– Интересно, как долго нас еще продержат здесь? – задает Брук вопрос, на который ни у одной из нас нет ответа.

Зато он есть у наших охранников. Ночью, когда в камеру проникает только тусклый лунный свет, замки лязгают, и через несколько секунд решетка нашей камеры распахивается. Мы с Брук одновременно садимся на матрасах. Я жмусь спиной к холодной стене и, вытаращив глаза, пялюсь на вход. Сердце подскакивает к горлу, я сглатываю, и оно повторяет кульбит.

– Выходим! – рявкает тот русский, что приносил нам еду. – По одной!

– Что он говорит? – спрашивает Брук, косясь на мужика.

– Говорит, чтобы мы по одной выходили, – перевожу тихо.

– Быстро! – орет он так, что я вздрагиваю и подскакиваю на ноги.

Мысли мечутся в попытке придумать хоть какой-то план. Зарядить громиле по яйцам и выбежать в открытые двери? Но где гарантия, что там нас не поджидает кто-то еще? И тогда есть все шансы нарваться на еще большие неприятности. А, может, отложить борьбу до конечного пункта? А там уже попробовать договориться с владельцем борделя? Если, конечно, нас везут в бордель. Они там наверняка любят деньги и не откажутся обменять меня на сумму со, скажем, шестью, нулями.

Решив действовать по обстоятельствам, я выхожу из камеры. Мужик дергает меня за руку, приказывая смотреть в стену, а затем ловко застегивает на запястьях наручники. Вывернутые плечи ломит от боли, я кривлюсь и тихонько ахаю. Громила резко разворачивает меня и толкает к стене. Врезаюсь в нее спиной, снова морщась от боли.

– Вторая! – рявкает он. – Чего расселась? Быстро!

– Что? – бормочет испуганно Брук. – Что я должна делать?

– Выходи, – говорю ей.

– Заткнись! – орет на меня мужик.

– Она не знает русский, я перевожу, – поясняю на его родном языке.

В этот момент выходит Брук, и он проделывает с ней те же манипуляции. Я замечаю пистолет, засунутый за пояс громилы, и мысленно сокрушаюсь, что не заметила его до того, как он сковал мои руки. Могла бы попробовать убить его. Я ведь даже и стрелять умею. Дура! Какая же дура!

Мужик разворачивает нас, засовывает в рот каждой из нас кляп и толкает вперед. Я первая иду к распахнутой железной двери, Брук следует за мной. В ушах шум крови перебивает остальные звуки, и я туго соображаю. Осознаю только внутреннюю истерику и свое желание спастись. Выжить во что бы то ни стало.

Мы поднимаемся по ступенькам и выходим на улицу. По моему телу тут же начинает хлестать ледяной дождь, за секунду пропитывая тонкую блузку и широкие льняные брюки. Опускаю голову, но смотрю исподлобья на происходящее. оказывается, мы с Брук были не одни в этой тюрьме.

Перед нами стоят несколько машин, и к каждой из них подводят девушек, усаживают и ждут следующую партию. Мрачные, черные фургоны, которые на фоне тусклого света луны смотрятся еще более зловеще.

– Вперед! – толкает меня мужик, который вывел нас с Брук из камеры.

– Эта наша, – слышу голос справа.

– В смысле – ваша? – хмыкает наш охранник.

– В таком смысле. Наш босс выбрал ее для себя. Он договорился с вашим, что мы ее сегодня забираем.

– Слышь, мне сказано всех рассадить по фургонам. Эта летит в Испанию, а оттуда…

– Я сказал, наша! Хочешь поспорить с моим боссом? Давай я его наберу. – Мужик достает из кармана мобильный телефон и разблокирует экран.

– Но что я скажу своему? – тушуется наш охранник, и тот мужик снова блокирует экран телефона.

– Скажи, что отдал девчонку Буйволу, – понижает он голос. – Он поймет.

– А, ладно.

Меня бережно берут под локоть и ведут к джипу, стоящему немного поодаль. Мужик вынимает кляп из моего рта.

– Подождите, – быстро говорю я. – Там моя подруга, Брук. Мы можем ее забрать?

– Не рыпайся, – тихо цедит мужик, – иначе поедешь со своей подругой в самый дешевый бордель на Ближнем Востоке, – добавляет он и возвращает кляп на место.

Я бросаю еще один взгляд на Брук, и через секунду оказываюсь на заднем сиденье машины. И тут же с двух сторон от меня садятся два бугая, сжимая своими немаленькими телами. Впереди – еще двое. Дверцы хлопают, и машина срывается с места.

Я пялюсь на затылки сидящих впереди мужчин. Знать бы, куда меня везут, и кто такой этот Буйвол. Может, впереди меня ждет еще большая опасность, чем была бы в борделе. Там я хотя бы знала, что делать, а неизвестность пугает больше всего.

– Высадишь нас там же, где подобрал, – произносит мужик справа, и водитель кивает. – Там подберешь еще одного человечка, и можешь везти ее к Буйволу.

– Хорошо, – снова кивает водитель, а сидящий справа от него продолжает молчать.

Меня трясет от ужаса и неизвестности до самого того момента, пока машина снова не останавливается. Я вжимаюсь спиной в сиденье, боясь даже дышать. Наивно хочу, чтобы обо мне забыли и решили, что меня и не было.

– Ну бывайте, мужики, – произносит сидящий слева, и они все по очереди обмениваются рукопожатиями. – Иди сюда! – выйдя на улицу, выкрикивает он.

Дверца справа хлопает, заставляя меня вздрогнуть, а слева рядом со мной приземляется новый громила и закрывает свою дверцу.

– Поехали, – говорит он на русском, но я как будто улавливаю родной акцент. Или мне только показалось?

Лиана

– Вилмер, не дергайся, – тихо произносит сидящий рядом со мной мужчина, и я дергаю головой в его сторону. Хмурюсь, потому что он разговаривает на американском английском. – Терпение, мы должны отъехать дальше.

– Что ты там бормочешь? – спрашивает водитель на русском.

– Молитву, – хмыкает мой “сосед”. – Тихо, Вил, – добавляет он на моем родном языке.

Я начинаю мычать и таращить глаза в сторону сидящего рядом, чтобы он обратил на меня внимание. Вытянул бы изо рта кляп, а дальше я бы уже как-то договаривалась с ним. Все же со своими соотечественниками найти общий язык намного проще.

– Заткнись, – коверкая слово, цедит этот мужик. Я продолжаю мычать и дергаться, пытаясь дать ему понять, что меня нужно освободить, но он не шевелится. Только переходит на английский. – Сиди смирно, идиотка, если хочешь жить.

Я замолкаю и хмурюсь еще сильнее. Как же мне докричаться до него? И почему им так сложно вытащить кляп из моего рта? Его же всегда можно засунуть назад, если я ляпну что-то не то. Возмущенно фыркнув, стараюсь расслабиться на сиденье, но напряжение из тела никуда не уходит.

Водитель выворачивает руль, и машину кренит. Я едва не заваливаюсь на своего “соседа”, и в этот момент наблюдаю то, что заставляет кровь в жилах застыть. Сидящий на пассажирском сиденье мужик поднимает руку, приставляя к виску водителя пистолет с глушителем. Он идиот?! Мы же разобьемся к чертям собачьим! Я успеваю только глухо промычать, как мужик нажимает на курок, и мозги водителя летят на боковое стекло. Все мое тело пробивает дрожь ужаса, в горле застревает крик, который я не могу выпустить из-за кляпа.

Мужик перегибается через мертвое тело в тот момент, когда машина начинает идти юзом. Открывает водительскую дверь и ногой выталкивает водителя. Несмотря на крупные габариты, ловко перебирается за руль. Выравнивает его, поддает газу и захлопывает дверцу, после чего машина срывается на такой скорости, что меня вжимает в сиденье. Сидящий рядом со мной дергается в мою сторону, и я отшатываюсь.

– Не дергайся! – рявкает он и, схватив ремень безопасности, протягивает его по моей груди и пристегивает. – Вил, сзади чисто, – докладывает, обернувшись, и сам пристегивается.

Во мне зреет такая истерика, что внутренности содрогаются, а тело колотит. Какая перспектива лучше: попасть в секс-рабство или быть похищенной двумя мужиками, которые проворачивают такое? Черт подери, да никакая! Самая лучшая перспектива – это укуренной в хлам потягивать ром, лежа на шезлонге на Ямайке. А эти приключения… С меня хватит. Если я когда-нибудь вернусь домой, завязываю со своей долбаной работой! Если бы не красила волосы, наверняка уже насчитала бы с десяток седых волос на голове. И это мне еще даже тридцати нет!