Утром я вышел на работу, но на работу не пошёл. Я дождался, когда, по времени, Вера должна уйти в институт, позвонил на работу и отпросился, сославшись на острую боль в области желудка. Директор наш, следуя моде той поры, был убеждённым демократом, поэтому сразу выдал мне отгул и стал горячо настаивать, чтобы лично привезти мне все необходимые лекарства. Я убедил его не делать этого только тогда, когда напомнил ему, что у меня мама — медик.

Я вернулся на Нариманова. Константин Алексеевич что-то писал в тетрадку на кухонном столе. Вера, наверняка, уже рассказала отцу о вчерашнем визите девчонок. Но я всё равно начал разговор с ним именно о визите девчонок к нему, как к колдуну. Он посмеялся, но ничего не стал объяснять. Тогда я напрямую заговорил о том, что всё происходящее в доме, после его приезда, напоминает деятельность какой-то секты. Он подумал и произнёс:

— Слушай-ка, очень даже похоже, со стороны. Светик так же думает. Сестра.

— А это не так? — улыбнулся я в свою очередь.

— Знаешь, это зависит от того, кто на это смотрит.

— Я, например, смотрю и не понимаю. А я простой человек. В церковной инквизиции точно не состою.

— Что ты хочешь узнать?

— Хотелось бы узнать правду. Разве можно хотеть чего-то другого? — недоумевал я.

— Да вот, видишь ли, в чём дело, правда, у каждого своя. Выражение избитое, но, кажется, похоже на правду.

— Не соглашусь. Есть общая правда, для всех.

— Да. Есть только одна неоспоримая правда — всё в мире идёт по космическим законам.

— Вряд ли. Всё у нас идёт по законам, которые сочинили не совсем умные люди.

— Вот от этого все беды.

Я спорить не стал. Я стал слушать. Константин Алексеевич отвечал на мои вопросы, которые вслух я не произносил. Он уже знал, что я хочу спросить.

То, что он рассказывал мне, не было для меня, совсем уж, открытием. Многое из того, что он рассказывал, я уже когда-то встречал в книгах или обсуждал с друзьями. Константин Алексеевич говорил со мной не как апологет какого-нибудь учения, а как исследователь. Он не злился, когда я что-то не понимал, а старался объяснить то, что я не понял, другими словами. Если бы он был по-настоящему предводителем секты, я стал бы сектантом после этого разговора.

Всё, что происходит в мире, происходит по неизменному Закону. Автор этого Закона — Бог. И сам Бог действует в рамках этого Закона. Всё в этом Мире течёт и изменяется по этому Закону. Есть только две силы, которые влияют на поток Жизни. Это — Бог, и сущности, которым Бог дал свободу воли. Одна, из этих сущностей — Человек. Ни Человек, ни даже Бог не могут изменить Закон. Как бы Человеку этого не хотелось. Основа Закона проста — это гармония.

Почему с моими друзьями мы никогда не говорили на такие темы серьёзно? У нас иногда и заходили разговоры и о Боге, и о Космосе, и о Человеке, но очень быстро эти разговоры скатывались в ироническую сторону. Егор говорил, что с нашими куцыми мозгами и напыщенностью, мы не должны касаться таких тем. И если туда полезем, то всё равно ничего не поймём, только станет страшнее жить. Штольц утверждал, что для него нет никакого секрета. «Наша жизнь — это путь из чрева матери к матёрым могильным червям. Стандартный червячный механизм» — говорил он.

Я каждый день искал возможность продолжить разговор с Константином. Мне было интересно его мнение по многим вопросам. Но это было очень затруднительно. В доме постоянно топтались какие-нибудь гости. Некоторые засиживались допоздна, а гости из других городов могли остаться с ночёвкой. Против визитов бывших соседей я претензий не имел; они особо не засиживались и приносили с собой всякие вкусности, в отличие, скажем, от гостей из столицы. Гости из Москвы были самыми мутными на мой взгляд. Мне кажется, некоторые из них приезжали только для того, чтобы истребить, как можно больше, продуктов, принесённых соседями, и поспорить с Константином. В качестве своих аргументов, они высыпали такое количество мудрёных слов, что по дому ходить было невозможно. Нет-нет, да и споткнёшься о какой-нибудь «диффузионизм» или «пролегомены».

Константин никогда не возражал, чтобы мы с Верой присутствовали при его разговорах с гостями. И я заметил, что с бывшими соседями, Константин ведёт себя более обходительно, чем с учёными гостями, которые с ним вели научные споры. Я, честно говоря, не понимал тогда, что человеку с его образованием интереснее разговаривать с пенсионерами, простыми работягами и даже с алкоголиками, чем с докторами наук.

Очень часто моя самоуверенность и моё самомнение не пускали меня на простые пути. Я почему-то предпочитал дорогу в обход, со множеством преград. Но иногда ум мой просветлялся. До меня дошло, наконец, что многие непонятные явления, мне может прояснить Вера.

Прежде всего, я хотел знать, почему её подруги пришли к Константину как к «колдуну». Вера рассказала мне занятную историю.

Поначалу Катя и Лена дружили с ней не так активно, как теперь; Вера была только «внучкой академика». С ними в институтской группе училась девушка с незавидной судьбой. «Её жизнь была сплетена из несчастий», — сказала Вера. Отец у неё умер, когда ей было семь. Мать начала болеть, когда девушка поступила в институт. Матери был нужен постоянный уход, и в учёбе появились трудности. Вскоре мать умерла. На втором курсе, после первого семестра её собирались отчислить. Заступиться за девушку было некому. Вера попросила отца поговорить о ней с деканом. Катя и Лена об этом знали и решили поглазеть, что из этого будет. После лекций они остались с Верой и той девушкой ждать Константина Алексеевича. Вопреки ожиданиям подруг, Константин не направился в деканат, а взял ту девушку за руку и подвёл к окну. Он взглянул на неё и сказал: «Всё у тебя будет хорошо. Институт тебе не нужен. Вот держи». Константин достал из кармана кожаные, на меху, варежки с причудливым узором, который был вышит на тыльной стороне. «Мне их дал один колдун. Сказал, они должны помочь хорошему человеку. Тебе помогут».

Подруги расходились разочарованные. Они, конечно же, ждали не этого. Но через неделю они изменили своё мнение. Когда Катя и Лена сидели в гостях на Нариманова, к Вере зашла та девушка. Пришла не одна, а с молодым человеком. Оказывается, в тот день, когда отец Веры подарил ей варежки, она шла домой, уже решившись на самоубийство.

На своей улице, рядом со своим домом она увидела молодого человека. Он был одет в форму курсанта военного училища. Застала его девушка за странным занятием. Курсант разгребал снег вдоль тропинки голыми руками в поисках чего-то, судя по всему, важного. Девушка посмотрела на его замёрзшие руки и протянула ему варежки, подаренные Константином Алексеевичем. Завязался разговор. Молодой курсант приехал в отпуск домой. Когда он доставал носовой платок, вместе с платком зацепились ключи от дома, и курсант не сразу заметил, как они упали в снег. Ключей он так и не нашёл. Девушка предложила подождать, пока не вернутся его родители, у неё. Посидели, попили чаю, поговорили. Когда курсант вечером ушёл домой, девушка опять стала думать о смерти. Она ещё подумала, что варежки колдуна действительно помогли хорошему человеку, а ей уже ничего не поможет.

Её невесёлые мысли прервал звонок в дверь. На пороге стояли тот самый курсант и его отец. Молодой человек протянул ей варежки, а отец пригласил её в гости. Возражений его отец не принимал. Жили они через два дома от неё. Эта семья вернула девушке желание жить. Её сразу полюбили все члены семьи. А сейчас они с молодым человеком забежали к Вере, чтобы поблагодарить Константина Алексеевича за варежки. Но отца уже не было в городе — очередная внезапная командировка.

На Катю и Лену эта история произвела сильное впечатление. Им тоже приспичило найти свою судьбу. Вернее, желание возникло у Кати, а Лена, почти сразу, стала желать того же. С этого времени они стали дежурить в доме Веры в ожидании приезда отца. И однажды они его всё-таки подкараулили. Они застали Константина на выходе из дома; он уже собрался в новую долговременную командировку. Катя и Лена вцепились в его рюкзак и изложили ему просьбу подыскать им суженных-ряженных. Константин рассмеялся и сказал им, что они и сами справятся уже сегодня. Пусть посидят и попьют чайку с Верой, а по дороге домой кто-нибудь да подвернётся. Девчонки, конечно, не поверили и обиделись, решив, что Константин Алексеевич просто хочет от них отвязаться. Но, к сожалению, всё так и случилось. В роли суженных-ряженных им в тот день подвернулись мои друзья.