Джован перекатывается и садится.

— Я уже тебе рассказал.

Я выглядываю из окна, всматриваюсь в тихую деревню вдалеке.

— Ты сказал, что пришёл ко мне. Но я не понимаю, что ты имел в виду.

Я слышу тихий звук за спиной и пугаюсь, когда вижу, как близко он стоит ко мне.

Его взгляд свирепый.

— Не могла бы ты слезть с этого чертового окна, пока не упала?

— Нет.

Тремя секундами позже меня бросают на кровать.

— Я уже и забыла каким назойливым ты можешь быть.

Он лёг рядом со мной и схватил меня за подбородок.

— Мне нужно напомнить тебе?

Я издаю стон ещё до того, как его губы встречаются с моими. С разговорами покончено. Я прижимаюсь к нему, отчаянно нуждаясь почувствовать всего его.

Он рычит. Звук низкий, горловой.

— Лина.

— Шшш, поцелуй меня.

Я кусаю его нижнюю губу и тяну его голову вниз на ещё одну бездыханную минуту.

— Лина.

Я не прекращаю то, что начала. Он без рубашки, но на нём всё ещё слишком много одежды.

— Проклятье, я не кусок мяса, — произносит он со смехом.

Я хихикаю и отстраняюсь, собираясь избавиться от этой иллюзии, когда он шокирует меня.

Джован опускается на колени и притягивает меня к себе, пока я не усаживаюсь сверху. Я моргаю, глядя на него, а его лицо становится мрачным и… озабоченным?

Он облизывает губы.

— Я не могу жить без тебя, Лина. Я не могу править, когда тебя нет рядом. Я всё организовал. Ашон займет моё место, как только ты будешь согласна дать мне разрешение остаться здесь.

— Что! — визжу я.

Король откидывается назад. В дверь стучат.

Я собираюсь с мыслями.

— Я в порядке, Риан, — кричу я в сторону двери.

Затем я поворачиваюсь к Джовану.

— Ты с ума сошёл? Ты не можешь отказаться от своего королевства. Оно нуждается в тебе, и Ашван ещё не готов.

— Что случилось с нами, Лина? Как только мы ступили на землю Осолиса, возникло ощущение, что всё, что мы имели, мы заперли в клетку. Сами же. Я переживал за своих людей, о победе, о том, чтобы ты смогла занять своё полноправное место на троне. И после покушения на твою жизнь на Оскале, я едва мог спать из-за страха, что в одну секунду ты здесь, а в следующую ты исчезаешь. Ты была так близко ко мне, буквально в соседнем шатре большую часть времени, и всё же я никак не мог сократить разрыв между нами. Я отчасти понимал, что это твой путь, и поэтому я отступил в сторону и, сделав так, совершил самую огромную ошибку в своей жизни. Я ждал слишком долго и не понял этого, пока не стало слишком поздно.

— Ох, Джован, я…

— После всех моих тщательно спланированных планов и завоевания твоей любви, я почти потерял человека, которым дорожил больше всего. Мы оба поступили глупо. Мы потеряли видение того, что важно. И вот, после моего послания всё будет исправлено, — его пристальный взгляд остановился на мне. — Если быть кратким, я хочу быть твоим Татум-мужчиной.

Смех сорвался с моих потрясенных губ раньше, чем я успела прошептать:

— Ты будешь не им.

Я не могу…

Он это серьёзно? В каждом сказанном им слове?

Он продолжил:

— Так или иначе, возможно я злоупотребил гостеприимством в замке. Я был немного не в духе.

Я складываю руки на груди.

— Ты имеешь в виду, в дурном расположении духа? И с чего мне вдруг хотеть своенравного мужчину?

Он прижимает меня к кровати.

— Потому что ты не можешь существовать без меня и не можешь жить, когда меня нет рядом. Потому что тебе без меня плохо, как и мне плохо без тебя.

У меня пересыхает во рту, но отрицание этого было бы ложью. Я вскидываю бровь, видя его самодовольство. Джован всегда был самонадеянным. Я отталкиваю его и выползаю из кровати.

— Ты не откажешься от своего мира, Король Джован. Ты вернёшься туда уже завтра.

Его черты окрашивает неверие.

Едва заметно улыбнувшись, я заканчиваю свою мысль:

— Как только я смогу, я присоединюсь к тебе. Мой мир более стабилен, и… — моя улыбка пропадает. — Джован, мне здесь не место. Возможно, никогда его ту и не было. И я уже поняла некоторое время назад. Если бы ты задержался после нашей стычки, я бы сказала тебе, что уже решила отречься! Но ты разозлил меня, а потом ушёл.

Я хмуро смотрю на него.

— Ты сказала, что не вернёшься со мной, — он хмурится в ответ.

— Ты упрямый Брума. Я не могла пойти с тобой прямо тогда. Если бы ты дал мне шанс объяснить, прежде чем расстроил меня, я бы рассказала тебе! — по моей щеке скатывается слеза. — Но после нашего разговора… ты всё выставил так, словно не хочешь ждать меня.

В мгновение ока Джован притягивает меня на свои колени.

— Лина, прости. Я ведь не всерьёз всё это наговорил.

Я громко шмыгаю носом.

— Ты, правда, не считаешь, что я использовала тебя, чтобы убить мать?

— Нет.

Он целует меня в висок.

— И ты, правда, не считаешь, что я не была влюблена в тебя?

— Нет.

Он целует мои веки.

— И ты ждал меня?

— Всегда.

— И ты не считаешь, что лучший боец из нас ты? — я гнусавлю.

Он не отвечает, и я приоткрываю глаз. Я вызывающе усмехаюсь, и он бросает меня на кровать.

— Мантии. Прочь, — приказывает он.

ГЛАВА 37

Оландон недоуменно смотрит на меня. И так уже длится, как минимум, две минуты. Я начинаю волноваться.

Он ворчит, и я жду ещё одну минуту.

И ещё минуту.

Наконец-то его ум начинает снова работать.

— Ты… ты хочешь, чтобы я стал Татум.

Ему девятнадцать, но из-за того каким высоким голосом он это говорит, этого не понять.

— Да.

— Но…

Я качаю головой.

— Никаких «но». Ты идеально подходишь на эту роль. Деревенские жители любят тебя, солдаты испытывают огромное уважение и, что самое главное, придворные тоже любят тебя.

— Ты им тоже нравишься, — слабо парирует он.

Я поднимаю брови. Даже с крупной натяжкой это правдой не назовёшь.

— Осолис непрочен.

— Это неправда, брат. Трехстороннее мирное соглашение было подписано, и оно крепкое. Планы по возрождению мира прошли без сучка и задоринки. Ещё никогда наш мир не был таким стабильным и безопасным.

Лицо Оландона становится красным.

— И всё благодаря тебе! Народ не хочет меня. Они хотят своего спасителя. Они хотят личность, которая избавила их от зла и голода.

— И ты пытаешься сказать, что не имеешь к этому никакого отношения? — возражаю я. — Ты был со мной бок о бок во всём этом, помогал тем, кто нуждался в этом, странствовал через Оскалу ради моего спасения и едва не умер. Ты бросился на стену, чтобы гарантировать, что войска матери не заполучат таран, что могло бы обеспечить нам гибель, — продолжаю я, не предоставляя ему возможности вмешаться. — Ты преодолел свои предрассудки. Ты всегда был на моей стороне и ставил Осолис превыше всего, нежели я когда-либо буду ставить. Ты — Солати, а я никогда ей не буду.

По его щекам бегут слёзы.

— Ландон, — мой голос ломается. — Весь последний год я наблюдала, как мой брат перерастает из мальчика в мужчину. Я видела, как тебя начали волновать те, кто находился вне твоего круга. Я видела, как ты стал личностью, которой, по моему убеждению, ты всегда должен был стать. Аквин тоже видел это.

Я подхожу ближе и обнимаю его. Он уже выше меня ростом, но он с радостью принимает моё объятие.

— Я достигла того, чего хотела достичь. Я принесла моему народу мир.

— Этого недостаточно, — печально говорит он.

Я качаю головой и отступаю, вытирая своё лицо.

— Мне здесь не место. Придворные чувствуют это, они всегда это понимали. Со временем и деревенские жители ощутят это. И тогда факт, что я наполовину Брума, станет значимым. Я знаю, как трудно нашему народу принять все перемены, о которых я их попросила, не говоря уже о том, чтобы принять то, кем я являюсь.

Он видит знаки. Он хранит молчание, не в силах возразить.

— Мне здесь не место, — говорю я. — Я заслуживаю найти и свой мир тоже. Мою собственную свободу.