Кое-кто из зрителей ахнул, а несколько женщин взвизгнули. «Лоб», чьи слова я едва мог понять из-за акцента, сказал:

– Как же тады он его скрутил?

– Ученик Арканиуса проявил огромную храбрость, успев произнести заклинание неподвижности…

Рассказ Багардо о моем «прошлом» настолько увлек меня, что я совсем забыл, что нужно рычать, пока он не бросил на меня свирепый взгляд. Тогда я принялся двигать челюстями, подпрыгивать и проделывать другие ужимки, чтобы походить на мое описание.

Багардо сообщил столь же захватывающие подробности поимки Унгаха, сидящего на цепи за оградой, чтобы находиться на достаточном расстоянии от «лбов». Когда «лбы» приблизились к ограде, Унгах принялся гримасничать, реветь, бить по своей железной цепи. Он производил впечатление существа, куда более устрашающего, чем я.

После представления Багардо спустил Унгаха с цепи и открыл мою клетку. Унгах вошел в клетку и достал из ящика старый, побитый молью плащ и широкополую шляпу с обвисшими полями, пару рваных сапог, пояс и кисет. Все это он надел на себя, а кисет положил в карман.

– Для чего это одеяние, господин Унгах? – спросил я.

– Босс настаивает. Пойду в Эвродиум за покупками. В сумерках жители деревни примут меня за рабочего. Если бы они увидели Унгаха Ужасного, говорящего вежливые фразы, не стали бы платить за то, чтобы посмотреть на меня в балагане. Тебе что-нибудь принести?

– Пока еще не знаю. Но вот что мне объясни: на что ты будешь делать покупки?

– На деньги. Багардо дал мне разрешение.

Часом позже Унгах вернулся с покупками: сладкое мясо, которым он поделился со мной, иголка, бритва и прочие вещи. После обеда он чинил при свете лампы плащ, когда к нашей палатке подошел Сиглар, укротитель льва. Сиглар, высокий костлявый человек с бледно-голубыми глазами и прямыми цвета пакли волосами, был варваром с севера, со склонов Швена.

– Мастер Здим, – сказал он. – Босс умирает от желания тебя видеть.

Я заподозрил, что Багардо хочет выругать меня за плохо сыгранное представление. И сказал Унгаху:

– Не мог бы ты пойти со мной, старина? Мне нужна моральная поддержка.

Унгах отложил шитье и встал. Мы подошли к маленькому фургону Багардо. Внутри он был роскошно убран шелковыми занавесями и толстым ковром, а под потолком сияла серебристая лампа.

Багардо угнездился за столом, ведя подсчеты с помощью доски и куска мела.

– О Здим, – сказал он, – за двадцать лет своей работы я никогда не видел худшей игры. Короче говоря, ты ужасен.

– Прошу прощения, хозяин. Я страстно желаю вам угодить, но с первого раза это вряд ли получится. Если бы вы заплатили мне вперед, то это, может быть, вдохновило бы меня.

– Ого, вот оно как! Цирк на грани банкротства, я задолжал всей труппе, а ты устраиваешь забастовку. Чтоб ты сдох, демон! – Он с такой силой ударил кулаком по столу, что чернильница подпрыгнула.

– Хорошо, сэр, – ответил я. – Я сделаю все, что в моих силах, но в том бедственном положении, в каком я нахожусь, это лучшее может оказаться весьма незначительным.

– Ах ты дерзкая тварь! – загремел Багардо. – Я тебя проучу.

Он встал из-за стола и подошел ко мне. В руках у него был хлыст, который он использовал в качестве короля манежа. Он ударил меня им раз, потом другой. Поскольку это была не волшебная палка, я почти не чувствовал ударов.

– Это самые сильные удары, на которые вы способны, сэр? – спросил я.

Он ударил меня еще несколько раз, потом отшвырнул хлыст в угол:

– Черт тебя дери, ты что, сделан из железа?

– Не совсем, сэр. Но моя ткань гораздо прочнее, чем ваша. Так что насчет платы? Как говорят у нас, в Двенадцатой реальности, каждый насос требует подкачки.

Весь багровый от гнева, Багардо смерил меня яростным взглядом. Затем он рассмеялся:

– О, ладно-ладно, ты и впрямь взял меня за жабры.

Как насчет трех пенсов в день?

– Годится, хозяин. А теперь могу ли я получить плату за несколько дней вперед на карманные расходы?

Багардо достал из шкатулки девять пенсов:

– Пока хватит. Ну довольно торговаться. Как насчет партии в скиллет?

– А что это такое, сэр?

– Увидишь. – Багардо расставил маленький столик и четыре складных стула.

Когда Сиглар, Унгах и я заняли места, Багардо достал пачку плотных продолговатых бумажек с нанесенными на них рисунками. Обитатели Первой реальности играют во множество игр с этими, как они их называют, «картами».

Правила скиллета оказались простыми. Одни комбинации карт имели большее значение, чем другие, хитрость заключалась в том, чтобы твои карты могли побить карты противника. Я пережил неприятные минуты, пытаясь приспособить картонки к когтям, не привыкшим к подобным предметам. Эти проклятые штуки постоянно падали на пол.

Багардо все время трепался. Он бахвалился успехами в сожительстве с женскими особями. Особенно гордился тем, что ему удалось переспать с шестью женщинами за одну ночь в заведении, называемом «публичный дом»… Я был озадачен подобной гордостью самцов Первой реальности, поскольку неисчислимое количество гораздо менее развитых животных, например козлы, легко могут дать человеческим самцам сто очков вперед в этом отношении. Когда все отдали дань уважения мужской силе Багардо, он сказал:

– Здим, с тех пор как ты прибыл в эту реальность, знал ли ты каких-нибудь колдунов кроме дока Мальдивиуса?

– Нет, сэр, если не считать его ученика Граха, который… э… стал жертвой недопонимания. А в чем дело?

– Нам нужен колдун. У нас был один, старик Арканиус…

– Я слышал, как вы говорили о нем, сэр. Что же на самом деле погубило его?

– Нечто не слишком далекое от той лжи, которую я о нем рассказывал. Арканиус экспериментировал с заклинаниями, слишком сложными для его ограниченных способностей. Однажды вечером мы увидели, что из его палатки выбивается голубое пламя, и услышали крики. Наутро Арканиуса не было – только брызги крови. Я предлагал работу Мальдивиусу, но он отказался, бормоча что-то насчет Паалуа, дающего ему счастье. В то время он был несколько пьян. Ты случайно не знаешь, что он имел в виду?

– Нет, сэр. Я слышал, что Паалуа – это земля могущественных колдунов за океаном.

– Дульнесса помимо своей работы занимается еще предсказанием счастья, но это совсем не то, что иметь настоящего колдуна. Чей ход?

Багардо отыграл у меня девять пенсов, монету за монетой. Я отметил, что время от времени его ноздри начинали как-то странно вибрировать. Чаще всего это случалось, когда он находился накануне выигрыша очередной части моих денег. Однако я не мог с уверенностью объяснить данное ощущение. Когда я лишался последнего гроша, дверь открылась и вошла миловидная мадам Дульнесса, наездница без седла. Хриплым голосом она крикнула:

– Когда хоть один из вас, белоручек, соизволит мне помочь?

Багардо отмахнулся:

– Возьми Здима. У него все равно больше ничего нет.

– Ты хочешь сказать, что он может?

– Конечно. Демоны подвержены точно таким же чувствам, как и мы. А теперь забирай его и дай нам возможность продолжить игру.

Озадаченный, я последовал за Дульнессой в ее фургон. Когда мы вошли, она повернулась ко мне с улыбкой и полуприкрыла глаза.

– Ну, Здим, – сказала она, – с тобой я, по крайней мере, получу новые ощущения.

Сказав это, она начала подчеркнуто медленно снимать с себя одежду. Освободившись от последнего элемента гардероба, она легла на кровать. Я был искренне заинтересован, ибо впервые видел живую человеческую особь женского рода без одежды. Я с удовлетворением отметил, что иллюстрации учебников родного уровня полностью отвечают действительности, в точности воспроизводя все формы и органы данного экземпляра. Усики уловили вибрацию необычной интенсивности, но я не смог распознать ее природу.

– Ну а теперь приступай, если ты вообще намерен приступать, – сказала она.

– Прошу прощения, мадам, – ответил я, – но я не понимаю. Чего вы от меня желаете?

– О, клянусь сосками Астис! Ты что, не знаешь как… – И она произнесла целый ряд непонятных мне слов, добавив: – Или как это называется на вашей демонической земле?