Адокс укоризненно наклоняет голову в сторону Короля.

— Я согласен с вашими планами. Твоя армия должна быть мобилизована без промедления. Мои люди приступят к тренировкам с отборным отрядом твоих дозорных. Ире немедленно приступит к ремонту тропы.

Во время отступления Кассий разрушил опоры, соединяющие ступенчатые острова Оскалы, пытаясь задержать наше возмездие.

Джован бросает на него растерянный взгляд, но потом сглаживает черты лица.

— Почему ты вдруг согласился, лидер Ире?

Адокс пристально смотрит на меня. Его глаза всё ещё кажутся влажными.

— Я уже был согласен, Джован Король Гласиума. Но я не был убежден.

Я наклоняю голову.

Он улыбается.

— Ты собираешься приступить к осуществлению миссии, которую не выполнял никто другой. Если бы ты не смогла убедить меня в своём праве быть Татум, как бы ты смогла убедить свой народ? Если ты сможешь показать им то, что только что показала мне — эту непоколебимую веру — тогда Солати пойдут за тобой в огонь Четвертой Ротации, — он смотрит на Короля. — Это то, чего я ждал.

Он кланяется, и я делаю ответный жест, моё горло сжимается от его трогательных слов. Потому что я даже не начинала анализировать тот ужас, который ожидает меня, как только я ступлю в Осолис. Я намеренно отрицала это. Мысль о том, чтобы предстать перед другими Солати, самой осуждающей расой, и показать свою истинную сущность, это жуткий кошмар.

Я убедила лидера Ире, что я могу сделать это.

Но сомнения борются с моей собственной убеждённостью.

И я могу только надеяться, что никто этого не увидит.

ГЛАВА 4

— Мой Король, я застала её за тренировкой.

Садра довольно пугающая, когда злится.

Её муж, Малир, командующий армией Гласиума, стоит в дверях прямо позади Джована. Я ещё не смотрела ему в лицо. Но Малир откровенно веселится.

Малир пользуется моим уважением с первых дней жизни на Осолисе, когда он был личным стражником Кедрика. Средних лет, боец высокой квалификации спас мою жизнь по дороге сюда. Он бросил вызов Блейну по пути в Гласиум и убедился, что со мной хорошо обращаются. Если бы решение моей судьбы было предоставлено Блейну, не знаю, выжила ли бы я в Оскале.

Я сижу на кровати, задыхаясь, и стараюсь не выглядеть виноватой. Я знаю, что пот, пропитавший мою рубашку, может выдать меня. Я не могу поверить, что Садра донесла на меня!

— Сейчас? — ледяной голос Джована ударяет по мне.

Может быть, он не так зол, как звучит. Я заглядываю ему в лицо.

Он зол.

— Оставьте нас, — приказывает он.

Прежде чем уйти Садра в последний раз неодобрительно покачивает головой. Она толкает Малира в грудь, и ухмылка сходит с его лица.

Джован пристально смотрит на меня, скрестив руки.

Я закрываю лицо и падаю обратно на кровать.

— Не начинай.

— Поверь мне, моя жизнь была бы намного менее напряжённой, если бы мне не приходилось этого делать.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Что это должно значить?

Он остаётся стоять у закрытой двери. Его челюсть стиснута. Это выражение у него появляется, когда он хочет образумить меня.

— Ты не готова к тренировкам.

Я потираю подбородок предплечьем.

— Мне нужно восстановить свою форму, если мы отправляемся на следующей неделе.

Моё замечание встречает тишина.

Когда я поднимаю взгляд, лицо Джована — безучастная маска. Замечательно. Он делает круг в мою сторону и приседает передо мной. Маленькая капелька внутри меня предупреждает, что мне не понравится то, что он скажет дальше.

Он берёт меня за руки.

— Ты слишком больна, чтобы отправиться вместе с армией.

Я открываю рот, и он торопиться продолжить свою речь.

— Ты доведёшь себя до изнеможения. И замедлишь мужчин.

— Прошу прощения? — от возмущения мой голос становится пронзительным.

— Нам потребуется шесть недель, чтобы добраться до Осолиса.

— Как я могу свергнуть свою мать, если меня там не будет? Как я смогу убедить людей следовать за нами? — выговариваю я.

Это невероятно.

Джован сглатывает.

— Ты можешь остаться здесь ещё на пять недель и нагнать нас.

— И как?..

Он поднимает бровь.

— Флаер.

Мои щёки начинают гореть. Это было возможно, я совсем позабыла об этом. С Флаером я могла пересечь Оскалу за считанные дни. Но не в этом суть!

— Я справлюсь.

Я вырываюсь из его хватки и складываю руки на груди. Его взгляд опускается вниз, туда, где моя рубашка намокла и прилипла к телу.

Он прочищает горло и встречается с моим прищуренным взглядом.

— И тогда ты будешь настолько измотана, что не сможешь поднять руку, не говоря уже о том, чтобы взмахнуть мечом.

— Так ты будешь там. Лидер Ире будет там. А будущий лидер Осолиса будет просто лежать в кровати?

Его глаза мерцают, а черты лица становятся твёрже. Он собирается сменить тактику. Джован встаёт во весь рост.

— Тогда тебе не составит труда приказать Хамишу отправиться с тобой.

Я закатываю глаза.

— Это другое.

— Он почти умер. Он провёл в постели дольше, чем ты.

Я встаю на ноги.

— И он не лидер народа!

Джован хищно застывает на месте, и я напрягаюсь, прежде чем вспоминаю, что он приказывает мне оставаться в стороне. У Короля Гласиума какие-то извращённые представления о том, что должен делать женский пол.

— Ты пытаешься оставить меня здесь только потому, что я женщина. Снова!

Его рёв настолько громкий, что я подпрыгиваю, едва сдерживая писк, который пытается сорваться с моих губ.

Глаза Джована пылают.

— Я пришёл сюда думая, что ты можешь быть разумной. Это не просьба. Ты останешься здесь и будешь лечиться!

— Я Татума Осолиса. Ты не можешь приказывать мне, как подданной, — заявляю я.

Джован вскидывает руки вверх и несётся к двери, едва не срывая её с петель.

— Стража! — кричит он.

В ответ на его громогласный крик раздаётся спешный стук от людей и копий.

Во мне закипает гнев, когда Джован бросает на меня торжествующий взгляд, а затем поворачивается лицом к десяти или около того дозорным, собравшимся у моих покоев.

Он указывает пальцем туда, где я сижу на кровати. Я свирепо смотрю на дозорных, пока они не отводят глаза.

— Татума не покинет эту комнату, пока не будет уверенности, что она останется там, куда я, чёрт возьми, её поместил.

Когда их Король уходит, дозорные обмениваются смущёнными взглядами.

Собрав как можно больше достоинства, я поднимаюсь, чтобы закрыть дверь. При моём приближении двое младших стражников отбегают от входа. Мороз в ярости, и они не хотят вставать у неё на пути.

Не могу поверить, что Джован запер меня в моей комнате. Он знает, что я ненавижу быть в замкнутом пространстве. Он же знает, что мать делала со мной.

Но даже в своей ярости я осознаю разницу между его действиями и действиями матери.

Я с протяжным вздохом опускаюсь обратно на кучу мехов на кровати. Мои мышцы дрожат, а я сделала всего два подхода в рамках укрепляющей тренировки.

Со стоном я понимаю, как нелепо было протестовать против просьбы Джована. Если думать о его приказе как о «просьбе», то она кажется более приемлемой. Он пришёл сюда обсудить этот вопрос со мной. Когда он поступал так раньше? И я бросила ему это в лицо, потому что боюсь, что не успею вернуться в прежнюю боевую форму к началу сражения за свою жизнь… за свою жизнь.

Я ударяю по кровати рядом с собой. Я ввязалась в этот спор. Но почему он так бесит?

Бросаю взгляд на охраняемую дверь. Этого я не могу оправдать. Возможно, он прав насчёт того, что мне стоит подождать позади. Но он уже должен знать, что не стоит пытаться удержать меня в моих покоях.

* * *

Я бросаю взгляд в сторону арки как раз вовремя, чтобы увидеть, как Король останавливается на своём пути. Я не скрываю ухмылку на своём лице, сидя вместе с делегатами. Фиона отстраняется от меня, когда Джован опускается за наш стол.