Под деревом, глядя на него во все глаза, стоял маленький мальчик. В свете луны он казался совсем светлым, белым, как кость. Кари сделал к нему шаг; мальчик попятился. На его лице виднелись грязные потёки от слёз.

— Ты Снежный странник, — сказал он.

— Я тебе ничего не сделаю.

Мальчик с испугом посмотрел вверх, на шелестящие деревья.

Наконец он подошёл к Кари. Осторожно потрогал его рукав.

— Я не могу вернуться, — прошептал он. — Не могу. И меня никто не видит. Никто не говорит со мной, только ты. Отец просит меня проснуться, но я не могу. Я не в своём теле.

Кари наклонился к нему.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Тебя зовут Эйнар, да?

Мальчик кивнул, вытирая лицо:

— Я кормил кур…

— Ты вернёшься, — поспешно сказал Кари. — Только я не знаю когда.

— Отец всё зовёт и зовёт меня! И мне холодно. — Он задрожал и оглянулся по сторонам. — А этих я боюсь.

— Кого? — Кари сжал кулаки. — Людей, которых ты знаешь? Из твоего селения?

— Нет. Людей-призраков. Я их не знаю. Они совсем бесплотные, как привидения. И мимо меня пробегают волки и взлетают к луне. А по воде плавают корабли…

— Ты не видел одну девушку? — быстро спросил Кари. — Сигни. Ты её помнишь?

— Она уснула.

— Верно.

Мальчик покачал головой. Он отступил назад, пройдя сквозь ствол берёзы.

— Это случилось и со мной? Мне всё это снится? Я хочу проснуться. Я хочу домой.

Внезапно он повернулся и, плача, побежал к селению. Кари смотрел, как он скрывается в бледном свете луны. Потом опустил голову и в отчаянии уставился себе под ноги, на подстилку из прелых листьев. Луна освещала его прямые серебристые волосы.

— Это не твоя вина, — произнёс грубый голос.

— В какой-то степени и моя, — ответил Кари, не поднимая головы. — Я ей нужен. Я должен был уйти с ней, когда она меня звала. Я знал, она никогда не оставит их в покое.

Он резко повернулся и быстро пошёл по лесу в сторону фьорда, где о берег тихо плескалась чёрная вода.

Кари выкопал в гальке углубление, опустил туда костяной диск и закрыл его мелкими камешками и песком. Рядом лежал большой валун; Кари попытался сдвинуть его с места, но не смог.

— Помогите, — попросил он.

Они встали рядом с ним, высокие темноволосые люди, и с двух сторон взялись за валун, упёршись в него длинными когтистыми пальцами. Втроём они закатили камень на то место, где был закопан талисман. Потом Кари устало выпрямился:

— Ну всё.

Он оглянулся, осматривая круг, которым окружил селение; сила волшебства уже начала действовать. Сонное заклятие находилось внутри круга; теперь ему было оттуда не вырваться. «Последний диск спрячем в общем зале. Пусть охраняет спящих».

Кари тихо прошёл по безмолвному селению, мимо знакомых теней, которые прятались за углами. Подойдя к часовому, он на минуту усыпил его, неслышно вошёл в зал и закрыл за собой дверь. Часовой проснулся и почесался, ничего не заметив; собака у его ног молчала, насторожив уши.

В зале Кари прошёл мимо спящих стражников и подошёл к колонне. Древний ствол ясеня упирался в потолок, изображение змеи на нём было почти полностью стёрто рабами Вулфгара. В окно влетели две чёрные тени.

— Здесь, — тихо сказал Кари. — Здесь соберутся те, кто останется в живых. Те, кто проснётся. Это сердце Ярлсхольда.

Он достал из кармана последний диск и секунду подержал его в руке, глядя, как вспыхивает на его гладкой поверхности лунный свет. Потом нашёл на стволе небольшую щель и глубоко засунул в неё диск.

— Охраняй их, — прошептал он, — пока не придёт время.

Он постоял, творя заклинания и руны защиты, тончайшие нити надежды. Потом взглянул на птиц:

— Я думаю, вам следует остаться здесь.

Один из воронов, казалось, засмеялся хриплым, скрипучим смехом:

— Мы пойдём с тобой, Кари. Что нам делать здесь, среди незрячих людей?

— Они видят достаточно хорошо. Просто не так, как мы, только и всего. — Кари устало откинул волосы. — Что ж, я сделал для них всё, что мог. Хотя её сила уже здесь. И тут ничего не поделаешь.

В этот момент гобелены дрогнули. Спящие заворочались во сне. Кари посмотрел на них, узнавая, что им снится, потом тихо пошёл наверх.

Брокл, румяный со сна, сел на постели.

— Всё сделал? — спокойно спросил он.

Кари сел на лавку и принялся стаскивать сапоги.

— Всё, — сказал он.

И они обменялись понимающими взглядами.

Холодным утром Джесса покрепче привязала мешок к седлу и легко вскочила на свою низкорослую лошадку.

— Да, но почему нельзя плыть морем, хотя бы первую часть пути?

Скапти внимательно ощупывал подкову своей лошади.

— Там лёд. — Он отпустил ногу лошади и похлопал её по шее. — Если плыть на корабле вдоль побережья, мимо Тронда и фьордов, то потом, когда путь повернёт на север, мы непременно уткнёмся во льды, даже летом. Я говорил с несколькими моряками, которые ходили туда. Там плавают огромные льдины. Их можно обойти, но дальше всё равно начинается сплошной лёд. Некоторые льдины остры, как зубы зимы. Этими зубами она съела много кораблей. А за льдами к небу поднимается ледяная стена, выше, чем наш Ярлсхольд. Через неё ещё никто не перебирался.

Джесса засмеялась:

— Надо думать.

— Ну ладно. — Скапти вскочил на лошадь. — Ты вооружена, Джесса-два-ножа?

— До зубов.

Из дома вышел Кари в своём тёмном плаще. Он выглядел очень бледным и уставшим, словно не спал всю ночь. За ним вышел Брокл, неся боевой топор.

Они сели на лошадей и ждали, пока соберутся остальные, а во дворе царили шум и суматоха, ржали лошади, стучали копыта, кричали люди, поторапливая опоздавших. Из зала доносился глухой бой барабана; старик шаман, в плаще, сотканном из птичьих перьев, дрожащим голосом творил заклинания на удачу.

Хакон сбежал по ступенькам лестницы с тяжёлым мешком за спиной и своим драгоценным мечом под мышкой и поспешно привязал их к седлу нервно переступающей с ноги на ногу лошади. Его приятели-дружинники стали над ним подшучивать, он покраснел и от волнения никак не мог правильно закрепить ремни. Наблюдая за ним, Джесса подумала, насколько он вырос за последнее время. Раньше это был худосочный раб, теперь его руки налились силой, а глаза стали зоркими от постоянных воинских упражнений с дружинниками Вулфгара. Когда Хакон наконец забрался в седло, Джесса сказала:

— А мы уж думали, ты не поедешь.

Он усмехнулся:

—  — Джесса, не надейся, ты от меня не избавишься. Это же моё первое приключение, мой первый поход! Как долго я об этом мечтал!

Она кивнула, подумав, что как раз от снов, от мечты они и убегают. Хакон, казалось, был единственным, кто радовался предстоящему путешествию. Вулфгар, сидя на своей вороной лошади, сурово оглядел собравшихся. Потом кивнул Броклу:

— Тронулись.

Он повернул лошадь, и отряд выехал вслед за ним со двора, за ворота усадьбы, мимо домов селения, мимо лодок на берегу фьорда, распугивая кур и блеющих длинноухих коз. Жители молча и хмуро смотрели им вслед; только дети, крича и размахивая руками, вприпрыжку бежали рядом с лошадьми.

Джесса печально помахала им рукой, стараясь не думать о том, что, может быть, видит их в последний раз.

Или они её.

Она знала — они уходят так далеко, что вернутся уже другими.

По берегу фьорда они ехали на север. Дорога была широкой и наезженной; она пролегала по лесным опушкам и выходила на широкие пастбища Ярлсхольда.

Весь первый день пути всадников пригревало тёплое солнце, а в ветвях деревьев щебетали птицы. Пчёлы, майские жуки и длинные блестящие стрекозы жужжали над маленькими озерками, где из воды иногда выскакивала рыбёшка, и тогда на берег накатывали крошечные волны.

Дважды они проезжали мимо рыбацких лодок; рыбаки бросали свои сети и с любопытством провожали отряд глазами. На пастбищах козы и овцы с длинной густой шерстью поднимали головы и молча смотрели им вслед. Это была земля богатых и уважаемых людей, самых надёжных сторонников Вулфгара. Здесь по-прежнему стояло лето, в воздухе плавал аромат бесчисленных цветов, лошади утопали в облаках пуха и летучек, и голова шла кругом от пряного запаха мяты и тимьяна.