо юриста имело крайне сосредоточенное выражение — словно он сейчас не сновидение смотрит, а выступает на суде, защищая несправедливо обиженных и обездоленных.

Катя обняла себя за плечи. Она не помнила, как он пришел. Не знала, вслух ли звала маму и слышал ли он ее в тот момент. В ее памяти остались бессвязные обрывки ощущений: тепло, чужие губы на ее макушке, пальцы, запутавшиеся в ее волосах. Как она не подумала, что библиотека рядом с кабинетом! Очень неудобно. Или…наоборот?

Екатерина вздохнула и уткнулась лбом в колени. Как же она устала! Просто устала — ото всего и от всех. Если бы можно было в жизни взять обеденный перерыв, как берут рабочие на фабриках ее мужа…покойного мужа. Или как какому-нибудь зверьку — вырыть где-нибудь далеко норку и спрятаться туда от всего мира. Если Лиза все-таки приедет, можно вернуться вместе с ней в ее городок. Только бы хватило денег на дом. Интересно, а может она просто написать отказ от наследства? Пусть они все им подавятся! Пусть перегрызут друг другу глотки за него! А она уедет! Все равно никому не нужна здесь.

Ах, если бы ей хватило денег! И Лиза! Лиза должна приехать! Одна Катя никогда не решится на такое далекое путешествие. Особенно после сегодняшнего. Сердце опять наполнил первобытный страх перед превосходящей силой, и Катя невольно вздрогнула всем телом и сжалась в комок. Движение вышло слишком резким.

Михаил дернул рукой. Голова его уткнулась в кресло. Мужчина вздрогнул, выпрямился, открыл глаза. Не смотря на крепкий сон, выглядел он очень усталым и каким-то…помятым что ли. Мережской стало его жаль.

— У вас очень измотанный вид, — заметила она тихо. — Если это из-за объема работы, то можете взять пару выходных. Я не настаиваю на срочности. Если хотите, конечно.

Мужчина провел рукой по лицу, попытался пригладить волосы и наконец посмотрел на вдову. С духом он что ли собирался, чтобы с ней заговорить?

— Все нормально. На самом деле, я уже почти закончил.

Инкнесса выглядела ужасно. Растрепанные волосы, опухшие глаза, начинающий проходить синяк на скуле, грязное платье…ворот то ли расстегнут, то ли разорван и видны пятна от чужих пальцев — то же начинающие заживать. Кажется, не женщина, а девочка сидит перед ним — маленькая, очень уставшая и очень несчастная девочка…

— Екатерина, что с вами произошло?

Катя отвела взгляд.

— Да так. Упала. Я бываю жутко неуклюжей. Мама всегда говорила…

Она осеклась.

— Забудьте, что вам говорили родители.

— Это не так просто. К тому же они далеко не всегда неправы.

Климский насторожился.

— И что? Вы будете всю жизнь руководствоваться их советами???

— А вы будете всю жизнь ставить мне в вину поведение Марии?

На мгновение Михаила наполнил гнев…а потом он рассмеялся.

— Знаете, с вами очень неудобно разговаривать, — заметил он с улыбкой. — Никогда не знаешь, что за реплика придет вам в голову. Мне приходилось видеть много аристократов, но только ваше поведение порой ставит меня в тупик.

— Почему?

— То вы послушная дочь, то бунтарка, то вы самоустраняетесь от однозначного решения дилеммы, то вдруг высказываете довольно категоричную мысль. Да и потом, для инкнессы вы слишком откровенны.

— Да? Не замечала. Может быть…

— Я замечал. Так скажите мне: что с вами происходит?

— Если бы я знала! — вырвалось у Кати. — Порой мне кажется, что я просто схожу с ума… Михаил…вы верите в Темную сторону?

Сказать, что Климского очень удивил ее вопрос, значит сильно преуменьшить.

— Темную сторону? Это что-то из преданий, уходящих корнями еще в Чистую эпоху до Кровавого столетия?

— Наверно. Вы что-нибудь знаете об этом?

Юрист напряг память.

— Вроде как мир по древним поверьям представляет из себя монету: на светлой стороне, под солнцем и луной, живут люди, звери и магические существа. Она покрыта воздушным, магнитным, интромагическим и другими полями. Другая сторона — темная, антимагическая, и больше ничего о ней неизвестно кроме того, что раньше среди нас жили маги, которые могли туда ходить — чароведы. Согласно старым байкам, кровь у них темнее, чем у обычного человека, ибо именно она открывает им путь на другую сторону. Их так и называли: дети темной крови. Впоследствии в нашей стране «чароведы» трансформировалось в «чародеи», а в Илендии, например, в «ведьма». После Кровавого столетия и Инквизиции в этой части континента в подобное уже не верят. Чароведов почти всех истребили, а те, которые действуют сейчас, слабы и не обладают и десятой частью тех знаний, которые были известны подобным им до 12 века. Впрочем, и в то время далеко не каждый чаровед мог открыть проход на другую сторону. Пожалуй, эта вся информация об этом феномене, что есть в современных энциклопедиях. Наукой существование Темной стороны ставится под сомнение. А почему вы этим интересуетесь?

— Да так. Думаю, легенда ли это. А если бы…если бы вы верили в подобное, то как бы себе представили тот мир?

Климский задумался.

— Не знаю даже. Темный, мрачный. Людям вверх ногами приходится ходить…на большее моей фантазии не хватает.

Мережская кивнула.

— Да, темный… Наверно…

Михаил с тревогой посмотрел на ее сосредоточенное лицо.

— Екатерина, не заговаривайте мне зубы. Вы вымотаны. Вы на грани нервного припадка. Что происходит?