Что ж, я останусь в Чемнисе на ночь.

Колдун оставил меня в не слишком хорошем расположении духа. Я терпеливый демон, терпение мое куда больше, чем у этих вспыльчивых и своенравных человеческих особей, но я не мог не чувствовать, что доктор Мальдивиус обходится со мной несправедливо. Два раза подряд он сваливал всю вину за случившееся на меня, хотя сам был виноват, давая неясные и противоречивые приказы.

Я боролся с искушением произнести нужные заклинания, вернуться в Двенадцатую реальность и предстать с жалобами перед Настоятелем. Нас обучают этому заклинанию, перед тем как мы покидаем свою планету, так что мы можем вернуться туда в то мгновение, когда нам грозит смертельная опасность. Но без крайней необходимости его использовать нельзя – за это нам грозит суровое наказание. Тот факт, что демон способен исчезнуть, когда человеческие существа хотят его убить, дал обитателям Первой реальности возможность преувеличить наши способности.

Однако заклинание побега является длинным и сложным. Когда я попытался мысленно произнести его, то обнаружил, что забыл несколько строк и оказался в Первой реальности в настоящей ловушке. Возможно, это и к лучшему, ибо меня могли обвинить в напрасном использовании заклинания и отправить назад, на Первый уровень, под угрозой приговора к заточению на несколько лет. А такая судьба ужасна.

Мальдивиус вернулся на следующее утро с незнакомцем. Тот сидел верхом на прекрасной пегой лошади и, в отличие от хозяина, был щегольски одет. То был человек, едва переступивший порог среднего возраста. Он имел тонкие ноги, но массивные тело и руки. Брил лицо, но, казалось, ничего не мог поделать с буйными иссиня-черными волосами, что росли у него на подбородке, образуя густую бороду. В уши его были вдеты золотые обручи.

– Вот твой новый хозяин, – объявил Мальдивиус. – Багардо Великий. Мастер Багардо, познакомьтесь с демоном Здимом.

Багардо окинул меня взглядом.

– Он словно составлен из дисков и завитков, хотя трудно судить незнакомых существ. Что ж, доктор, если предъявите мне бумагу, я подпишу ее.

Вот так я сделался слугой по контракту Багардо Великого, владельца передвижного цирка.

– Идем со мной! – приказал Багардо. Я последовал за ним, а он продолжил: – Скажи-ка мне, как правильно звучит твое имя. Задим, не так ли?

– Нет, Здим, – сказал я. – Один слог. Здим, сын Акха.

Багардо несколько раз повторил мое имя.

Я спросил:

– Каковы будут мои обязанности, сэр?

– Главным образом в подсчете лбов.

– Простите? Я не понимаю.

– Лбы, зеваки, глазюки – так мы, цирковые, называем свою публику. – Багардо всегда называл свое заведение цирком, хотя другие именовали его балаганом. Разница, насколько я понял, была в том, что в настоящем цирке должен был быть хотя бы один слон, в то время как у Багардо не было ни одного. – Тебя поместят в передвижную клетку и будут объявлять как ужасного пожирателя людей, Демона из Двенадцатой реальности.

И судя по тому, что рассказал Мальдивиус, это не ложь.

– Сэр, я всего лишь исполнял приказ…

– Неважно. Я попытаюсь быть точным в своих оценках.

Мы подошли к тому месту, где дорога, отходящая от храма, сливалась с той, что вела от Чемниса в Ир. Здесь стояла большая, с железными прутьями клетка на колесах, похожая на фургон. В нее была впряжена пара животных, похожих на мулов Мальдивиуса, за исключением того, что они были покрыты яркими черными и белыми полосами. На месте кучера в ленивой позе развалилось приземистое низколобое, лишенное подбородка существо, совершенно голое, если не считать густого волосяного покрова. Пожалуй, оно походило на человека, но это был не человек.

– Все в порядке? – спросил Багардо.

– Все в порядке, босс, – ответило существо густым надтреснутым голосом. – Кто это?

– Новый член нашей труппы, высокородный Здимдемон! – торжественно провозгласил Багардо. – Здим, познакомься с Унгахом из Комилакха. Он то, что мы называем человекообразной обезьяной.

– Тряси, дружище раб, – сказал Унгах, протягивая волосатую длань.

– Трясти? – повторил я, вопросительно глядя на Багардо. – Он имеет в виду вот так? – Я покрутил бедрами туда-сюда.

Багардо покачал головой:

– Возьми его правую руку в свою и осторожно пожми, покачивая ее при этом вверх и вниз. Слишком сильно не жми.

Я так и сделал, сказав:

– Рад с вами познакомиться, господин Унгах. Я не раб, а слуга по контракту.

– Счастливчик! А я вот должен пыхтеть на мастера Багардо, пока, как говорится, смерть не разлучит нас.

– Ты же знаешь, что тебя кормят здесь так, как никогда бы ты не ел в джунглях Комилакха, – сказал Багардо.

– Что верно, то верно, хозяин, но еда – не все, что мне нужно.

– Что же еще тебе необходимо? Впрочем, мы не можем спорить весь день. – Багардо открыл дверцу клетки. – Полезай, – сказал он.

Дверь с лязгом закрылась. Я опустился на широкую деревянную скамью, стоявшую в конце клетки. Багардо устроился на кучерском месте рядом с Унгахом. Тот цокнул и натянул поводья. Фургон двинулся и поехал на запад.

Дорога извивалась вниз по склону к долине реки Кьямос, которая текла от Метуро через Ир к морю. Через час в поле нашего зрения возник Чемнис, раскинувшийся у самого устья. По стандартам Первой реальности это маленький город, но очень оживленный, так как является главным портом Ира. Я увидел возвышавшиеся над крышами домов корабельные мачты.

На окраине стоял палаточный лагерь, украшенный флагами с символами балагана Багардо. Когда фургон свернул в поле, я увидел, что возле палаток работают люди, складывая их по одной и погружая в фургоны. Другие прицепляли к этим фургонам лошадей. Отовсюду доносились шум и крики людей.

Моя клетка остановилась, и Багардо, подавшись вперед на сиденье, закричал:

– Ах вы, идиоты! Лентяи безмозглые! Мы уже должны были выезжать! Вы ничего не можете сделать, если я не стою у вас над душой! Как, скажите, мы сможем добраться до Эвродиума к завтрашнему вечеру? Унгах, прекрати по-дурацки ухмыляться, глупая обезьяна! А ну-ка вниз и за работу! Выпусти Здима: нам нужны все пары рук.

Человекообразная обезьяна послушно спустилась и открыла клетку. Когда я выбрался из нее, кое-кто из труппы с подозрением посмотрел на меня. Впрочем, они привыкли к виду всяких экзотических существ, так что вскоре вернулись к работе.

Унгах занялся заворачиванием груды колышков в большой кусок брезента. Он протянул мне конец веревки:

– Держи. Когда я скажу «тащи», то тащи.

По его сигналу я потащил. Веревка порвалась, я упал на спину и сильно прищемил хвост. Унгах озадаченно смотрел на порванную веревку.

– Эта веревка казалась прочной, – сказал он. – Ты, должно быть, сильнее, чем я думал.

Он попытался связать разорванные концы и, сделав это, вернулся к прерванной работе, попросив меня действовать вполсилы. Но к тому времени, как мы связали узел, главная палатка уже лежала на земле и люди убирали остатки оборудования. Я мог лишь удивляться тому, как, несмотря на ужасную неразбериху, все было настолько быстро собрано. Багардо, сидевший теперь верхом на лошади, с трубой, висящей на шее, взмахнул широкополой шляпой, привлекая внимание к себе:

– Поторапливайтесь со сбруей! Сиглар, подведи свою повозку к началу! Поставлю тебя первым, Унгах, посади Здима на место, и давайте в общую шеренгу…

– Залезай, – велел мне Унгах.

Когда я снова очутился в клетке, он подергал за веревки, и шторы, прикрепленные к крыше фургона, опустились по обеим сторонам, так что я оказался отрезанным от внешнего мира.

– Эй! – крикнул я. – Зачем ты меня закрываешь?

– Приказ, – отозвался Унгах, выравнивая края полотна. – Босс не позволяет чемнисянам смотреть задаром.

– Но я хочу обозревать окрестности!

– Полегче, господин Здим. Когда выберемся за город, я приподниму для тебя краешек.

Багардо громко присвистнул. С изрядным шумом, в котором смешались крики животных, возгласы людей, скрип колес, повозки двинулись в путь. Я ничего не видел, поэтому первый час провел в состоянии пищеварительного оцепенения, покачиваясь на деревянной скамье.