ЛЕОНОРА. Теперь у меня трое! Первый, второй, третий. Два мальчика и девочка. Я их коллекционирую. Это так замечательно! (Через плечо.) Что, Хильда? А, приехала кузина Эменгарда! Входите, кузина.
Она идет в холл и встречает кузину Эменгарду, на которой уже седой парик.
ЭМЕНГАРДА. Так приятно быть с вами, в кругу семьи.
ЧАРЛЬЗ (предлагает ей стул). Близнецы уже полюбили вас, кузина.
ЛЕОНОРА. И малыш сразу же привязался к ней.
ЧАРЛЬЗ. Кузина Эменгарда, а кем мы приходимся друг другу? Ну-ка, Женевьева, это твоя специальность. — Но прежде, дорогая, еще индейки? А кто хочет клюквенного соуса?
ЖЕНЕВЬЕВА. Сейчас я соображу: бабушка Байярд была вашей…
ЭМЕНГАРДА. Ваша бабушка Байярд была троюродной сестрой моей бабушки Хаскинс через Уэйнрайтов.
ЧАРЛЬЗ. В общем, все это есть в книге где-то там наверху. Это ужасно интересно.
ЖЕНЕВЬЕВА. Ничего подобного. Нет такой книги. Все, что знаю я, я узнала по надгробным плитам. И будьте уверены, приходится счистить целую гору мха, чтобы найти хоть одного прадеда.
ЧАРЛЬЗ. Существует предание, что моя бабушка Байярд пересекала Миссисипи на плоту, когда еще не было ни мостов, ни паромов. Она умерла еще до того, как родились мы с Женевьевой. Конечно, в нашей великой молодой стране время бежит очень быстро. Положить вам клюквенного соуса, кузина Эменгарда?
ЭМЕНГАРДА (робко). Наверное, в Европе с ее ужасной, ужасной войной время тянется гораздо медленнее.
ЧАРЛЬЗ. Пожалуй, периодические войны — это не так уж и плохо в конце концов. Они выводят весь яд, скапливающийся в нации. Это как вскрывшийся нарыв.
ЭМЕНГАРДА. Боже мой, боже мой!
ЧАРЛЬЗ (с ударением). Да, это как нарыв. Хо-хо! Вот и наши двойняшки.
Из дверей холла появляются близнецы. На Сэме форма младшего лейтенанта. Люсия, суетясь, поправляет что-то на ней.
ЛЮСИЯ. Правда, она ему очень идет, мама?
ЧАРЛЬЗ. Ну-ка посмотрим.
СЭМ. Мама, не позволяй Родерику играть с моими марками, пока меня не будет.
ЛЕОНОРА. Послушай, Сэм, обязательно пиши. Хоть изредка. Будь хорошим мальчиком, не забывай об этом.
СЭМ. А вы, кузина Эменгарда, почаще присылайте мне ваше замечательное печенье.
ЭМЕНГАРДА (в волнении). Ну конечно, мой дорогой мальчик, конечно.
ЧАРЛЬЗ. Если тебе понадобятся деньги, помни, что у нас есть агенты и в Париже, и в Лондоне.
СЭМ. Ну что же, до свидания…
Он живо выходит через черную дверь, бросив вперед себя свой не понадобившийся седой парик. Люсия садится за стол с опущенными глазами.
ЭМЕНГАРДА (после небольшой паузы, тихим, сдавленным голосом, стараясь завязать разговор). Выходя из церкви, я разговорилась с миссис Фэачайлд. Она говорит, что ее ревматизм немного получше. Она шлет вам тысячу благодарностей за рождественский подарок. Кажется, набор для рукоделия? — Проповедь была восхитительна. А наш витраж, Леонора — такой красивый, такой красивый. Все говорили о нем и… с такой любовью говорили о Сэме. (Рука Леоноры тянется ко рту.) Прости меня, Леонора, но уж лучше говорить о нем, чем молчать, когда мы все только о нем и думаем.
ЛЕОНОРА (поднимаясь, с мукой). Он был совсем ребенок. Он был еще совсем ребенок, Чарльз.
ЧАРЛЬЗ. Леонора, дорогая моя…
ЛЕОНОРА. Мне хочется сказать ему, каким он был хорошим. Мы так опрометчиво отпустили его. Мне хочется сказать ему, как мы все любим его. — Простите меня, мне нужно побыть одной. — Да, конечно, Эменгарда, гораздо лучше, когда мы говорим о нем.
ЛЮСИЯ (тихим голосом Женевьеве). Я могу чем-нибудь помочь?
ЖЕНЕВЬЕВА. Нет-нет. Только время, только течение времени может помочь в этом.
Леонора, блуждая по комнате, оказывается около дверей. В этот момент входит ее сын Родерик. Он берет ее под руку и ведет обратно к столу.
РОДЕРИК. Что случилось, в конце концов? Почему вы все такие мрачные? Сегодня мы отлично покатались на коньках.
ЧАРЛЬЗ. Молодой человек, вы не могли бы присесть. Я хочу поговорить с вами.
РОДЕРИК. На катке были абсолютно все. Люсия все время жалась по углам с Даном Крейтоном. Когда же это свершится, Люсия, а?
ЛЮСИЯ. Не понимаю, а чем ты.
РОДЕРИК. Люсия скоро покидает нас, мама. Подумать только, и это будет Дан Крейтон.
ЧАРЛЬЗ (зловеще). Родерик, я хочу поговорить с тобой.
РОДЕРИК. Да, отец.
ЧАРЛЬЗ. Это правда, Родерик, что ты возмутительно себя вел на вчерашнем балу?
ЛЕОНОРА. Не сейчас, Чарльз, я прошу тебя. Все-таки рождественский обед.
РОДЕРИК (громко). Нет.
ЛЮСИЯ. Действительно, отец, он ничего не сделал. Это все этот ужасный Джонни Льюис.
ЧАРЛЬЗ. Я не желаю слышать ни о каком Джонни Льюисе. Я хочу знать, почему мой сын…
ЛЕОНОРА. Чарльз, прошу тебя…
ЧАРЛЬЗ. Первая семья города!
РОДЕРИК (вскочив). Да я ненавижу этот город и все, что его касается. И всегда ненавидел.
ЧАРЛЬЗ. Вы вели себя как испорченный щенок, сэр, как дурно воспитанный, испорченный щенок.
РОДЕРИК. Да что я сделал? Что я такого ужасного сделал?
ЧАРЛЬЗ. Вы были пьяны и вы нагрубили дочерям моим лучших друзей.
ЖЕНЕВЬЕВА (ударив по столу). Чарльз, мне стыдно за тебя. Ничто в мире не стоит таких отвратительных сцен.
РОДЕРИК. Великий боже, в этом городке только и остается, что напиться, чтобы избавиться от скуки. Время здесь тащится так медленно, будто вообще стоит на месте.
ЧАРЛЬЗ. Хорошо, молодой человек, мы заполним ваше время. Вы больше не будете посещать Университет. Со второго января вы приступите к исполнению своих обязанностей на фабрике Байярдов.
РОДЕРИК (в дверях холла). Ну нет, у меня найдутся дела поинтересней, чем ваша древняя фабрика. Я уеду туда, где время, слава богу, не стоит на месте. (Он выходит в холл.)
ЛЕОНОРА (вставая). Родерик, Родерик, подожди минутку. Чарльз, куда он может уехать?
ЛЮСИЯ. Тише, мама. Он вернется. Теперь и мне пора упаковать чемодан.
ЛЕОНОРА. У меня совсем не осталось детей!
ЛЮСИЯ. Ш-ш-ш, мама. Он вернется. Съездит куда-нибудь в Калифорнию и все тут. — Кузина Эменгарда упаковала почти все мои вещи. Спасибо вам большое. (Целует мать.) Я ненадолго. (Выбегает в холл.)
Женевьева и Леонора надевают свои седые парики.
ЭМЕНГАРДА. Сегодня такой красивый день. По пути домой я остановилась поговорить с миссис Фостер. Ее артрит временами дает о себе знать.
ЛЕОНОРА. Он ее сильно мучит, бедняжку?
ЭМЕНГАРДА. Она говорит, что и через сотню лет мало что изменится.
ЛЕОНОРА. Да, она храбрая женщина.
ЧАРЛЬЗ. Я положу тебе немного белого мяса, Леонора? Мэри, передайте тарелку кузины Эменгарды.
ЛЕОНОРА. Что это, Мэри? — А, вот и телеграмма из Парижа — от них! «Любим, поздравляем всех с Рождеством». Я говорила им, что сегодня мы будем есть один из их свадебных кексов и думать о них. Судя по всему, уже решено, что они поселятся на Востоке. Теперь у меня даже дочери нет рядом. Они хотят построить дом на побережье, где-то к северу от Нью-Йорка.
ЖЕНЕВЬЕВА. Но к северу от Нью-Йорка нет побережья.
ЛЕОНОРА. Ну к востоку или к западу, или еще где-нибудь.
Пауза.
ЧАРЛЬЗ. Господи, какой темный день.
Он надевает седой парик. Пауза.
ЧАРЛЬЗ. Как медленно течет время, когда в доме нет молодежи.
ЛЕОНОРА. У меня трое детей. Только где они?
ЧАРЛЬЗ (неумело утешает ее). Ну, один из них отдал жизнь за свою страну.
