Джесса вздрогнула и крепче сжала нож, чувствуя, что засыпает.

Возле озера слышались возня и плеск. Становилось всё холоднее, руки и ноги заныли. Джесса встала и попыталась походить по крошечному пространству пещеры. Зубы Тора, как холодно! Жуткий холод. И хочется есть. Ужасно хочется.

Она осторожно подошла к выходу. Лицо облепил мокрый снег, и она благодарно начала слизывать с губ капли воды. Потом, быстро протянув руку, сорвала со стены кусок мха и сразу юркнула обратно в темноту.

Запрокинув голову, Джесса выжала в рот немного воды; на вкус она была отвратительна, зато немного утолила жажду. Выжав из мха всю влагу, она посмотрела на зелёный комок. Олени его едят. Не ядовитый же он. Ей ужасно хотелось есть, голод жёг её изнутри, заполнял собой всю пещеру, словно сам превратился в огромного зверя.

Джесса сунула в рот кусочек мха. Он был мокрый, жёсткий и горький. Она отбросила его в сторону, вспомнив о горячем душистом мясе, жареной рыбе. В том озере было полно рыбы, в лесу можно было бы найти грибы. А она застряла в этой адской яме, в этой земляной глотке… Скапти бы придумал, как её назвать.

Джесса легла на землю, сжавшись в комок, чтобы хоть как-то согреться. Долго она лежала без сна, потом начала засыпать, или ей показалось, что засыпает, и она думала о своём ноющем теле, ей стали сниться Кари, Скапти, бесконечные леса и Вулфгар, который всё падал и падал на мох. А потом ей приснилась белая змея, которая заползла к ней в пещеру и обвилась вокруг руки, и Джесса в ужасе проснулась.

Наконец, проснувшись в четвёртый или пятый раз, она увидела, что наступило утро, серое и мглистое. Ей было невыносимо холодно; изо рта вылетал пар, ножи, её лицо, руки и одежда были покрыты мельчайшими кристалликами льда.

Джесса с трудом встала. Теперь ей придётся рискнуть.

Она принялась растирать ноги и пальцы, чтобы вернуть им подвижность. Затем, взяв в руки ножи, осторожно выскользнула из пещеры.

Возле покрытых инеем скал никого не было. Никто не следил за ней, даже сверху, где из расщелин торчала молодая поросль кустов и деревьев. Внизу темнела неподвижная гладь озера, серая, как небо над ней. Никакого движения среди деревьев; лес был зловеще молчалив.

Осмотревшись, Джесса заметила следы твари; они вели в заросли папоротника, а оттуда — в лес. Неужели она ушла?

Наконец Джесса осторожно подошла к озеру. Ей так хотелось пить, что она перестала думать об опасности. Она жадно пила, торопливо зачерпывая руками ледяную воду и не сводя глаз с леса.

Тварь ушла. Возможно, голод оказался сильнее. А сейчас Джессе не хотелось думать, куда она отправилась.

Откинув со лба мокрые пряди, Джесса огляделась по сторонам. Чтобы найти ферму, ей может понадобиться целый день. Вытащив из волос какой-то мусор, Джесса стала осторожно стирать грязь с пальцев, порезанных об острые камни и шершавый вереск.

Она потратит целый день, и тогда будет уже поздно.

Хакон, шатаясь под тяжестью дров, ввалился в сарай и сбросил вязанку на пол. Поленья покатились во все стороны; пинками собрав их в кучу, Хакон здоровой рукой вытер со лба пот. Устало опустился на корточки и принялся складывать поленья крест-накрест.

Спина отчаянно болела, плечи тоже, а ведь он только вчера вернулся из Ярлсхольда. Гретта, жена Скули, постаралась припасти для него кучу грязной работы, она была мастерица на такие вещи. Хотя ему требовалось вдвое больше времени, чем здоровому человеку, она начала стенать и жаловаться. Весь день он колол дрова, резал торф, таскал свиньям пойло и даже сейчас, когда дети были уложены спать, а за столом уже ходила круговая чаша, не закончил свою работу.

Хакон уложил последнее полено и сел, прислушиваясь к нестройному пению в доме. Празднуют удачу Скули. Скули, человека Видара.

Вдруг Хакон обернулся. В тёмном углу сарая, где хранилась упряжь, что-то зашевелилось; звякнул металл. Хакон попятился к двери.

— Стой где стоишь, Хакон. И не кричи.

С соломы что-то поднялось, не то тень, не то призрак. Когда он попал в косой луч лунного света,

Хакон увидел Джессу в грязной и рваной одежде. От страха Хакон сжал кулаки:

— Джесса? Боги, Джесса, неужели это ты?

Она усмехнулась:

— А ты что, принял меня за привидение?

— Ещё бы! Видар сказал, что ты погибла. Он сказал, что сам видел, как это случилось.

— Я полагаю, меня растерзала тварь.

— Видар даже показывал твою накидку. Она вся изрезана.

Джесса покачала головой и устало опустилась на солому.

Хакон сел рядом с ней:

— Значит, всё это была ложь?

— Конечно, ложь, дурья твоя башка! — Она бросила на него яростный взгляд. — Ради Тора, Хакон, принеси мне чего-нибудь поесть! Я умираю от голода!

Он весело ухмыльнулся:

— Ну ещё бы! Ты посмотри на себя. Где ты пропадала?

Джесса была вся в грязи, со спутанными волосами; лицо заляпано, одежда промокла от дождя.

— Пошли со мной в дом. Они будут рады…

— Нет.

Джесса смотрела на него; в её взгляде он увидел тревогу.

— Никто не должен знать, что я здесь. Никто. Это очень важно. Скули вернулся?

— Он ещё в Ярлсхольде. Отослал меня назад одного.

— Вот и хорошо.

— Джесса, — настойчиво повторил Хакон, — что происходит?

— Принеси еды, и я объясню.

Он с сомнением покачал головой:

— Я же раб. Я беру только то, что мне дают.

— Ничего, постарайся, — сказала Джесса, почёсываясь. — Если не принесёшь, я съем тебя.

Она слабо улыбнулась, и Хакон, рассмеявшись, ушёл.

Джесса ждала, умирая от усталости. Она была готова упасть и тут же уснуть, но голод был сильнее. Ну где же Хакон?

Вдруг она с ужасом подумала, что сейчас он, может быть, всем рассказывает о ней, и её рука потянулась к ножу. Если они узнают, ей конец. При мысли об этом Джесса встала и спряталась за дверью, чувствуя, как болит всё тело.

Через несколько минут дверь распахнулась. Держа что-то в руках, Хакон стал оглядываться по сторонам.

— Где ты?

Джесса вышла из-за двери:

— Что-нибудь принёс?

Удивлённый Хакон положил перед ней еду.

— Значит, ты мне не доверяешь? — горько спросил он.

— После того, что я видела, Хакон, мне трудно доверять людям. Сыр!

Она схватила кусок, не успел он протянуть ей тарелку, на которой было три куска ячменного хлеба, немного козьего сыра и несколько кусков копчёной рыбы. Джесса начала запихивать всё это в рот, одновременно косясь на кувшин с водой, который он поставил рядом.

— Спасибо. Вкуснее, чем на пиру!

— Я захватил для тебя кое-какую одежду. Надень, пока твоя будет сохнуть.

Он положил перед ней старую рубашку и штаны.

— Твои?

— Да. Тебе повезло. Они чистые.

Запихнув в рот очередной кусок, Джесса улыбнулась:

— Хорошо. Отвернись. — Переодеваясь, она сказала: — Расскажи мне, что тут у вас было. Прежде всего, Вулфгар жив?

Хакон кивнул:

— Насколько я знаю. Прошлой ночью был ещё жив. Скапти от него не отходит.

Она вдруг звонко засмеялась от радости, потом села и снова принялась за еду.

— Правда не отходит? Вот мошенник. Ладно, продолжай.

Хакон пожал плечами и повернулся к ней:

— Видар рассказал людям, как на тебя и Вулфгара напала тварь. И показал твою накидку.

— И они поверили?

— Конечно. Я тоже. Джесса, но если это не тот зверь…

Она резко тряхнула головой:

— Не было никакого зверя. Видар ударил Вулфгара ножом в спину. Намеренно. И теперь ты в такой же опасности, как и я, потому что мы с тобой, Хакон, единственные в целом мире, кто об этом знает.

Он изумлённо уставился на неё:

— Так этот жрец — предатель?

— Больше чем предатель. Он убийца. И, я думаю, хочет стать ярлом.

Джесса быстро рассказала обо всём, что с ней произошло; о том, как на неё напали возле озера, как она убежала в горы, о страшной ночи в пещере. Когда она рассказывала, как тварь пыталась зацепить её лапой, взгляд Хакона стал каким-то странным, однако он промолчал и дослушал до конца. Потом кивнул: